«Мир приключений» 1975 (№22) - Кир Булычев

Немедленный обыск принес поразительный результат. В кармане куртки: бешбармак и женские золотые часы.

— Самедовой, — сказал Эдик. — Даже ремешок не снял.

“Неужели и их хотел отдать на хранение брату? — подумал я. — Мол, для будущей жены купил, а пока пусть у тебя полежат, а то отчим смеяться будет”.

— Опять к нам в гости навострился? — спросил Рат.

Нури стоял с опущенной головой, а тут вскинулся, уколол ненавидящим взглядом:

— Сами знаете, зачем еду. По телефону одно говорил, а сам продал.

Вот этого мы как раз и не знаем. Абракадабра какая-то, но пусть думает, что и она нам понятна.

Несколько наводящих вопросов, полунамеков, и, пока мы едем обратно, выясняется причина нашей неожиданной встречи. Нури позвонил Хабибов, сказал, что узнал его в грабителе, но пока никому не сообщил об этом. Нури, конечно, перепугался, предложил встретиться, “потолковать”. Место встречи — наш городской пляж. Туда Нури и спешил, приготовив для объяснений два аргумента: золотую подачку и кастет. По мысли этого негодяя, переговоры должны были показать, какой из аргументов придется пустить в ход. Всего этого, конечно, он нам не объяснял, но догадаться нетрудно.

Значит, и Измуку, помимо меня и Эдика, каким-то образом удалось отыскать настоящего виновника. “Каким-то”, потому что узнать его он не мог. Скорее всего, с помощью все того же, ничего не подозревавшего Алеши. Тут Измуку было гораздо легче, чем мне: они с Алешей друзья, он знал о существовании Нури и раньше, оставалось сопоставить уже известные факты и уточнить детали.

Наш торжественный въезд: автомашина с задержанным в сопровождении Эдика на наджафовском мотоцикле взбудоражил горотдел. В окнах и здесь, во дворе, — знакомые все лица.

— Теперь Зонину работать, — сказал Рат, вернувшись от Шахинова.

— Как насчет Алеши, не забыл?

— Конечно, нет. Шахинов специально попросил Зонина, чтобы произвел обыск только в Баку; здесь Алеша сам передаст ему все вещи брата.

— Я за Измуком.

— Поедем вместе.

Этого у Рата не отнимешь: когда чувствует себя виноватым, стремится загладить вину сам и как можно быстрее. У самой машины нас “перехватывает” Леня Назаров.

— Ну и чутье у этих журналистов, позавидуешь, — усмехается Рат.

— Ты мне позарез нужен, — сказал я.

— Быть нужным — мое хобби, старик. Выкладывай.

— Садись с нами, расскажу по дороге.

Рат сразу понял, для чего мне понадобился Леня, и, едва я кончил, сказал ему:

— Тут действительно нужен ты, точнее, Н. Леонидов. Не можем же мы кричать на каждом перекрестке о полной непричастности Алеши.

— Да и не только в этом дело. (Леня по-менторски посматривал на нас сквозь толстые стекла очков.) Тут судьбы разные. Так сказать, дороги, которые мы выбираем.

Если его не остановить, это будет надолго, а мне нужен конкретный ответ.

— И разные судьбы, и дороги — все уже было. Ты-то что дашь?

Леня задумался, по обыкновению, ненадолго:

— Выдам очерк. Брат — однофамилец.

При виде одинокой фигурки на огромном, пустынном пляже у меня щемит под ложечкой. Ведь он бы его убил. Не остановился бы и сегодня.

Руки, вытянутые вдоль бедер, сжаты в кулаки. Мы подъехали так быстро, что Измук не успел изменить своей воинственной позы. Только отчаянная решимость в липе буквально на наших глазах сменяется напряженным удивлением.

— Садись, мушкетер, Нури не приедет, — говорит Рат. — Ну вот, опять кипит. Перестань, а то шапка начнет подпрыгивать.

Рат обнимает его за плечи, ведет к машине. Оказывается, у Измука не было окончательной уверенности, просто сильно его подозревал.

— Если б он на меня бросился, значит…

— Эх, Измук, Измук… Разве так можно: “Если б бросился”? Он и бросился бы, а что это для тебя означало бы, для… безоружного?

Мысленно я добавил еще: “Такого щупленького, с маленькими смешными кулачками”.

— Я самбо знаю. Среди ночи разбудите, любой прием сработаю. — И, понизив голос: — А в тот вечер я… когда Кямиль сразу упал… Я — Растерялся я… Сам не знаю, как получилось… Потом я…

— Ну, раз и самбо знаешь, — перебил Рат, — поступай в милицейскую школу, сыщик из тебя наверняка получится.

Рат развалился на сиденье огромным сытым котом: только что не мурлычет от удовольствия. Когда проезжаем но Морской, оборачивается всем корпусом к нам:

— К Кямилю не сегодня-завтра пускать начнут. Хотите заранее знать, какой у нас с ним разговор получится? “Ну вот, Кямиль, ты жив, здоров, и скоро на свадьбе гулять будем. А мы уж думали, табличку на Морской менять придется”, — скажу я. “Какой такой табличку?” — удивится он. “С названием. На твое имя переделывать”. — “Ты мне такой вещь желаешь, да? Ты мне такой враг, да?” — “Ну не сердись, Кямиль, пошутил”. — “Ай, Кунгаров, совсем большой вырос, а шутишь, как ребенок”. Ты запиши, Леня, потом убедишься, слово в слово угадал. Ну что, по домам? Нет, я сейчас домой не поеду. За мной еще один долг. Мне надо к Егору Тимофеевичу. Сегодня же.

Альберт Валентинов

·

ЗАКОЛДОВАННАЯ ПЛАНЕТА

(Фантастическая повесть)

БАЗА

— Ну, не пугайтесь, не пугайтесь, они вовсе не страшные.

— А я и не пугаюсь, — независимо сказала Ирина, отчетливо сознавая, что лжет. У нее побледнели щеки и голос подозрительно дрожал.

Они стояли в узком коридоре, стены которого резали глаз своей необычностью: были из настоящих деревянных досок. Грубо обструганные, со следами рубанка и вдавленными зрачками гвоздей, доски уходили в перспективу, в новый, незнакомый, таинственный мир. Сквозь дверь, тоже деревянную, со старинной ручкой в виде скобы и железными фигурными петлями, будто взятыми напрокат из музея древней культуры, просачивался невнятный рокот голосов, смех, всплеск музыки. Чувствовалось, что там большое помещение и много народу.

Профессор Сергеев сделал приглашающий жест и отступил на шаг. Ирине ничего не оставалось, как открыть дверь. Непроизвольно сделав глубокий вдох, как ныряльщик перед прыжком, она схватилась за ручку и толкнула, потом еще, еще… У нее задрожали губы от сумасшедшей мысли, что дверь перед ней не откроется.

— На себя, — тихонько подсказал Валерий Константинович.

Ирина мысленно обругала себя за растерянность. Ведь так просто было догадаться, что эта дверь открывается только в одну сторону. Что подумает о ней начальник отряда? Надо немедленно взять себя е руки.

Но брать себя в руки было уже некогда. Сергеев наступал сзади, и она волей-неволей шагнула вперед, растерянная и неподготовленная.