Стратегии гениальных мужчин - Валентин Бадрак

Итак, Александр, по сути, не желал мира – он жаждал испить свою чашу до дна, чего бы это ни стоило. Максималист во всем, за что он ни брался, он горел предвкушением все новых испытаний и новых побед.

В двадцать четыре года, через два года после начала похода, он был объявлен еще и египетским царем. В глазах покоренных египтян этот неизвестный и воинственный человек, пришедший с мечом невесть откуда, был немедленно признан Богом. Основание же Александрии – города с греческим устройством и культурой ознаменовало желание Александра объединить две великие культуры – этому зову он позже следовал всегда и даже всячески поощрял браки македонских воинов с иноземными женщинами. Затем неординарное мышление привело его через далекую безжизненную пустыню в знаменитый оазис Сива к оракулу Аммона. Исследователи склонны считать, что тут сработало отнюдь не любопытство македонского царя – официально став фараоном и правителем Египта, Александр желал и в религиозном поле закрепить свою «божественность». Порой создается впечатление, что этот человек с достаточным количеством комплексов просто желал ослепить самого себя. Право, трудно утверждать, кому этот шаг был нужен больше – самому Александру для утверждения величия в своих собственных глазах и удовлетворения неиссякаемой жажды неземной славы или для покорения массового сознания своего окружения и остального мира. Скорее всего, тут смешалось и первое и второе, учитывая чувствительность его экзальтированной натуры и многочисленные театральные представления, доселе великолепно разыгрываемые македонским монархом. А также чистый и весьма холодный расчет в общении с окружением, и прежде всего с воинами.

Вскоре, после битвы при Гавгамелах, даже могущественный Вавилон сдался на милость Александра без боя – как и в Египте, это были прямые последствия умело сформированного беспрерывного психологического давления на Древний мир уникального мифа о непревзойденном воителе. Давления имени. Давления божественности. И давления бремени уже достигнутых побед. Он милостиво принял титул «царя Вавилона и четырех стран», разрешив войскам некоторое время наслаждаться плодами побед.

В двадцать шесть лет, после бесславной смерти нерешительного и слабовольного царя Дария от рук своей же знати, Александр и де-факто, и де-юре стал монархом необозримой, построенной им империи. В то же время вместе с безграничными пространствами, за которые он воевал и в которых, в конечном счете, вряд ли мог царствовать, он получил почти постоянную угрозу формирования внутренней оппозиции.

На первый взгляд может показаться, что Александр прошел свою жизнь как одну непрерывную военную кампанию. Без особых ошибок и без особых личных потерь. Это лишь половина правды. Например, в целом его восточная политика настолько противоречила мировоззрению основных его соратников, что результатом этого и стало появление не только мощной оппозиции, но и ряда заговоров против самого царя. Даже женитьба царя носила политический характер – он не только выбрал в жены иранку (Роксану), но и провел само бракосочетание по местному обычаю. А позже, уже по окончании кампании, царь дополнительно обзавелся еще двумя женами-иноземками: царской дочерью Дария и персидской принцессой. Александр чем дальше, тем больше увлекался удовлетворением собственных амбициозных планов и слишком много уделял внимания внешним атрибутам царствования. Так, монарх без объяснимых с точки зрения логики государственного деятеля ввел персидский обычай поклонения ему. Даже в одежде он отдавал предпочтение восточным нарядам. Царь слишком часто употреблял алкоголь, надолго отрывавший его от задуманных им ранее государственных преобразований. Неудивительно, что жизнь Александра все больше сопровождали всевозможные заговоры. И чем более жестоким и непримиримым становился Александр к тем, чьи имена даже косвенно связывались с оппозицией, тем сильнее и быстрее росли недовольства и ропот политикой монарха и тем скорее появлялись новые заговорщики. Отдавая силы созданию «мировой монархии» и совершая невероятные усилия для поддержания жизнедеятельности самой империи, Александр после завершения завоеваний слишком много занимался политикой и слишком мало – созиданием. Практически, он провел всю свою сознательную жизнь на войне, и его действия – действия разрушителя – вряд ли представляли бы интерес, отсутствуй тут уникальный набор личных качеств, подход и воля к достижении целей. Готовясь к индийскому, своему самому дальнему военному походу, он сумел заключить дипломатические отношения со многими индийскими князьями, провел обширную реформу своих разросшихся войск и привлек на свою сторону многих бывших врагов. Без сомнения, все это говорит о неординарной способности динамично реагировать на изменения ситуации и времени. А когда после изнурительного похода в восемнадцать тысяч километров, уже в индийских тропиках, обессилевшее войско отказалось идти дальше, полководец нашел в себе силы посмотреть в глаза реальности и повернуть назад.

Важной характеристикой Александра-полководца является изучение всех возможных путей решения проблемы. Целыми направлениями в его захватнической деятельности были инженерная служба, всестороннее обеспечение тылов и разведка всех видов. Его неоспоримым преимуществом была абсолютная быстрота и молниеносное исполнение не менее молниеносных решений. Отдельно стоит вспомнить об отношении Александра к людям. Лишенный каких-либо привязанностей, о которых можно было бы говорить всерьез, он тонко играл именно на тех чувствах окружения, которые доминировали у тех или иных людей. Жаждущего славы он мог несказанно одарить, жаждущего побед – приблизить и возвеличить. Но без всякого сожаления он отдавал карательные приказы, касающиеся даже довольно близких людей, если хоть малая доля сомнения в их верности закрадывалась в его сердце. Так, он, ни секунды не колеблясь и практически не разбираясь в деталях дела, приказал убить своего старого преданного полководца Пармениона, которого не столько подозревал в участии в заговоре, сколько опасался, что престарелый воин, находящийся за много километров от передового лагеря македонского царя, не смирится с казнью Александром его сына. (Будучи начальником конницы Александра, сын Пармениона был казнен за то, что, зная о существовании заговора против царя, не доложил об этом ему.) Александр даже не вспомнил, что именно Парменион обеспечил целый ряд значительных побед в персидском походе. Он был психологически намного сильнее всех своих оппонентов и сподвижников, и использование своей внутренней силы против тех и других никогда не было вопросом для македонского полководца. В порыве пьяной ссоры Александр броском копья убил одного из своих близких друзей – Клита, когда-то, в ходе самой первой битвы с персами, спасшего ему жизнь, а в момент ссоры занимавшего пост начальника конницы. Таким образом, люди, даже самые приближенные, всегда оставались лишь строительным материалом для этого эгоцентричного человека.