История второй русской революции - Павел Милюков

Не случайным в этом голосовании надо признать голосование кооперативов, крестьян и связанных с реальной работой экономических организаций в пользу коалиции. Здесь сказалась тяга земли. Не случайно, конечно, было и голосование пролетарских организаций (советов профессиональных и рабочих союзов) против коалиции. Голос действительности с фронта сказался в вотуме военных организаций. Характерно также, что при всем преобладании радикальных настроений в новом городском самоуправлении голос городов все же склонился в сторону благоразумия. Напротив, вотум демократизированных земств, слишком недостаточно представленных численно, нужно считать совершенно случайным. Национальные организации, конечно, были представлены искусственно крайними социалистическими элементами, но именно это характерно для всей постановки национального вопроса, как это и отметил Чхенкели. Любопытно, что речь оратора с киевского съезда национальностей произвела впечатление комического эпизода. Трагической стороны дела, понятной для Чхенкели, демократическое совещание вовсе не почувствовало.

Не очень значительный перевес, полученный сторонниками государственности и политического благоразумия, поощрил противников коалиции к дальнейшему натиску. Предстояло еще голосование следующего вопроса: как понимать коалицию? Вопрос этот голосовали в форме двух «поправок»: 1) «за пределами коалиции остаются элементы как партии к.-д., так и других партий, причастные к корниловскому мятежу» и 2) более решительная: «за пределами коалиции остается партия к.-д.». Л. Троцкий немедленно открыл дальнейшую игру большевиков: они будут голосовать за обе поправки, а затем, посильно испортив этими поправками принятую резолюцию, опять отвергнут ее в целом. Собрание без всякого сопротивления дало себя поймать в эту ловушку. Первая поправка была принята теми же голосами, что и сама резолюция. 797 голосами большинства, принявшего идею коалиции, вместе с большевиками, было заявлено (против 139 при 196 воздержавшихся), что это большинство понимает эту коалицию как свободную от лиц, непосредственно замешанных в корниловском мятеже. Этим в сущности устранялась вторая поправка, более радикальная. Однако она тоже голосовалась вопреки протесту Церетели и тоже была принята 595 голосами — очевидно, противников коалиции, против 493 ее сторонников при 72 воздержавшихся. У получившейся таким образом формулы: коалиция без к.-д. — почти не оказалось сторонников. Гоц заявил по мотивам голосования, что «ввиду того, что вторая поправка, принятая совещанием, в корне разрушает саму возможность коалиции, часть эсеров, сторонников коалиции, будет голосовать против формулы в целом и снимает с себя ответственность за создавшееся положение». Беркенгейм от имени кооператоров присоединился к Гоцу: они тоже будут голосовать против и будут считать, что тем самым голосуют против власти Советов. Каменев от имени большевиков и М. Спиридонова от левых эсеров более последовательно заявили: они будут голосовать против именно потому, что они — за власть Советов. И только Мартов от имени меньшевиков-интернационалистов неожиданно заявил, что готов принять коалицию без к.-д. ибо это «большой шаг вперед в сторону освобождения демократии от влияния к.-д.». Вполне откровенно от имени меньшевиков, голосовавших за коалицию, объяснил сложившееся положение Дан. Российская демократия по основному вопросу момента раскололась до такой степени, что уже не в состоянии выступить как объединенная сила. Теперь разрозненные части демократии будут решать вопрос каждая на свой страх и риск к величайшему ущербу для всей страны. Ответственность за такой исход Дан перелагал на ту часть совещания, которая все время боролась против коалиции, хотя, казалось бы, только это крыло осталось верно само себе и знало, чего хочет.

Против формулы «коалиция без кадетов» оказалось 813 голосов сторонников коалиции и ее противников против 183 доктринеров типа Церетели и сторонников коалиции во что бы то ни стало. Число воздержавшихся в этой путанице возросло до 80. По коренному вопросу всей своей программы совещание осталось, таким образом, без мнения и без формулы...

