История России в рассказах для детей - Александра Ишимова

Анекдот (фр.) — небольшой рассказ о забавном или поучительном случае из жизни исторического лица или фольклорного героя.

Однажды приехал в Петербург посланник Французского короля господин Верак, славившийся остроумием и смелостью. За несколько дней до представления его Екатерине он получил от своих знакомых не одно предостережение, как не оробеть перед государыней. Веселому Французу показалось это странно. Он смеялся над излишней опекой своих друзей и успокаивал их тем, что он уже не в первый раз будет представлять лицо своего государя. С большой самонадеянностью Верак отправился во дворец в день своего представления. Но как только он увидел Екатерину в короне и порфире, как только его глаза встретились с ее взорами, в которых сияло неизъяснимое величие, смелость Француза превратилась в такое замешательство, что он в одну минуту забыл всю длинную, давно заготовленную речь и несколько раз повторял только ее начало: «Король, мой государь, король, мой государь…» Наконец, Екатерина сжалилась над ним и с улыбкой снисходительности договорила его важную речь словами: «Он в дружбе со мной!»

В другой раз то же самое случилось с одним архиереем[398] в церкви, мимо которой государыня проезжала во время одного из своих путешествий по России. Он, как и господин Верак, приготовил речь, которой хотел встретить императрицу при входе в церковь. Но как только он увидел Екатерину, язык его, как будто онемевший, едва мог выговорить: «Всемилостивейшая государыня, всемилостивейшая государыня!» Императрица, всегда сохранявшая удивительное присутствие духа, сумела и его так же, как господина Верака, вывести из замешательства. С обычной своей приветливостью она подошла к оробевшему пастырю и сказал ему: «Я прошу вашего благословения».

Похожий случай произошел также и с Александром Ильичом Бибиковым, о котором мы уже говорили. Екатерина любила и уважала Бибикова и поэтому обходилась с ним просто. Однажды ему надо было произнести перед ней речь от имени комиссии, занимающейся составлением законов. Государыня шутя говорила ему накануне: «Смотри, не оробей!» «Помилуйте, ваше величество, — отвечал Бибиков, — отчего? Я привык к вашим милостям, всякий день в короткой беседе с вами». «Однако, остерегись, — прибавила государыня, — я тебя предупреждаю!» И что же? На другой день он увидел государыню на троне и долго не мог оправиться от смущения, прежде чем начать свою речь.

По этим примерам можно судить, в какой степени Екатерина обладала искусством воздействовать на сердца людей и как естественно было в ней это величие, которым она удивляла всех. Здесь кстати представить моим читателям Екатерину такой, какой ее видел поэт, упоминавшийся нами, — Г.Р. Державин. Стихотворение, верными словами описывающее ее, называется «Фелица*». Державин начинает его обращением к живописцу, которого просит написать изображение Екатерины и которому рассказывает о ее отличительных чертах. Это стихотворение тем более интересно, что вместе с этими чертами поэт часто соединяет в своем описании и важнейшие события в жизни великой государыни.

«Небесно-голубые взорыИ по ланитам[399] нежна тень,Сквозь мрак времен, стихиев спорыБлистали бы как ясный день;Как утрення заря весення,Так улыбалась бы она,Как пальма, в рае насажденна,Так возвышалась бы стройна…Представь в лице ее геройство,В очах — величие души;Премилосердно, нежно свойствоИ снисхожденье напиши;Не позабудь приятность в нравеИ кроткий глас ее речей.Во всей изобрази ты славеВладычицу души моей».

В стихотворении хорошо описаны тогдашние границы нашего Отечества:

«Престол ее на Скандинавских,Камчатских и Златых горах.От стран[400] Таймурских[401] до КубанскихПоставь на сорок двух столпах*.Как восемь бы зерцал, стоялиЕе великие моря;С полнеба звезды освещалиВокруг багряные[402] заря.Средь дивного сего чертогаИ великолепной высоты,В величестве, в сияньи БогаЕе изобрази мне ты:Чтоб, сшед с престола, подавалаСкрижаль* заповедей святых;Чтобы вселенна признавалаГлас Божий, глас природы в них».

