Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дует мартовский ветер
Как велит добрый старый обычай, еще задолго до праздника, каждый вторник вечером, взбирался Шамси на асфальтовую крышу своего дома.
Но костра он теперь не разводил: незачем лишний раз привлекать внимание людей; к тому же говорят, что костры теперь запрещены — от них возникают пожары.
Зябко ежась от ветра, Шамси окидывал взором старую Крепость и, не видя привычных костров на крышах домов и очертаний мечетей в трепетном свете огней, досадовал: упразднили добрый старый обычай, все перевернули вверх дном! Скоро наступит новый год — какие-то новости он принесет, какие заботы?..
Дует мартовский ветер, уныло дребезжат стекла в квартире Хабибуллы.
— У всех скоро праздник, — вздыхает Фатьма, — одних — новруз, у других — Женский день. Бывало, отца в эти дни Баджи уже принималась за уборку. Готовятся, слышала я, и в клубе к Женскому дню. А нас — ни новруз, ни Женский день!
— Не те времена, чтоб праздновать, — угрюмо отвечает Хабибулла. — Скажи спасибо, что живы!
Он снимает очки, закрывает рукой усталые глаза, вспоминает другой март — семнадцатого года — свержение царя, совпавшее с праздником весны, и мечты богатых и знатных азербайджанцев, доселе считавших себя обойденными, о том, как расцветут они, ветви промерзшего за зиму дерева. Оно быстро увяло, то дерево! Неужели ему не расцвести вновь?
— За мартовским ветром всегда наступает весна! — говорит, приободряясь, Хабибулла, и не столько для того, чтобы утешить Фатьму, сколько в ответ своим собственным мыслям. — Когда наступят эти лучшие времена — попразднуем!
Фатьма невольно качает головой. Лучшие времена? Хабибулла с каждым днем холоднее, грубее. Целыми вечерами все о чем-то думает, лежа на тахте. Уйти бы ей от него, как ушла от мужа Ругя. Только куда и к кому? Кто ее примет? Двое детей, ждет третьего. Неграмотная, и руки ни к какой работе не приспособлены, не то что у Баджи или у Ругя. Уйти назад к отцу? Скажет: сами с твоей матерью туговато живем, — куда еще вас четверых? Не для того, скажет, испрашивал я твоего согласия на брак с Хабибуллой, чтобы ты, дав согласие, от мужа бегала. Нет уж, дочка, живи, как аллах определил!
Уныло дребезжат стекла в квартире Хабибуллы, наводя на грустные мысли ее хозяев. Но что поделаешь? Видно, правильно говорится: весеннего ветра не остановить!..
Дует мартовский ветер, стучится в дом Газанфара.
Вот Ругя замечталась у окна… Уже весна. В родных краях скоро зацветут ложбины, покроются цветами. Вот бы выткать такой ковер!
Любой ковер может выткать Ругя не хуже тех, какие издавна ткали у нее в родных краях лучшие ковроткачихи. Но сейчас, когда близится Женский день, сердце ее радуется иному — вот уже несколько месяцев, как она работает над ковром, каких прежде никогда не ткали… Это ничего, что портрет Ленина ткут теперь очень многие ковроткачихи — Ленин этого заслужил. К тому же неизвестно, какая из мастериц выткет лучше…
Наступает канун восьмого марта.
Ругя ушла в клуб — снести готовый ковер.
— Что мы подарим нашим женщинам к Женскому дню? — спрашивает Газанфар Юнуса, пришедшего к нему с тем же вопросом.
— Духи, — подумав, предлагает Юнус. — Женщины любят душиться.
— У Ругя уже есть два флакона, — возражает Газанфар.
— А что, если красивые гребни?
— Что-то не то… Слишком мало…
Подает свой голос и Бала, присутствующий при разговоре.
— Надо купить матери и Баджи по пять фунтов халвы! — заявляет он убежденно.
Газанфар улавливает в предложении Балы душок корысти.
— Не уверен в этом! — говорит он, потрепав Балу по щеке. — Давайте лучше пройдемся втроем по магазинам— там будет видней! — предлагает он.
Юнус смотрит на Газанфара: мягкий пикейный воротничок и аккуратно завязанный галстук вместо обычного широко расстегнутого воротника косоворотки. Вот это да! Красив!
— Ты, Газанфар, я вижу, принарядился по случаю Женского дня, — говорит он, дружески улыбаясь.
Газанфар ничуть не смущается.
— А разве праздник наших женщин — не наш праздник? — спрашивает он, и Юнусу приходится с ним согласиться.
Выйдя из дому, Юнус и Газанфар подсчитывают свои ресурсы и решают действовать вскладчину. Неожиданно Бала останавливается и восклицает:
— Подождите меня минутку!
Он исчезает и вскоре догоняет Юнуса и Газанфара, держа в руках свою глиняную копилку.
— Мне уже двенадцать лет, — говорит он, запыхавшись и потрясая копилкой. — Праздник матери — и мой праздник!.. Возьмите-ка и мои!
Ветер останавливает, кружит прохожих на перекрестках, но Юнус, Газанфар и Бала бодро и весело идут вперед.
— Читал я где-то, что слово Баку происходит от слов «бадку» или «Бад-кубе», что означает ветер с гор или удар ветра, — говорит Газанфар.
— Охотно верю! — восклицает Юнус, пускаясь в погоню за своим новым картузом, несущимся вдоль мостовой.
Дует мартовский ветер, играет подолами женских платьев, треплет чадры и платки, словно хочет сорвать их и унести. Что принесет этот весенний ветер женщинам? Что принесет он Баджи и Ругя?..
Наутро, проснувшись, Баджи видит подле себя на стуле белый пушистый берет.
Нетрудно понять: это подарок брата в честь Женского дня. Большое спасибо брату! Когда он придет с работы, он тоже найдет какой-нибудь сюрприз — в долгу у такого хорошего брата сестра не останется!
Баджи спешит к Ругя поделиться радостью.
Там — та же картина: белый пушистый берет на столе. Молодцы мужчины — сумели угодить!
Баджи и Ругя подходят к зеркалу, примеряют береты — первые в жизни. Баджи надевает свой берет круто набекрень. Ругя нахлобучивает свой на самый лоб. Баджи оглядывает Ругя и разражается веселым смехом:
— Да кто же так носит берет, чудачка? Так носят крестьяне папаху-косматку!
Ругя не остается в долгу:
— Подумаешь, модница нашлась! Еще вчера носила платок, а позавчера — чадру.
— Что было — сплыло!
В разговор вмешивается Бала?
— Знаешь, мама, у нас в школе все девочки носят береты набекрень.
— Ну, и любуйся ими, твоими девочками, — обрывает его Ругя. — А свою мать не учи!
Бала умолкает, обиженный: во-первых, он уже не маленький, ему двенадцать лет, а во-вторых — в подарках этих есть и его скромная доля.
Женщины долго не отходят от зеркала, споря, как правильнее и красивее носить берет, пока наконец Баджи не спохватывается:
— Мы опоздаем в клуб!
