Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

– О-го-го!.. – проговорил Фабьен. – Это «добиться» мне очень нравится.'

– И мне тоже, – заметил Рокамболь и удалился под предлогом, что ему нужно ехать…

Мнимый маркиз прошел к сэру Вильямсу.

– Дядя, – сказал он, – я нашел восторженного юношу.

– Который может влюбиться в Баккара? – написал наставник.

– Который уже влюблен в нее.

И Рокамболь рассказал сэру Вильямсу все виденное и слышанное им.

Отвратительная улыбка осветила лицо калеки.

Спустя несколько часов после продолжительного и таинственного разговора с сэром Вильямсом Рокамболь отправился в Сюренскую улицу, где находилась побочная сестра Баккара – Ребекка.

Приехав к ней, он велел ей переодеться в привезенное им платье.

Когда Ребекка переоделась, то он взял ее с собой и отвез в Пасси в улицу Помп, где и поместил ее в хорошеньком маленьком домике.

Ребекка, видя действия Рокамболя, пришла, наконец, к тому убеждению, что он действует совершенно серьезно, и решила так:,

– Я, кажется, напала на порядочного человека, который не смотрит на издержки.

Но каково же было ее удивление, когда Рокамболь сказал ей:

– Я готов держать пари, что ты воображаешь, будто я сделаюсь твоим другом.

– Еще бы! – ответила она, нахально улыбаясь, и наливая себе стакан шампанского. – Вы, я думаю, имеете на это полное право!

– Ты находишь?

– Но если вы действуете таким образом…

– Ты ошибаешься…

– Что-о!? Что же вы хотите сделать из меня?

– Порядочную женщину… с хорошим положением в свете…

– А, – заметила, смеясь, Ребекка, – уж не филантроп ли вы, обращающий на путь истинный бедных порочных женщин?..

– Не совсем так, но я хочу сделать тебя достойным того имени, которое ты теперь должна носить.

– Вы дадите мне имя?

– Конечно.

– Какое же?

– Тебя теперь зовут графиня Артова, то есть Баккара, – медленно и отчетливо проговорил Рокамболь.

Здесь мы должны заметить, что Рокамболь, прежде чем быть у Ребекки, заехал на квартиру убитого дона Хозе и, припугнув Цампу тем, что знает всю его историю и может отправить его на эшафот, завербовал его в свои агенты и немедленно определил его слугой к герцогу де Шато-Мальи. Исполнив это, он отослал своего лакея Жермена к Роллану де Клэ и снабдил его надлежащими инструкциями, как ему действовать, когда он будет находиться в услужении у него.

Через неделю после этого мы находимся в квартире Роллана де Клэ при его разговоре с его новым лакеем Жерменом, которого он принял к себе в услужение по рекомендации мнимого маркиза де Шамери.

Жермен, посвященный в тайны своего барина, сообщил Роллану, что ему удалось узнать, что графиня Артова приехала в Париж.

– Так тебе сказала это горничная ее? – спросил Роллан де Клэ, внутренне радуясь этому известию.

– Да-с… третьего дня… инкогнито и без мужа.

– Но зачем же инкогнито?

– Этого она сама не знает.

– Но… где же она живет?.

– В Пасси, только я не мог узнать ни улицы, ни дома. Надеюсь, что сегодня вечером…

– Жермен! – перебил его Роллан де Клэ. – Если вы узнаете мне адрес ее, то я подарю вам десять луидоров.

– Помилуйте! – ответил презрительно лакей. – Я служу барину не из интересов.

– А из чего же?

– Из гордости. Я бы был очень рад, если бы моему барину удалось сделаться любовником графини, и я очень бы гордился этим.

– И я сделаюсь им! – произнес важно Роллан. Он ровно ничего не подозревал.

В это время к нему позвонили.

– Прикажете отказать? – спросил лакей.

– Нет, проси!..

– Так вы изволите дать мне надлежащие инструкции вечером?

– Да.

Через несколько минут после этого к Роллану вошел Октав. Де Клэ обернулся и увидел сзади себя своего приятеля. Он был в трауре.

– Откуда ты? – спросил его Роллан.

– Из провинции, где только что похоронил своего отца, оставившего мне после себя Пятьдесят три тысячи ливров годового дохода и отличное имение.

– Это недурно.

Затем товарищи завели обыкновенный пустой разговор, во время которого Роллан не преминул похвастаться своими успехами в отношении Баккара.

Октав, конечно, не придавал особенного значения его словам и все время шутил.

Роллан вынул письмо, полученное им от Баккара на водах, и показал его своему приятелю. Октав прочел его и важно сказал:

– Это ясно, что она любит тебя.

– Из чего же ты заключаешь это?

– Обрати Внимание на этот дрожащий почерк, которым написано это письмо, – сказал он, – и ты придешь к тому же заключению.

Роллан вздохнул.

– Ия думаю даже, что она приехала, собственно, для тебя в Париж.

– Полно, пожалуйста, – заметил скромно Роллан.

– Давай держать пари, – продолжал Октав, – что ты увидишься с ней не позже, как через два или три дня.

– Полно! – проговорил Роллан. – У меня кружится голова от твоих слов.

– Идет пари?

– От всего сердца!

И приятели держали пари на двадцать пять луидоров. Затем они собрались идти в cafe de Paris.

Но в самую минуту их выхода Жермен подал Роллану письмо.

– Я, верно, выиграл пари? – заметил, улыбаясь, Октав.

И не ошибся.

В письме было написано, что Роллана де Клэ ожидают в одиннадцать часов ночи у заставы Звезды, куда он должен приехать верхом и дозволить сделать с собой все, что найдет нужным тот человек, который проводит его к одной особе в улицу Помп.

– Ну, что? – вскричал Октав.

– Удивительно! – прошептал Роллан и позвал к себе Жермена.

– Знаком тебе почерк субретки, о которой ты мне говорил утром? – спросил он.

– Да… Как, эта дрянь осмелилась писать? – вскрикнул лакей, взглянув на письмо.

Роллан больше не сомневался, что это письмо было от Баккара.

Через час после этого приятели сидели в cafe de Paris, и Роллан, не стесняясь, рассказывал своим сотоварищам о том, что он пользуется взаимной любовью графини

Артовой, которая единственно для него приехала тайком от мужа в Париж и назначила ему свидание.

При этой беседе присутствовал и мнимый маркиз де Шамери, который, впрочем, скоро уехал из cafe de Paris и, вернувшись домой, рассказал обо всем слышанном Фабьену.

– Я не верю этому, – заметил Фабьен, – и, во всяком случае, жалею Роллана, которого, наверно, убьет граф Артов, если узнает об этом.

При этих словах Фабьена дверь отворилась, и вошел Роллан де Клэ, спешивший поделиться со своими приятелями успехами в любви.

– Ты забываешь, – заметил ему Фабьен после того, как Роллан в подтверждение своих слов показал письмо, присланное ему утром, – что я дружен с графом Артовым и что я буду поставлен в очень неловкое положение, если его жена полюбила тебя.

Роллан де Клэ понурил голову.

– Смотри, не мистифицируют ли тебя, – заметил ласково Фабьен, – а ты, вероятно, уже успел повсюду разболтать о своих мнимых успехах.