Здесь последние четыре строки относятся к ее Наказу, о котором мы уже говорили.

После отступления в страну высокой поэзии Державина возвратимся к нашему скромному описанию празднования Кайнарджийского мира. Почти все генералы, отличившиеся во время войны, сопровождали государыню в Москву. Екатерина желала, чтобы знаменитейшему из них — графу Румянцеву — была отдана почесть, достойная его победы: чтобы он въехал в город на торжественной колеснице в триумфальные ворота. Но победитель Турок был столь же скромен, как и велик: он упросил государыню избавить его от чести, столь высокой, и въехал в столицу просто.

Торжества по поводу заключения мира начались не веселием, а, по благочестивому обычаю Русских, прежде всего принесением благодарения Богу. Императрица по причине своей особенной набожности ходила пешком в Троицкую Лавру святого Сергия поклониться там мощам угодника, всегда чудесно помогавшего ее народу, и потом уже, возвратясь из этого благочестивого путешествия, она отдала приказания начинать подготовку к торжеству. Главным местом его проведения было определено Ходынское поле[403]. За короткое время на этом обширном поле появилось множество легких прекрасных строений, которые предстали перед глазами удивленных жителей Москвы каким-то новым волшебным городом: это были не что иное, как разные увеселительные залы, галереи, театры в виде крепостей, городов и даже кораблей. Их названия напоминали все знаменитые события Турецкой войны: тут можно было видеть и Азов, и Чесму, и Кайнарджи.

Александрова дача (часть Царского Села) была основана императрицей Екатериной II в 1792 г. в честь своего первого и любимого внука Александра Павловича. В саду Александровой дачи был возведен храм Фелицы. Впервые под этим именем Екатерина II была представлена в стихотворении поэта Державина. Имя Фелица означает счастье. Счастьем для России считал Державин правление Екатерины Великой.

Приготовления закончились не раньше 10 июля, и с нетерпением ожидаемые праздники начались в этот торжественный день. Рано поутру главные Московские улицы наполнились народом. По их обеим сторонам стояли ряды солдат. Перед обедней раздался гром пушек: государыня со всей многочисленной свитой придворных шла из дворца в Успенский собор. Она была в короне и порфире, под балдахином, который несли восемь генерал-майоров, шнуры держали восемь генерал-поручиков. Перед императрицей шел граф Румянцев — главное лицо торжества.

На гравюре под изображением имеется пояснительный текст: «Изображение увеселительных огней, представленных в высочайшее присутствие Ее Императорского Величества при случае торжества заключенного Россией с Портою оттоманскою вечного мира. Действие IV: Утешенная Россия приносит фимиам великой Екатерине за изливаемые на нее щедроты и материнское о ней попечение». На сцене IV действия были представлены храмы Марса и Минервы, символизирующие военные победы Русских войск. Четыре островерхие башни означали четыре царства, составляющие Российскую империю: Московское, Казанское, Астраханское и Сибирское царства. Жертвенник с надписью «Се тако милосердых, обыкли почитать Россияне владык» был выражением верноподданнического усердия, верности и благодарности императрице за оказанные милости, щедроты и благодеяния. Центром композиции стал горящий вензель со словами «Радость и благополучие общее».

После обедни и молебна шествие отправилось в таком же порядке в Грановитую палату. Здесь императрица желала лично раздать награды своим храбрым генералам. Эта картина была необычайно прекрасна. Вообразите себе славную Грановитую палату, то есть огромный великолепный зал, где возвышался древний трон Русских царей. Вообразите на этом троне государыню, лицо которой сияло небесной кротостью и величием, каждое движение которой было исполнено прелести и достоинства. Вообразите толпу воинов, из которых каждый почти отличился чем-нибудь особенным — и потом скажите, какая картина могла быть прекрасней и величественней? Это необыкновенное вручение наград напоминало времена рыцарства, когда знаменитейшие принцессы собственными руками надевали лавровые венки на героев-победителей. Очарование было тем совершеннее, что и здесь тоже главный полководец получил венок; только лавровые листья этого венка не были обычными зелеными листьями, которые украшают природные ветви этого знаменитого дерева, — здесь листья были золотые, осыпанные крупными бриллиантами.