Мифология греков и римлян - Алексей Лосев

В первых шести книгах этих упоминаний нет. Если это понятно относительно первых двух книг, имеющих теоретический характер, то это менее понятно относительно III—VI, где рассматриваются Иберия, Галлия, Британия и Италия, включая Великую Грецию. Получается, что весь запад Римской империи не имел ни одного храма Аполлона. Это, конечно, нужно считать у Страбона случайностью. Что касается прочих книг, то (VII 6, I) на Понтийском берегу упоминается храм Аполлона в колонии милетян Аполлонии. В Пелопоннесе — (VIII 5,).

1) храм в Амиклах, (6, 1) в лаконской Делии, (6, 22) в Тенее (причем Страбон склонен отождествлять этого Тенейского Аполлона с Тенедос–ским). В Беотии Страбон указывает (IX 2, 27) храм Аполлона Тиль–фосского. При описании Дельф (IX 3, 9) упоминается храм Аполлона Дидимейского. В Фессалии — (IX 5, 14) храм Аполлона Филлия в Фес–салиотиде. На Эвбее — (X 1, 6) храм Аполлона Мармарина, причем (1, 10) упоминается храм в Эретрии близ Фарсалии, где, как мы знаем, служителем был сам Аполлон. В Этолии-—(X 2, 21) храм Аполлона Лафрия около Калидона, (2, 7) храм Аполлона Актия в Амбракийском заливе (упоминаемый также в VII 7, 6) и на прилегающем острове Левкадии — (2, 9) храм Аполлона Левкаты.

Таким образом, храмы Аполлона на Балканах указываются у Страбона довольно скудно (один храм в Северной Греции, несколько храмов в Средней и Южной Греции и один храм на Эвбее). Подробнее говорится о Дельфах, но зато ничего об Аттике.

В остальных книгах, посвященных уже островам и Малой Азии, материал на эту тему тоже небогатый. Что касается островов Эгейского моря, то (X 5, 1) упоминаются: храм Аполлона Айглета на Анафе около Крита, (XIV 6, 3) на Кипре, (XVI 3, 2) на Икаре в Персидском заливе, (X 5, 2) на Делосе, (5, 6) Сминфия на Кеосе, (5, 15) в Халкии, (XIII 1, 64) на Родосе (Аполлон Эрифибий), (XIV 1, 35) в Хиосе, (XIII 2, 5) на неназванном острове около Пордоселены и (1, 46) на Тенедосе. Что же касается Малой Азии, то Страбон нашел нужным отметить храмы Аполлона (XII 2, 5) в Катаонии; (3, 22) у алазонов, (XIII 3, 2) в Лариссе на Каистре, (3, 5) в Гринее (древность и роскошь этого прорицалища подчеркивается), (XIV 1, 5) в Дидимах около Милета, (1, 36) между Клазоменами и Смирной, (3, 6) в Патарах, а также в Троаде (XIII 1, 13), в Адрастее (1, 48) и (61) Хрисе, (62) Килле и (35) Аполлона Фимбрейского — около Трои. Еще упоминаются храмы Аполлона (XVI 1, 7) в вавилонском городе Борсиппе, (2, 6) в сирийской Дафне, (XVII 1, 42) в египетском Абидосе (где и священная роща) и (1, 47) в городе Гермонфиде, где поклоняются Аполлону — Зевсу. Последнее сообщение было бы для нас чрезвычайно интересным, если бы оно относилось не к Египту, но к Греции.

Если подвести итог Страбону, то из этого довольно скучного обзора всего только несколько сообщений обладают большим интересом и оригинальностью. Это — заимствованное у Ферекида сообщение о связи с Кори–бантами (см. стр. 525), хтоническими существами. Далее, сообщение о храме в Эретрии, где Аполлон был сам своим собственным служителем, — мотив, идущий из седой старины, когда бог и жрец (да заодно и жертва) понимались как нечто единое и нераздельное.

Важны упоминания о хтонических типах Аполлона — Сминфея, Лафрия, Улия, Парнопия, Айглета, Актайско–го, Тильфоссия, Фимбрейского, Аполлона в Килле, Хрисе и на Тенедосе. Интересно отметить также и то, что храмы Аполлона, привлекшие внимание Страбона и даваемые у него в небольшом количестве (в сравнении с обширностью его труда), почти все относятся к седой старине, связаны с очень древними культами и несут на себе печать ярко выраженного хтонизма. Этот географ, по–видимому, обращал главное внимание на все древнейшее и знаменитейшее; и только некоторые политические моменты в мифологии Аполлона (например, как основателя колоний) указывают на более поздний и уже классический характер приводимых у него сведений. Поэтому за видимой описательностью и эклектизмом у Страбона чувствуются, правда не очень сильно, но все же вполне заметно, архаистические интересы и реставрационная тенденция.

