Пламенный клинок - Крис Вудинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Твой отец выступил за то, чтобы покориться. Сказал, что кроданские войска слишком сильны, слишком хорошо обучены, а мы не готовы к борьбе. Его не захотели слушать, подняли на смех. Мы поклялись, что Пламенный Клинок останется в руках у оссиан. Твой отец ушел разозленный; он был уверен, что для Оссии правильнее всего покориться. Считал, что если мы дадим отпор, то нас ждет… — Они завернули за угол, и Гаррик умолк, его взгляд упал на то, что лежало впереди. — Кровавое побоище.
В багровом лунном сиянии виднелось три, а может, четыре десятка трупов, валяющихся на земле. Из темнеющей груды беспорядочно наваленной плоти выглядывали застывшие лица мертвецов. Те, чьи губы и глаза еще не были объедены крысами, выглядели одутловатыми и обрюзглыми, щеки вздулись от крови, которую сердца перестали перегонять по телу. Этих людей убили и голыми свалили в кучу в углу маленькой захолустной площади, над которой еще были натянуты бельевые веревки. Благодаря сумраку отвратительное зрелище открывалось не во всех подробностях, но Арен все равно различал среди страшной груды зеленые проблески — мертвые глаза сардов, неестественно яркие даже после смерти.
— Очевидно, все прошло не так гладко, как рассчитывали кроданцы, — пробормотал Гаррик. — Или сарды пытались спрятаться, но неудачно.
— Но… — Арен не находил слов. — Их просто бросили здесь… как животных…
— Да. Наши обожаемые властители ведут себя не столь безупречно, когда их никто не видит. Но ты и так это знаешь.
Арен не ответил. При виде столь бесчеловечного, столь гнусного убийства у него перехватило дыхание. Мухи покамест угомонились, но черви, без сомнения, делали свое дело, а крысы беспокойно шныряли и копошились среди трупов. Вонь стояла такая, что Арену сделалось дурно.
И вдруг сердце Арена екнуло. Он подался вперед, чтобы приглядеться. Знакомое лицо! Он увидел знакомое лицо!
Эйфанн.
В груди у него поднялось смятение. Как здесь оказался Оборвыш? Неужели кроданцы его нашли, доставили в Моргенхольм и убили?
Арен кинулся к телам, зажимая рот ладонью: из-под ног у него врассыпную кинулись крысы. Там, где он ожидал увидеть Эйфанна, оказался какой-то старик. Значит, он обознался? Трудно сказать, ведь трупы были навалены в таком беспорядке.
Арен терялся в сомнениях. Ведь он узнал Оборвыша! Узнал эти растрепанные волосы, это чумазое лицо.
— Что на тебя нашло? — пробурчал Гаррик, оттаскивая его назад. — Сейчас не время!
— Я его видел! Мальчишку, которого знал в лагере!
— Никого ты не видел, — сказал Гаррик. — А если и видел, некогда заниматься поисками. Ты и так уже наделал чересчур много шуму. Думай о деле!
Арен, не сумев отыскать среди жуткого месива никого, хотя бы отдаленно похожего на Эйфанна, позволил Гаррику оттащить себя прочь. Мимоходом взглянул на запястье и затейливый символ на нем. Друг Сардов. Метка, оставленная тем самым мальчишкой, который ему сейчас примерещился. Наверное, рассудок Арена просто вызвал его образ из пугающего мрака.
Друг сардов. Вот уж навряд ли. Ему известен лишь один человек, который мог бы отплатить людям, учинившим эту резню, и именно его Арен собирается предать.
— Что он сделал? — спросил Арен, останавливая Гаррика. — Что сделал мой отец?
Гаррик выругался, разрываясь между желанием выложить оставшуюся часть своего рассказа и стремлением продолжить путь. Но Арен явно не собирался оставлять его в покое.
— Ладно, — согласился наконец Гаррик. — Ради нашего общего блага ты узнаешь все. Однажды вечером твой отец явился ко мне в главную башню. Он был в лихорадочном возбуждении и предложил мне отправиться с ним на охоту. Я отказался. Это выглядело уловкой, чтобы выманить меня наружу. Тогда он признался мне, что взял дело в свои руки, свел знакомство с молодым кроданским капитаном по имени Даккен и сообщил ему, где хранится Пламенный Клинок. Они в любое мгновение могли нагрянуть туда. Будучи моим другом, он хотел меня спасти.
Арена будто с размаху ударили в живот.
— Мой отец? Мой отец выдал кроданцам Пламенный Клинок?
Гаррик словно не слышал его. Взгляд у него был отсутствующий, челюсти сжаты.
— Он думал, что я разделяю его взгляды. Но я их не разделял. Мне следовало бы заколоть его на месте, но моей первой мыслью было предупредить остальных и спасти Пламенный Клинок. Я оттолкнул Эккарда прочь и зашагал к двери, но… недаром его прозвали Стремительным. — Он запрокинул голову, показав Арену ужасный шрам, пересекающий горло. — Эту отметину оставил твой отец, — с ненавистью прохрипел он. — Из-за спины полоснул клинком мне по горлу.
Арен весь сжался. Теперь он наконец понял, за что Гаррик так его ненавидит. И, видят боги, его нельзя было винить.
— Это его рук дело? — беспомощно спросил Арен.
— Да. Он оставил меня истекать кровью на полу. Но твой отец был бойцом, а не грабителем с большой дороги. В шее много мышц; он порезал мне горло, но не слишком глубоко. Я обмотал рану куском ткани, чтобы остановить кровь, а потом попытался предупредить остальных. Но когда я спустился по лестнице, кроданцы уже были там. — Он посмотрел вдаль, пытаясь сдержать боль, нахлынувшую от воспоминаний. — Я слышал, как убивали моих товарищей. Один Рассветный Страж стоит пятерых кроданских солдат, но мы не могли тягаться со страхоносцами. На их стороне был численный перевес, и напали они внезапно. Я не мог сражаться, я и на ногах-то едва стоял. Оставалось только бежать. Поэтому я ринулся в лес и там рухнул наземь. Тогда мне казалось, что все кончено. — Он глубоко вздохнул, содрогнувшись всем телом.
Арен видел, насколько мучительно дается Гаррику этот рассказ. «Он выжил. Вот что его гнетет. Вот почему он не хотел рассказывать об отце. Потому что сам не сумел исполнить долг Рассветного Стража. Остался жив, когда другие погибли».
Успокоившись, Гаррик заговорил снова.
— Меня поставила на ноги одна друидесса. Нашла в лесу, исцелила, вытащила с того света. Она сказала, что у Воплощений еще есть для меня задание и они покамест не собираются меня отпускать. Когда я выздоровел, она отправила меня обратно в мир. — При этом воспоминании его нахмуренный лоб разгладился. — Ее звали Агали, Поющая в Темноте. — Он опустил голову и опять помрачнел. — Твой отец переменил имя и затаился, зажил новой жизнью, за которую было заплачено оссианской свободой и кроданскими богатствами. Без сомнения, он слышал, что я выжил и поклялся его убить, но мне так и не удалось его отыскать. Я боролся за Оссию, соблюдая клятву Рассветных Стражей. А потом до меня
