Кронос. Дилогия (СИ) - Николай Шмелёв

Крон, почти без приседаний и неуклюжих поклонов подошёл к Наине, не зная, что сказать. Он просто глупо улыбался, потому что не придумал более достойной формы поведения.

— Это я устроила всё так, чтобы ты меня нашёл, — шепнула Наина ему на ухо. — Кое чем я смогу вам помочь. Да, кстати, а ты скучал без меня.

Череда ужимок и гримас, в которых оказался заключён целый том истории разлуки, продемонстрированная в порядке очерёдности, могла бы дать фору самому маститому миму мира. Крон старался, как мог, изощряясь в телодвижениях, языком жестов пытаясь продемонстрировать ту невосполнимую бездну, возникшую в результате вынужденного расставания. Никто не доказал факт предыдущей встречи, но за эти доводы можно было нешуточно поплатиться. Причём, все части бренного тела ему были дороги, не только как память, но как что-то родное, расставание с чем немыслимо, из-за невоздержанного языка. После тридцать восьмого шедевра мимикрии, нервный тик грозил перейти в хроническую стадию, а Дед, видя неловкое положение друга, попытался разрядить обстановку, ненавязчиво взявшись знакомиться сам и, заодно, представляя каждого члена коллектива. После, выждав удобный момент, он, нервным шёпотом спросил Крона:

— А кто это такая? Я, что-то, решительно не помню!

— Вот и хорошо, что не помнишь! Потребовалось бы много пояснительного текста.

— Надеюсь, что она из положительных героев, — добавил Комбат.

Сутулый с Кащеем не нашлись, что сказать, недоверчиво посматривая в сторону Наины. Проводникам было всё-равно, кто она и откуда, а вот Пифагор с Почтальоном, что-то силились вспомнить, но у них так ничего из этого и не вышло. Бульдозер просто хотел есть и его не волновало, с кем придётся делить трапезу и только Доцент с Бармалеем, о чём-то догадывались, но так-же, не могли заставить клетки серого вещества поднять из глубин подсознания, хоть каплю воспоминаний. Наина сидела на парапете, кутаясь в чёрное кашемировое пальто, никак не гармонирующее с зоной отчуждения. Поднятый воротник защищал её худенькую шею от внезапно поднявшегося, пронзительного ветра и Деда посетила вторая, внезапно навалившаяся, нелепая мысль:

— Ты не боишься того, что можешь повторить историю «41»?

— Да, знаю — знаю! — нервно отмахнулся Крон. — Известное дело. Различие идеологических взглядов перевесило доводы Амура, не говоря уже про Платона. Скажу по секрету, что я на спину заказал «бутерброд» из легированной стали, переложенную кучей других дорогостоящих компонентов, с различной плотностью и вязкостью. Кевлар уже прошлый век. Тяжеловато, да ещё с рюкзаком, но, как говорится… «Макарыч» не пробьёт — это точно! В этом случае, о ноже говорить неуместно. Дробовику не под силу, а бронебойные ружья под пальто не спрячешь.

— Дробовику? — засомневался Комбат. — Да он в упор все внутренности порвёт, а кости переломает, но жилет будет, как новенький!

— Ну что — вперёд? — поторопил всех Макинтош.

— Да, — согласился Сусанин. — Того гляди — скоро стемнеет. Сейчас у колеса обозрения осмотримся…

— Чего вас всех к колесу тянет? — удивился Крон. — Электричества-то, всё равно — нет!

— Колбасу наверху жрать или водку, — предположил Бармалей.

— У меня приятель, уже покойник, рассказывал, как он хотел на колесе обозрения выпить, на самом верху, — вспомнил Крон эпизод давно ушедшей жизни, вместе с которым, ушла целая эпоха. — Залез он с банкой в кабинку и, когда вознёсся на самый верх, то так и просидел там, с водкой в обнимку и трясясь, от страха, пока не спустился на грешную землю.

— Банка, это что — оборот речи такой? — спросила Наина, привыкшая к тому, что в местном лексиконе иногда проскакивают словесные обороты, не относящиеся к манере ведения разговора данной категории людей, а заимствованные из другой когорты.

— Да нет, — ответил Крон, вяло махнув рукой. — Одно время водку выпускали в алюминиевых банках, в которых сейчас пиво поставляют — ёмкостью 0,33 литра. Потом, кажется, запретили, сочтя эту посуду ненадёжной для агрессивной среды, коим являются спиртосодержащие смеси.

— Вот в цинковой посуде, это точно — смерть, — заявил Почтальон. — В ней, от длительного хранения, уже присутствуют следы синильной кислоты. Были случаи со смертельным исходом — это нам по техники безопасности лекцию читали. Метил — ну, это само собой…

— Почему метиловый спирт не метят, как бытовой газ? — спросил Пифагор, удивляясь тому факту, что им травятся направо и налево, а меры предосторожности не применяют.

