Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

— Ах, ты…

И нащупала жесткое, тонкое. Впопыхах выкидывая траву, зарылась в собранную полынь, извлекла свирель-ули.

— Уходи! — крикнула, вскинув глаза, и даже ногой топнула — так отгоняют надоедливых птиц домашних. Набрала воздуха в грудь и дунула в свирель со всей силы. Звук получился препротивнейший, сиплый и вместе с тем резкий. “Перо” застыло в воздухе, с явным изумлением изогнув “опахало”. А Соль словно очнулась, шагнула назад, головой встряхнула. Полупрозрачное диво полетело назад, плавно и быстро, и Ила явственно прочитала в подрагивании его досаду. Почудилось, конечно.

— Уффф… — выдохнула Ила, чувствуя, как сердце изнутри о ребра колотится, да и ноги подрагивали. — Хорошо, что Качи мне эту свирель вчера дал, — и, повеселев, добавила: — Уж не тебя ли “перо” разглядывало? И чего всем от тебя надо, скажи, пожалуйста?

— Оно очень красивое, — виновато вздохнула Соль. — Прости, зря я остановилась.

— Да не убежали бы все равно. Только я никак не пойму — ты от всяких опасных тварей не бегаешь, да еще и сама тянешься к ним! И про южанина твоего тоже!

Соль не отозвалась. Но о “перьях” думала весь обратный путь. Они и вправду красивы. Смертоносны. Любопытны. И — дети неба, словно облака или радуга. А это было — совсем небольшое. Может, у них есть малыши?

Почти в полном молчании до квартала Илы дошли, там и расстались.

— А Тахи все равно хороший, — прошептала в спину подруге.

Обещания почти данного не сдержала — пришла к камням Кемишаль, зная наверняка, что и он там будет на рассвете. И на другое утро тоже. Он теперь не просто смотрел — любил прикасаться к ней, и поначалу девушка съеживалась — но не находила в себе сил отстраниться. Да и руки его — нежные и сильные, удерживали, и не давали как следует испугаться.

И Соль, не найдя в себе силы уйти, расспрашивала его и рассказывала сама. Странно было, такие разные север и юг. А ведь породили детей Асталы и Тейит общие корни, и странно смотреть, как меняется, искажается изначальное — словно вода отражает в себе то деревья, то небо, а попадая в глубокий колодец, и вовсе чернеет. Но разве Тахи не был исключением во всем? Он все умел и понимал.

— А правда, что ваши Сильнейшие решают все споры в поединке, даже если земледелец одного Рода украл пучок колосьев у другого?

— Я бы многое дал, чтобы посмотреть, как они подерутся из-за какого-нибудь горшка!

Тахи смеялся так, что Соль сидела пунцовая, но в конце концов расхохоталась сама.

— Нет, — пояснил Тахи, отсмеявшись. — Поединок это для личной вражды — тогда он серьезен — или нечто вроде желания размяться. В таком случае он не обязателен, спорные дела решают договором, штрафом или еще как-нибудь.

— А правда ли… — ну почему все, что рассказывают в Тейит о Юге, неверно?! — правда, что у вас настолько не ценится золото, что у младенцев золотые погремушки, да еще и литые? И сколько же тогда весят украшения ваших женщин?

— Зачем таскать на себе лишнюю тяжесть? Да еще из металла, который особо не ценится? Наши ювелиры делают из золота украшения, а не доспехи.

— А ваши девушки… похожи на северянок?

— На тех, у кого волосы черные, похожи. Но у вас многое по-другому, не спутаешь — и одежда, и как себя украшаете. Да суть не в этом. Держитесь по-другому. Хотя… девушки везде друг друга поймут, найдут, о чем своем поговорить.

— А какие они?

— Разные есть. Есть, словно капли обсидиана — твердые и темные, есть — словно пламя. И радуга есть — смеется такая над лесом, всем ее видно, а не дотронуться. Знал я такую в юности…

— А сейчас она какая?

— Нет ее больше, погибла.

— Прости, — смутилась Соль, но Тахи лишь улыбнулся грустно:

— Это давно было.

— А я какая? — слетело с языка прежде, чем успела подумать. Но южанин не удивился.

— Ты — словно роса в тени. Прозрачна, тебя не видно почти. Но стоит солнцу упасть — заиграешь ярче драгоценных камней. И тепло от тебя исходит, не холод, как от всех ваших.

Соль подумала о матери. От всех? Тахи совсем не знает северян. Но как объяснить, что он ошибается?

Он коснулся желто — алой тесьмы в волосах, переплетающей тяжелые пряди. Соль уже видела этот жест — глубокой задумчивости. Жесткое лицо, а взгляд грустный, и у губ грустная складка. А может, это все придумала глупая девочка.

— Это правда, что пути юга и севера разошлись безвозвратно? — спросила она.

— Не думаю, — ответил Тахи, помедлив. — Раньше все варились в одном котле.

— Но ведь разошлись…

— Как видишь, не совсем.

Тахи взял ее за руку, как тогда, у Дома Звезд. И Соль не стала отнимать ее. Так странно… а никто из близнецов ли, других ли товарищей детства не касался Соль — разве поддержать, или передать что.

— Ты свободна уйти. — Отпустил ее руку… но совсем не убрал, держал рядом. Тепло кожи — рядом.

— Я не… я не свободна, — прошептала она, опуская глаза.

И ведь правду сказала. Что за чары были на серебряной птичке? О таких и не слышали никогда. Золото помогает эсса, а серебро — так, металл красивый. Только Силу уканэ закрывать на замок.

— Что это за птичка, которую ты подарил?

— Я купил ее однажды, очень давно, в поселении возле гор. В первый раз, когда покинул Асталу — город. С тех пор она со мной всегда в дороге.

— Твой оберег?

— Скорее, спутник.

— Но как же ты мог отдать ее мне?

— Просто мне хорошо с тобой и я хочу быть рядом. Хотя бы через эту птичку, — так спокойно сказал. Не равнодушно, именно спокойно. Уверенно.

Соль помотала головой — светлые пряди рассыпались. Я совсем страшная сейчас, мелькнула мысль. Венок сбился, наверное, лохматая…

— Скоро мы покидаем Асталу — но я хочу еще раз тебя увидеть. Жди меня послезавтра, когда взойдут Пять сестер. У своего дома. Не бойся меня.

“Жди меня, когда взойдут Пять сестер”.

Соль глядела на небо. Орлиная звезда взошла над горизонтом, и Звезда —