Падение Берлина, 1945 - Энтони Бивор

Фене, раненный в ногу, объяснял, что они продолжали сражаться лишь потому, что в их головах прочно засела одна-единственная мысль: "коммунисты должны быть остановлены" и времени для "философствования" нет.{822} Среди французских добровольцев, оборонявших Берлин, находился русский эмигрант и белогвардеец, участвовавший в гражданской войне, Протопопов. Он также полагал, что символ гораздо важнее реальности. Уже после окончания войны несколько выживших эсэсовцев попытались оправдать свое участие в бессмысленном сопротивлении тем, что их борьба против большевиков стала якобы примером для будущих поколений. Даже гибель самых юных парней они считали в этом случае вполне оправданной.

К западу от Вильгельмштрассе подразделения 8-й гвардейской армии Чуйкова форсировали Ландвер-канал и вышли к парку Тиргартен. Многие солдаты просто бросались в воду и пересекали канал вплавь, другие использовали для переправы подручные средства. Атаку советских войск прикрывал мощный огонь артиллерии и авиации.

На Потсдамском мосту советские танкисты использовали один хитроумный прием. Они прикрепили на задней броне своих боевых машин обугленные канистры и промоченные соляркой тряпки. Когда танки вышли к мосту, эти тряпки были подожжены. Расчеты немецких противотанковых орудий и экипажи "тигров", открывшие поначалу прицельный огонь, вскоре прекратили его, решив, что с советскими танкистами покончено. Однако спустя некоторое время русские танки вновь рванулись вперед. Пока немцы приходили в себя и осознавали, что произошло, нападавшие сумели пересечь мост и ворваться в расположение обороны противника. Вслед за передовой группой тридцатьчетверок последовали и остальные боевые машины.

Во второй половине дня русские применили еще один трюк. Из комплекса подземных тоннелей к ним навстречу вышли три мирных жителя, державшие в руках белые флаги. Они спросили советских солдат, позволит ли их командование выйти наружу гражданским лицам. К ним на переговоры вышел политработник гвардии майор Кухарев, которого сопровождали переводчик и десять автоматчиков. Три мирных жителя провели Кухарева к входу в тоннель, где вскоре появились еще три немецких офицера. Они предложили майору надеть повязку на глаза и сказали, что собираются обсудить все внутри. Однако Кухарев возразил и настоял на том, чтобы переговоры велись наверху. В конце концов стороны достигли соглашения о выходе из тоннеля полутора тысяч мирных граждан. После того как их эвакуация закончилась, германский капитан громко объявил, что оставшиеся солдаты и офицеры вермахта должны спуститься вниз и до конца выполнить свой долг перед фюрером. "Но товарищ Кухарев был не так прост"{823}, - говорилось в советском отчете об этом событии. Он неожиданно выхватил маленький пистолет, который прятал в рукаве, и застрелил всех троих немецких офицеров, включая капитана. Сразу после этого в тоннель ворвались советские автоматчики из 170-й стрелковой дивизии и взяли в плен остальных немцев. Растерявшись, те быстро подняли руки вверх. Среди плененных оказалось много молодых курсантов.

В районе Ландвер-канала войска правого фланга 8-й гвардейской армии Чуйкова находились практически напротив штаба генерала Вейдлинга в "Бендлерблоке". Однако советское командование пока не имело понятия, какой важности объект сейчас лежит перед наступающими частями. Вейдлинг, прекрасно сознававший, что конец уже близок, созвал на совещание всех дивизионных командиров. Он сообщил им, что последние переговоры по радио со штабом генерала Реймана в Потсдаме имели место сутки назад. Часть сил 12-й армии генерала Венка сумела прорваться в район южнее Потсдама, но никто не мог дать точного ответа, была ли пробита брешь в советском кольце вокруг Берлина или нет. Далее Вейдлинг объявил офицерам, что собрал их для того, чтобы обсудить план возможного прорыва из города в западном направлении вдоль Хеерштрассе. "Время "Н" назначалось на 22 часа следующего дня.

Глава двадцать четвертая.

Самоубийство Гитлера

Начало штурма рейхстага было запланировано советским командованием на утро 30 апреля. Оно очень хотело объявить о его захвате к Первомайскому параду в Москве. Армейских командиров постоянно подгоняли, но давление шло уже со стороны фронтового командования, а не от Сталина. После того как Берлин был окружен, советский лидер несколько расслабился. Его успокаивала мысль, что американцы теперь не смогут подойти к городу. Так или иначе, все советские солдаты и офицеры считали, что символом победы над "фашистским зверем" является именно взятие рейхстага, и поэтому его штурм находился в центре внимания всей пропагандистской машины Красной Армии.

Один советский военный корреспондент был вызван в штаб 150-й стрелковой дивизии всего за несколько часов до начала штурма. Его немедленно попросили сдать на хранение свой пистолет. Он подчинился, поскольку опасался, что за неповиновение может быть отослан обратно. Однако вскоре корреспондент был приятно удивлен. Капитан, отобравший у него личный пистолет, провел его в соседнюю комнату, целиком забитую новым, только что прибывшим на фронт оружием. Он пояснил, что поступил приказ - тот, кто идет на штурм рейхстага, обязательно должен иметь при себе автомат{824}.

Окружным путем военного корреспондента провели к "дому Гиммлера" министерству внутренних дел. На верхних этажах здания все еще продолжался бой. То и дело оттуда слышались автоматные очереди и разрывы гранат. Однако внизу красноармейцы уже успели установить полевую кухню, в которой готовился завтрак для штурмовых подразделений. На первым этаже капитан Неустроев расположил командный пункт батальона. Он внимательно рассматривал карту, стараясь определить свое точное местонахождение. То и дело он отрывал от нее взгляд и поворачивал голову в сторону большого серого здания, стоявшего перед фронтом его подразделения. Внезапно перед ним появился командир полка, явно недовольный задержкой наступления.

Капитан Неустроев стал объяснять ему, что продвижению вперед мешает именно это большое серое здание{825}. Командир полка отобрал у него карту, посмотрел на нее и раздраженно произнес: "Неустроев! Это рейхстаг!" Молодой командир батальона не мог себе и представить, что финальный объект войны находится уже так близко.

Корреспондент подошел к окну и посмотрел наружу. Лежащая прямо перед ним Кёнигсплац озарялась яркими разрывами снарядов и летящими в разные стороны трассирующими пулями. До рейхстага оставалось не более четырехсот метров. Позднее он записал: если бы не шли боевые действия, такое расстояние можно было пройти всего за несколько минут. Но теперь это казалось совершенно невероятным. Вся площадь была покрыта воронками от разрывов снарядов и бомб, противотанковыми ежами, траншеями и обрывками колючей проволоки.