г) Дионисий Галикарнасский упоминает об Аполлоне всего несколько раз. Так (Ant. Rom. I 23), пеласги во время неурожая молились Зевсу, Аполлону и Кабирам. Сообщение это интересно потому, что Аполлон здесь мыслится в явно хтоническом окружении Римляне (XII 9) однажды по повелению оракула сделали особое приношение Аполлону и Лето, Гераклу и Артемиде, Гермесу и Посейдону — текст малозначителен. Упоминается еще (II 61) Дельфийский Аполлон, у которого Ликург просит совета для своего законодательства. Говорится о посольстве римлян в Дельфы (IV 69) во времена Тарквиния Гордого, о принесении Брутом Аполлону деревянного посоха и высмеивании его за это его спутниками. Дорийцы (25) соорудили храм Аполлону Триопскому.

Что касается другой группы сочинений Дионисия Галикарнасского, а именно историко–литературной и теоретико–литературной, то и в них Аполлон занимает ничтожное место. Так (Opusc. II 256, 14—16), вожди и эпонимы всякого славословия на Олимпе — Зевс и в Пифоне — Аполлон, причем (21 и сл.) Аполлон — «изобретатель музыки» и «тождествен с Солнцем», «Солнце же виновник блага для всего». Здесь не может не бросаться в глаза прямое отождествление Аполлона с Солнцем, которое в дальнейшем станет аксиомой. Лавр (259, 8 и сл.) посвящен Аполлону и является мантическим растением. В остальных случаях Аполлон попадается в этой группе сочинений Дионисия только в цитатах из Гомера, причем никаких объяснений специально не дается.

д) Философы раннего эллинизма ввиду своего материализма в космологии и ввиду своей склонности к житейской мудрости имели мало поводов касаться Аполлона и рассуждать о его мифах. Примечательное явление в философии этого периода — это аллегоризм, который особенно процветал у стоиков.

Мы хотели бы только подробнее сказать о стоике III в. до н. э. Корнутеу трактат которого, посвященный аллегоризации античной мифологии, все еще недостаточно используется мифологической наукой. В своем трактате Корнут посвящает Аполлону и Артемиде 32–ю главу.

Для Корнута Аполлон есть прежде всего Солнце, а Артемида — Луна; их стрелы — это испускаемые ими лучи. Перечисляя другие толкования, Корнут приводит и то, согласно которому эпитеты, указывающие на способность далеко метать, свидетельствуют об их пагубной силе, как равно и о борьбе с этой пагубной силой. Аполлон — и распространитель чумы (Гомер), и уничтожитель ее, потому что солнечные лучи убивают заразу и вредные испарения. Может быть, Аполлон получил свое имя и от греческого слова, означающего «простота».

Аполлон — огонь, и он также юноша, поскольку огонь вечно юн и бодр. И Феб он потому, что он «чистый и блестящий». Таким же образом надо понимать и его эпитеты Златовласый, Длинноволосый, Делий, Фаней. Оттого что он выявляет скрытое, называется он также и Пифи–ем; а поскольку его изречения допускают разное толкование, а может быть, и в связи с движением солнца по зодиакальному кругу, он называется Локсием.

Музыкальные функции Аполлона Корнут связывает не только с обычной музыкой, но и с небесной музыкой, при помощи которой Аполлон является устроителем и организатором всего космоса. С точки зрения целительных и охранительных функций рассматриваются, далее, эпитеты Аполлона — Пастушеский, Волчий, Волко–убийца, Придорожный, Пеан.

Характерными для Корнута являются космизм и кос–мологизм, совмещение губительства и исцеления, аллегоризм.

9. Поздний эллинизм. Поэзия, а) Отметим прежде всего авторов так называемой второй софистики, у которых находим, правда, незначительные материалы.

Оппиан в начале своего сочинения (De ven. 1, 9) просит милости у титана Фаэтона и Феба–Аполлона. Следовательно, Оппиан различает Аполлона и Солнце. Там же (365) среди красавцев упоминается Аполлон Лавроволо–сый. Встречается призывание Артемиды, сестры Аполлона (De pise. II 2), где говорится (II 26) о том, что песни — дары Муз и Аполлона. Идущий в сражение (V 617) воспевает «Фебову славу». Хотя Оппиан и пишет стихами, но глубокий прозаизм его сочинений давал мало поводов касаться Аполлона.

Бабрий (68) перелагает в стихи прозаическую басню эзоповского сборника (см. стр. 421). Простая басня Эзопа изложена здесь более цветисто и более подробно. Но ее идейный смысл от этого не углубляется.

б) Необходимо отметить еще два текста, относящиеся к нашей теме и принадлежащие Месомеду, вольноотпущеннику Адриана, — это гимны Аполлону–Солнцу и музе Каллиопе. Гимн к Музе долгое время приписывался Дионисию Александрийскому; но впоследствии было установлено палеографически, что имя Дионисия Александрийского относится не к этому гимну, но к тому трактату по музыке, который в той же рукописи предшествовал гимну к Музе. К этим двум гимнам имеются и античные ноты, которые напечатаны и переведены на современную нотопись (Jan С. Musici scriptores graeci. Lips., 1895. P. 460—468). По этому изданию мы и дадим прозаический перевод обоих гимнов.