Среди смущения одних и торжества других в половине 1-го часа ночи был объявлен перерыв. Через сорок минут заседание возобновилось, и Церетели предложил выход из получившегося тупика. «Президиум, обсудив создавшееся положение, единогласно признал, что среди организованной демократии нет единства воли, которая могла бы быть претворена в жизнь». А потому, «принимая это голосование как показатель настроения собрания, президиум предлагает совещанию и вообще всем организациям пойти друг другу навстречу и сделать уступки, чтобы найти ту формулу, в которой могла бы быть выявлена единая воля демократии». Для этого всем группам и фракциям предлагается устроить совместно с президиумом особое заседание, послав туда по одному человеку от группы, по три от партии и по желанию полные составы центральных комитетов партий. Утомленное собрание единогласно решило сложить с себя решение головоломной задачи. Для успокоения совести оно так же единогласно «постановило, что оно не разъедется, пока не будут установлены условия организации и функционирования власти в приемлемой для демократии форме». Бедное собрание! Оно только что констатировало своими голосованиями, что, исходя их своих общепринятых заблуждений, оно не может найти приемлемой для себя формы, сколько бы ни сидело. Но надо же было как-нибудь спасти лицо... И условное лицемерие Церетели весьма кстати пришло на выручку...

III. «Демократия» идет на компромисс с «буржуазией»

Возобновление переговоров с к.-д. и промышленниками. Временное правительство без особой тревоги следило за «муками слова» демократического совещания. 10 сентября, как мы видели, оно отказалось от формирования кабинета до решения собрания. Но уже 13-го, то есть накануне действительного открытия совещания, А. Ф. Керенский просил москвичей Н. М. Кишкина, П. Н. Малянтовича, а также представителей торгово-промышленников А. И. Коновалова, П. А. Бурышкина, С. Н. Третьякова, С. Смирнова и С. М. Четверикова приехать в Петроград для продолжения переговоров. Выработав предварительно условия для своего вступления, московские деятели приехали 14-го и предъявили свои шесть пунктов — все те, что и прежде: 1) решительная борьба с анархией; 2) обеспечение свободы выборов в Учредительное собрание; 3) равенство прав всех министров, входящих в правительство, то есть уничтожение «триумвирата» и «директории»; 4) органическая работа по воссозданию боеспособности армии, без всяких уклонений в сторону демагогии; 5) независимость Временного правительства от всяких безответственных партийных и классовых организаций и 6) вхождение в состав кабинета партии народной свободы. Керенский не возражал, но и не делал определенных предложений. Он выжидал решений совещания. Друзья Керенского обнадеживали его, что в совещании может создаться благоприятное для правительства большинство. 15 сентября утром, однако, Керенский сделал шаг вперед, указав московским кандидатам те портфели, на которые они могут рассчитывать: призрения, министерства торговли, государственного контролера и председателя экономического совещания. Москвичи не возражали, но повторили, что для них главное — та программа, которую они выставили, а также и то условие, чтобы министры-социалисты не подавляли других своей численностью. Вечером 15-го состоялось совещание кандидатов со всеми министрами, причем было установлено, что между теми и другими нет никаких разногласий на почве предъявленной москвичами программы. Тем же вечером кандидаты выехали в Москву для окончательных переговоров с единомышленниками. Вопрос о реконструкции кабинета продолжал считаться открытым.

В ближайшие дни был сделан, однако, один шаг, который показывал, что Керенский идет к своей цели, не дожидаясь решения совещания. С. Н. Прокопович был переведен из Министерства торговли, которое хотели получить представители торгово-промышленного класса, и назначен министром продовольствия на место окончательно ушедшего А. В. Пешехонова. Указ об этом был опубликован в «Собрании узаконений» 17 сентября. На вечернем заседании 19 сентября министры последовательно узнали сперва, что совещание приняло большинством принцип коалиции, а затем, что вторым вотумом оно коалицию отвергло. Так как, однако, отвергнута была не вообще коалиция, а коалиция без кадетов, то можно было считать первый вотум совещания сохраняющим силу. В противном случае получался вывод, что у совещания вообще нет никакого мнения о переустройстве власти. В том и другом случае Керенский считал себя вправе держаться своей прежней линии поведения. Он послал на следующий день, 30 сентября, управляющего делами Гальперна сообщить И. Г. Церетели в Смольный, что совет пяти, основываясь на первом вотуме совещания, уже составил кабинет с представителями цензовых элементов и завтра предполагает опубликовать полный состав Временного правительства. В 3 часа того же 20 сентября Керенский сообщил и С. Н. Третьякову в Москву, что он, Коновалов, Кишкин и Смирнов уже назначены на министерские посты и что на следующий день, 21-го, эти назначения будут опубликованы.