Стратегии гениальных мужчин - Валентин Бадрак

В конце жизни к традиционному влечению Нобеля к эксплозивам прибавилось желание писать, что, правда, воспринимается исследователями не слишком серьезно и служит лишь дополнительным средством к более полному раскрытию души искателя-одиночки. Однако если Нобель и не был великим поэтом, он, бесспорно, был достойным внимания философом и мыслителем. Подобно подлинному победителю, он, как всегда, не нуждался ни в похвалах, ни в аплодисментах. Он продолжал с бесконечным усердием и постоянным, не покидающим его трудолюбием развивать свои новые идеи, а некоторое позерство и неискренность ученого в жизни отнюдь не мешали производить на свет полные чувствительности и человеколюбия философские произведения. Кто бы ни брался за исследование жизненного пути Альфреда Нобеля, всегда отмечал чудесную универсальность его личности, ставящую Нобеля в один ряд с такими титанами, как Леонардо да Винчи или Михаил Ломоносов.

Учреждение Нобелем премии стало великолепным финальным выступлением и завершающим штрихом его универсальной натуры. Ученый в своем завещании изъявил волю, чтобы все его материальные ценности принадлежали специальному фонду, который ежегодно будет вручать премии тем, кто за истекший год внес наиболее весомый вклад в дело мира, открытия в области медицины, физики, химии, а также тому, кто подарил человечеству лучшее литературное произведение. Потрясающая фантазия! Искусный расчет, направленный, с одной стороны, на действительную помощь наиболее важным для цивилизации людям, а с другой – на прибавление их имиджа к его собственному. Он всегда жаждал быть отличным от масс. Он всегда хотел большего, даже тогда, когда добился всего, и в этом заключается движущая сила Альфреда Нобеля. Как и другие, подобные ему люди, движимые жаждой гигантского полета, Нобель был переполнен эгоизмом и тщеславием. Он всегда был недоволен собой, что подталкивало к новым, еще более фантастическим предприятиям. Он, конечно, хотел оставить заметный след в истории и нашел достойный способ, возможно даже убив при этом сразу двух зайцев. Он снова в который раз удивил человечество своим экстраординарным поступком и в то же время закрепил за собой имидж человека, который всего добился сам и не желает развращать излишней благотворительностью других, пусть даже собственных родственников. Вместо того чтобы обогатить людей, бесконечно далеких от него и имевших лишь отношение к его имени, Нобель принял смелое нестандартное решение стимулировать и поощрять движение человека вперед, желание шагнуть в бесконечность и раздвинуть границы возможного. Он сам принадлежал к такому племени и навеки связал с ним свое имя.

Александр Македонский

«Fortes fortuna ajuvat» («Судьба помогает смелым»).

«Перед вами стоит тот, кто никогда не подвергал вас опасности, не посмотрев сначала ей в лицо».

Вряд ли было бы правильным утверждать, что у Александра получился легкий старт. Напротив, начиная с шестнадцатилетнего возраста он неизменно балансировал на грани между величием и падением, а порой и на грани между величием и смертью. Его же огромная заслуга состояла в развитии способности динамично реагировать на все внешние изменения, мгновенно принимать решения и любыми способами добиваться претворения их в жизнь.

Наиболее сложным в жизни Александра оказался период его девятнадцати-двадцатилетия. Царь Филипп вдруг решил вновь официально жениться, что при потенциальной возможности появления наследника создавало угрозу положению самого Александра. На этой почве его отношения с отцом разладились настолько, что молодой наследник вынужден был вместе со своей матерью уехать из Македонии. И хотя отношения отца и сына в течение следующего года восстанавливались, мать Александра так и не вернулась в Македонию. Почти в это же время произошло загадочное и в высшей степени запутанное убийство Филиппа, в результате которого сам Александр оказался в очень затруднительном положении. Скорее всего, не обладай двадцатилетний молодой человек той степенью решимости, твердости и подготовки к жизни в обществе своего времени, не имей он того авторитета в македонском обществе, которого удалось добиться в столь раннем возрасте, его участь была бы решена. Как в дикой звериной стае выживает сильнейший, так и в человеческом обществе всегда действуют неумолимые законы естественного отбора. Александр начал действовать, как всегда, молниеносно, резко и жестоко – это спасло его от гибели и падения. Для начала пообещав возвышение полководцам отцовской армии и заручившись их поддержкой, он еще во время всеобщего хаоса официально провозгласил себя новым царем. Еще не успели опомниться его реальные и потенциальные оппоненты, как серия казней наиболее неблагонадежных и просто опасных для молодого правителя людей усмирила оставшиеся буйные головы. Там, где Александр не мог действовать открыто, он посылал своих людей, без страха и сомнения приводивших в исполнение его смертные приговоры. А решительный и оперативный карательный поход в Грецию окончательно расставил все на свои места – даже Афины признали, что Александр – более чем достойная смена своего свирепого и неумолимого отца. Они еще даже не подозревали, что целеустремленный, никому не известный юноша, которому едва удалось удержаться на местном властном Олимпе и которого многие греческие музеи не только не желали воспринимать всерьез, но даже считали просто глупцом, уже вынашивает планы гигантских бросков на Восток.

Уже в двадцать один год этот неустрашимый фанатик, приводя в исполнение свои одержимые намерения, решительно вторгся в северные земли Балканского полуострова. Его блистательные победы остановили лишь вести об анти-македонском восстании в Фивах. Надо сказать, молодой полководец перенял от своего родителя хорошую для монарха привычку окутывать все сетью своих преданных лазутчиков, вовремя и качественно информировавших его, так же как когда-то царя Филиппа. Уникально и немыслимо, но ровно через тринадцать дней после начала бунта потрясенные жители мятежного города увидели под стенами уже становящееся непобедимым македонское войско. Решением молодого царя город был разрушен до основания, а все пленные проданы в рабство. Эпизод, свидетельствующий, что люди рассматривались Александром лишь как кирпичики его собственного феерического творения. Сжавшаяся от изумления и страха греческая демократия надолго лишилась дара создавать оппозиционные движения. С этого момента уже не Александр работал на свое имя, а оно стало служить ему и мечом и щитом: лишь весть о приближении полководца заставляла трепетать врагов. Царь позаботился, чтобы миф о великом преобразователе мира – полководце, посланном богами, обгонял его собственное движение в цели. Действительно, развитый еще Аристотелем артистизм позволял Александру мастерски разыгрывать пылкие, порой просто неотразимые театральные сцены, преследующие лишь одну цель – вселить в окружающих уверенность, что они имеют дело если не с полубогом, то с мессией, которого ведет по жизни высший разум. Так, стоит лишь вспомнить, как, высадившись на азиатском побережье, он не пожалел времени, чтобы сыграть роль потомка героев Трои, что немедленно было разнесено молвой среди его войск. Точно так же он организовывал выступления перед своими солдатами и генералами, не только вселяя в них удивительную уверенность, но и убеждая, что альтернативы предпринимаемым шагам нет. Наученный великим Аристотелем, он умел манипулировать наиболее уязвимыми чувствами толпы – желанием обогащения и жаждой славы, а также боязнью быть покаранными.