Отряд - Андрей Посняков

- Стой, Крыжал! - Девчонка неожиданно опустила пистоль. - Это не те!

Утром запорошило, пошел мелкий снег, и дед Митрофан, тот самый седобородый старик, что был с Крыжалом в лесу, стегнул лошадь:

- Н-но!

Полозья саней весело поскрипывали по узкой лесной дорожке, с обеих сторон окруженной высокими раскидистыми деревьями, настоящей чащобой, впрочем, дед Митрофан не боялся заблудиться и знай нахлестывал свою неказистую, но выносливую лошаденку.

Трое друзей вольготно раскинулись на мягкой соломе. Иван с Прохором довольно щурились, а Митрий, страдальчески морщась, покачивал головой - вчера перепил-таки перевару, уж больно настойчиво угощал староста Крыжал государевых людей, замазывал, так сказать, вину. Что поделать, для пущей достоверности Ивану пришлось разорвать голенище сапога да вытащить цареву подорожную грамоту, а потом еще ждать, когда найдут грамотного дьячка.

Получилось так, что местные крестьяне действительно обознались, что и было немудрено - незадолго перед появлением трех друзей какие-то три монаха здорово накуролесили в селе, пользуясь тем, что мужики во главе со старостой отправились на охоту. Заняли главную избу, избили парнишку-пономаря да изнасиловали племянницу старосты Глашку - ту самую девицу с пистолем. Пистоль-то она уж опосля выпросила у Крыжала, хотя - раньше надо было. С собой монахи-насильники прихватили лошадей и припасы, чем здорово подкосили все деревенское хозяйство. У каждого монаха, между прочим, имелась при себе и пищаль, и сабля; исходя из всего услышанного, приятели предположили, что эти отморозки такие же монахи, как и они сами - сиречь, лживые. Разобравшись таким образом с непонятками, парни обещали старосте не давать ходу обидам и расстались с миром, выпросив напоследок лошадь с санями и возчика - «довезти хоть до куда-нибудь». Вот дед Митрофан и вез, исполняя наказ старосты. Далеко, правда, не завез, выпустил у большака - все же срезали верст пятнадцать. Слез с саней, поклонился:

- Не поминайте лихом, робяты!

Парни улыбнулись:

- Счастливо!

И пошли дальше пехом, как и раньше. По обеим сторонам большака - шляха - тянулись все те же холмы, леса, перелески. Кое-где попадались поля, и чем дальше, тем больше, только вот засеянные они или брошенные, никак было не определить - снег. Дорога выглядела большей частью пустынной, лишь иногда попадались одиночные всадники, при виде «монахов» обычно прятавшиеся в лесу, из чего Иван заключил, что всадники эти - воры, направляющиеся в войска самозванца.

- Так мы и сами туда направляемся! - выслушав Ивана, с усмешкой заметил Митрий.

Иван тоже посмеялся - кто бы спорил?

- Что-то дорожка уж больно безлюдная, - пристально вглядываясь вперед, высказал опасение Прохор. - И деревень никаких по сторонам нет, кругом одни леса да косогоры. Не заплутать бы!

Впереди, за снежной пеленой вдруг показалось бревенчатое строение с высокой шатровой крышей, украшенной большим деревянным крестом, - часовня. Друзья переглянулись и прибавили шагу. Около часовни стояли сани, запряженные пегой лошадью, настолько худой, что под кожей ясно угадывались ребра.

Сняв шапки, парни вошли в часовню, где уже молились два светлоголовых отрока - по виду, крестьянские дети. Молились горячо, истово, и уже намеревавшиеся спросить дорогу приятели не стали им мешать, тихонько выйдя на улицу.

- Да подождем, - надев шапку, кивнул Митрий. - Пущай робята помолятся, выйдут - спросим.

Отроки молились долго, друзьям уже надоело ждать, но все не уходили, ждали - а вдруг и впрямь заплутали? Эвон, снежина-то - так и валит! Вдруг да повертку какую-нибудь пропустили или, наоборот, свернули не туда? По этакой-то дурацкой погоде все может быть.

Наконец отроки вышли.

- Эй, парни! - Трое друзей быстро направились к ним.

Завидев монахов, мальчишки вдруг со всех ног бросились прочь, к лесу, - и стоило немалых трудов их поймать.

- Да что ж вы бегаете-то? - неся обоих за шкирки, словно котят, недоумевал Прохор. - Надо же, и лошаденку свою бросили, и сани… Что, не надобны?

Пойманные молчали, а Иван покачал головой:

- Отпусти их, Прохор.

Едва бывший молотобоец поставил ребят на ноги, те повалились на колени в снег:

- Не убивайте за-ради Господа! Все отдадим, все, что хотите, сполним, токмо не мучьте!

- Та-а-ак, - протянул Иван. - А ну, поднимите-ка глаза, парни! Смелей, смелей… Теперь скажите-ка, с чего это вы взяли, что мы обязательно будем вас убивать и мучить? Что, у нас других дел нет? Или так на людоедов похожи? Ну? Что молчите? Отвечайте же!