— Хрен его знает! — воскликнул Почтальон. — На механизаторских базах, во всевозможных гаражах и прочих технических заведениях, в него, для отпугивания страждущих, солярку добавляют, когда кто-нибудь, в очередной раз, попадётся на знакомый запах…

Бульдозер оживился, вспомнив посуду, сопоставимую со своими габаритами:

— Я помню про ёмкость, почти в треть галлона, которую стали покупать все поголовно: много, обнадёживающе, с ручкой — все дела! 1,75 литра…

— Я про колесо сказал потому, что нам в кафе идти, так и так мимо него, — высказался Макинтош. — А вы уже развезли бодягу, на целый роман.

Внезапно Сусанин остановился, как вкопанный и на усталом лице отразилось всё недоумение, скопившееся за последнее время. Он поморщился и сплюнув, сказал:

— Снова засада!

— Опять автобус! — в сердцах воскликнул Макинтош.

— У меня такое впечатление, что нас обложили, — высказал предположение Бармалей, с ненавистью разглядывающий ржавый транспорт непонятной расцветки, со следами былой славы.

— Да что они — трамваи взглядом перемещают? — не выдержал Доцент, не верящий в такую возможность особей женского пола. — Докторши эзотерических наук!

Больше часа ушло на то, чтобы лавировать между фонящей техникой, щедро рассыпанной неведомой силой и в кафе пришли уже затемно. Разложив на берегу костёр, сталкеры уютно устроились вокруг него, прислушиваясь к звукам мира. Не услышав ничего подозрительного, приступили к ужину. Не успел нож вскрыть первую консервную банку, как раздался удивлённый голос Пифагора:

— Кащей пьяный!

— Большое событие — Кащей пьяный! — хмыкнул Бульдозер, больше удивляющийся тому, что он только что напился, а не волочился по всей запретной зоне, сшибая столбы и набивая синяки.

— Да, но бутылка не распечатана! — не унимался Пифагор.

— Целая? — уточнил Бульдозер.

— В том-то и дело, что пустая, а пробка нетронута!

— Доктор эзотерических наук, — вздохнул Почтальон, приступая к торжественному ужину. — Да оставьте его в покое.

Ночь выдалась звёздная, и можно сказать — романтичная. Галактический рукав перечеркнул небо, а тополя, в темноте шелестя листвой, перекликались между собой. Вот только Крону сказать было нечего, поэтому разговорился Макинтош.

— Есть такая аномалия «Курятник», — начал он своё повествование. — Она напоминает куриное гнездо, почти один в один и, как правило, располагается в укромном месте. Так что не суйте свои носы туда, куда не следует, потому что аномалия порождает артефакт «Яйцо». В народе его ещё кличут «Киндерсюрпризом», так как неизвестно, что из него вылупится в следующую минуту, когда возьмёшь артефакт в руки. Утверждают, что «Яйцо» повторяет всех известных монстров зоны, в произвольной последовательности.

— Это что! — очнулся Сусанин от своих дум. — Перевернулась, как-то, машина со свежими куриными яйцами. Все всмятку! Всё вокруг в белке и желтке…

— Пропадает добро, — задумчиво констатировал факт Сутулый, с интересом разглядывая своего товарища, умудрившегося без него потеряться на просторах сознания.

— Как бы не так! — возразил Иван. — Из соседней деревни мужики с паяльными лампами прибежали. Прямо на месте: кто яичницу жарит, кто омлетик…

— Ерунда! — засмеялся Бармалей. — Как-то раз, перевернулся грузовик с цистерной вина. Через три часа, когда шофёр вернулся с подмогой и транспорт поставили на ноги, он увозил с места событий, в своём чреве — чистейшую родниковую воду…

Здесь неподалёку есть аномалия «Крематорий», — продолжил Макинтош. — Завтра мимо неё пойдём, если на нашем пути автобусов не нашвыряют. Она имеет огненную структуру, что понятно из названия и от неё, за версту жаром пышет, как от гигантской печи. Одно из порождений этой аномалии — артефакт «Бублик». Он излучает ослепительно огненное сияние, а шлаки металлов на его поверхности создают впечатление румяной поджаристой корочки. Используется сталкерами для обогрева помещений, а заодно и в качестве освещения. Топливо для генераторов становится всё более дефицитным и такие образования приветствуются, всё больше и больше. Ещё один арт из той же оперы — «Макароны». Они имеют разные размеры: длину, диаметр и толщину стенок. Так что, наладить производство самодельных миномётов не получится, потому что придётся, под каждый ствол, изготавливать индивидуальный боезапас, а вот пристроить, как печную трубу для «буржуйки» — пожалуйста. Материал очень прочен и жаростоек, как легированная сталь. Плюс ко всему — кислотоустойчив и учёные охотно покупают эти артефакты, применяя материал в своих химических лабораториях. Одного учёного мужа видели возле химической аномалии, в которой без следа исчезают супер-пупер колбы из такого же стекла. Бесследно расплавляются инструменты из чудес порошковой металлургии, а керамика, на которую возлагали надежды космические агентства, позорно шипела, растворяясь в неизвестной кислоте. Вот при таких условиях, макаронам — хоть бы хны!