Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

самым опасным среди них был Маркос Гарсия де Мора. Поэтому он должен был устранить его как можно быстрее. Начав переговоры с королём, Гарсия совершил ошибку, и это предоставило принцу весомый предлог привлечь его к суду. Принц, однако, не хотел выглядеть самоуправным диктатором, поэтому он созвал эту встречу в городской управе, чтобы получить безусловную поддержку.

Здесь он выдал потрясающую новость о переговорах между мятежниками и королём с перспективой передачи Толедо в руки Хуана II. Принц представил это как акт предательства — не только его самого, но и города, чьим патроном он являлся и с которым находился в союзе. Мы можем принять как данное, что никто не осмелился оспаривать его выводы.

Гарсия и его друзья были приглашены на эту встречу, но были достаточно предусмотрительными, чтобы не явиться[965]. Они не могли ожидать ничего хорошего от этого собрания, ясно представляя себе, с какой целью оно созвано. У них не было и тени сомнения, что собрание осудит их действия и призовёт к их аресту и наказанию. Не было никакого смысла идти в ловушку, расставленную для них принцем. Кроме того, они вскоре обнаружили, что весь город стал для них западнёй без видимого выхода. Теперь они отчаянно искали убежища, но его не было. Они не могли укрыться в алькасаре, потому что Сармьенто явно открестился от них — либо потому, что они действовали за его спиной, либо потому что он боялся навлечь на себя гнев принца. Не имея ни места, где спрятаться, ни возможности бежать, они с помощью некоторых друзей забаррикадировались в башне кафедрального собора[966] — той самой башне, чей колокол всего каких-то десять месяцев назад призывал народ на сборище, с которого началась революция. Теперь они ожидали неминуемой атаки принца.

Но принц не хотел, чтобы только его люди атаковали башню. Он приказал городскому глашатаю призвать простой народ присоединиться к штурму кафедральной башни[967]. Это был хитрый шаг. Конечно, его силы справились бы и сами с небольшой группой защитников. Но принц хотел, чтобы городские низы были замешаны в этой акции — возможно, чтобы дать им понять, что он видит в них союзников, а может быть для того, чтобы предупредить их последующую критику. В любом случае, у него были веские причины полагать, что простонародье теперь откликнется на призыв.

И народ откликнулся, а это показывает, что мятежники утратили большую часть поддержки среди плебса. В то время многие из простонародья были глубоко разочарованы правительством мятежников, вероятно, потому, что чувствовали, что не получили должного вознаграждения за свои усилия, предпринятые для успеха мятежа. Некоторые из них могли решить, что появилась возможность в этот момент открыто присоединиться к партии принца и таким образом избежать преследования и наказания за свои поступки в предыдущие месяцы. Итак, как рассказывает нам «Хроника Хуана II», «простолюдины и люди принца, которые в тот момент были в городе, пошли вооружёнными к церкви»[968].

Большая толпа осадила башню и вступила в бой с её немногочисленными защитниками. Вскоре те были вынуждены сдаться, и мятежников стащили вниз. Каноники собора, Гальвес и Алонсо, были заключены в тюрьму в ожидании церковного суда. Гарсия и Фернандо пытались бежать, но были схвачены и встретили жестокую смерть[969]. Обоих четвертовали по приказу или по крайней мере с молчаливого согласия принца[970]. Так закончил свои дни пророк ненависти, узнавший на своём опыте о непостоянстве «народа», от чьего имени он с таким красноречием выступал и в который он так верил.

VII

Казнь Гарсии и Фернандо де Авилы и заключение Гальвеса и Хуана Алонсо нанесли сокрушительный удар по правительству мятежников. Их устранение с политической сцены лишило Сармьенто не только самых действенных его помощников, но и морального авторитета, который эти люди придали его режиму. Кроме того, он не мог не понять, что враждебность, продемонстрированная по отношению к его помощникам и союзникам, была направлена против него не меньше, чем против них. Не менее важным было, несомненно, следующее: то, как они были схвачены, ясно свидетельствовало о том, что в Толедо больше не было ни одной группы, готовой сражаться за дело мятежников; все сегменты городского населения казались жаждущими предоставить себя в распоряжение принца Энрике.

Разумеется, эти уроки не могли остаться незамеченными и принцем, и его проницательными советниками. В результате они пришли к заключению, что условия покончить с правлением мятежников созрели. Они решили нанести удар.

Хронисты царствования Энрике IV обычно изображали его флегматичным, слабохарактерным и нерешительным политиком. Но это совсем не совпадает с его поведением во время толедского кризиса. Возможно, Пачеко был тем, кто выработал план действий и главные шаги принца, но нет сомнения, что самому принцу принадлежала большая доля как в принятии решений, так и в осуществлении планов. В любом случае, в Толедо в критические моменты мы часто видим его на переднем плане, уверенным в себе, ни разу не ошибающимся и всё время держащим ситуацию в своих руках. Он проявил эти качества и теперь, чтобы раз и навсегда покончить с властью Сармьенто в Толедо.

Энрике обратился к Сармьенто, вежливо, но твёрдо «попросив» его сдать алькасар и сложить с себя судейские полномочия[971]. В свете прежних разговоров с принцем касательно «необходимости» его отставки Сармьенто мог ожидать такого шага, однако, когда этот момент настал, он почувствовал «горечь»[972], поняв, видимо, что у него нет выбора. Что бы он ни сказал, это не изменило бы решения принца. Сармьенто, конечно, мог бы пытаться защитить свои бастионы и сражаться за свои позиции, но он не видел в этом большого смысла. Двое ворот, которые он контролировал, скоро попали бы в руки принца, в этом он был уверен, а затем принц и всё городское население осадили бы алькасар. Осада неминуемо закончилась бы для него смертью.

Сармьенто ответил дону Энрике, что он «будет рад» удовлетворить двойную «просьбу» принца, но при этом напомнил своему патрону, что в Кастилии принято получать компенсацию за оставленные позиции[973]. Он также поднял вопрос о своей личной безопасности, на что принц ответил заверением о защите и дарованием охранной грамоты. Он также пообещал выплатить Сармьенто компенсацию за потерю заработка[974]. Якобы на основе этих гарантий Сармьенто ушёл со всех своих постов, после чего безо всякой задержки командование алькасаром было передано Хирону, магистру ордена Калатрава[975].

Однако принц не был удовлетворён этим и через несколько дней сделал новый шаг