Младшенький отрок заплакал, старший же вскинул глаза:

- Отпустите-е-е…

- Да отпустим! Вот те крест, отпустим! Сперва скажи: пошто нас за татей приняли? Ой, только не реви… На вот тебе монету. Бери, бери, не сомневайся - «пуло московское»!

Парнишка осторожно взял в руку маленькую медную монетку, не такую, конечно, маленькую, как «мортка» или «полпирога», но все ж не очень большую.

- Ну? - прикрикнул на него Иван. - Теперь говори, сделай милость!

- Монаси зловредные на большаке объявились, - шмыгнув носом, поведал мальчишка. - С пищалями, с саблями… Всех, кого ни встретят, направо-налево секут, грабят.

- Так уж и всех? - усомнился Митрий.

- Ну, не всех… С кем сладят.

- Чудны дела твои, Господи! - покачав головой, Иван посмотрел на своих спутников. - Что скажете? Не первый раз уж мы про этих монасей слышим!

- Гнусы они, а не монаси, - пробурчал Прохор. - Ух, попались бы мне…

Митрий покачал головой:

- Это плохо, что они впереди едут. Не впервой уж нас за них принимают… Эй, парень, их, монасей тех гнусных, тоже трое?

- Говорят, трое.

- Как и нас… Не было б нам с того худу! А ну, как где вилами встретят?

- И что ты предлагаешь? - поинтересовался Иван.

- Хорошо б нам их обогнать, - улыбнулся Митька. - Спросим вон робят, где можно путь срезать. Вон и сани у них есть с лошадью, довезут - заплатим. Заплатим, заплатим, не сомневайтесь.

Отроки разом моргнули:

- Ин, ладно. Покажем, где срезать. А вы куда идете-то?

- Да в Кромы.

- В Кромы? - Старший парнишка почесал затылок. - Есть тут одна дорожка, по ручью. Все по Орловскому шляху ездят, там вроде и ближе, но дорога хуже, а по ручью - куда веселей будет.

- Ну, так ведите, парни! - Иван засмеялся. - Вот вам алтын, покажете, где ручей. Лошаденка-то выдержит нас?

- Да выдержит! - Старшенький отрок живо зажал монету в ладони. - Выносливая.

К Путивлю вышли засветло, успели-таки до вечерни. Высокие деревянные стены с угловатыми башнями, заснеженный, местами превращенный в ледяную горку вал, ворота, невдалече широкая река - Сейм.

- Ну, что дальше? - Иван обернулся к друзьям. - В город?

- В город, куда же еще-то? А уж там сообразим, что делать.

Соображать, впрочем, не пришлось: от городских ворот навстречу путникам уже неслись конники в коротких польских кафтанах, в блестящих шишаках, с саблями.

- Кто такие? - осадив коня, грозно поинтересовался какой-то усатый воин.

- Паломники мы, - разом поклонились все трое. - Монаси, нешто не видишь?

- Ах, монаси, - ухмыльнулся усач. - Тогда милости прошу. Эй, парни, - он махнул рукой. - Проводите.

Так они и вошли в Путивль - с эскортом вооруженных всадников, - что, наверное, смотрелось немного нелепо: всадники и монахи. Миновали ворота со сторожевыми башнями и оказались на широкой площади среди множества вооруженных людей - казаков, пищальников, польских гусар с чудными гусиными перьями на длинных железных полозьях. Гусар, впрочем, было мало.

- Прошу! - спешившись, усач гостеприимно кивнул на большую избу, из-за множества военных больше напоминавшую кордегардию.

- Ой, не нравится что-то мне такое гостеприимство, - наклонившись к Ивану, прошептал Митрий. - Как бы и здесь нас за других не приняли. Говорил - надо было переодеться.

- Ага, а одежку где взять? Украсть или кого ограбить?

- Эй, хватит пререкаться! - начальственно распорядился усатый. Кто-то из воинов назвал его на иноземный манер: «господин ротмистр». - Заходите, милости просим.

Парни поднялись на крыльцо. Часовой в блестящей кирасе услужливо распахнул дверь. Вошли… Низкая притолочина, просторная горница с изразцовой печью, в горнице, за столом и на лавках - воинские люди в коротких польских кафтанах, с пистолями, палашами, саблями.

- Вот, привел, - усатый ротмистр показал рукой на парней и, обернувшись, спросил: - Оружья какого при себе нет ли?

- Нет… Так, ножики - мясо порезать.

Ротмистр повернулся к своим:

- Обыщите их!

- Э, - запротестовал Иван. - Зачем же обыскивать? Хоть скажите, зачем? А то шли мы шли по своим делам, и нате вам - обыск!

- Обыск для того, что сам государь Дмитрий Иоаннович, возможно, на вас посмотреть захочет! - важно пояснил усач.