Моя идеальная - Настя Мирная

взгляд. Хотя, учитывая эрекцию, вжимающуюся мне в живот, удивительного в этом мало. Мы же целый месяц… Нет, даже больше месяца не занимались сексом. Я и сама хотела его каждую секунду, что он был рядом, но даже не касался. Как бы сложно нам обоим не было, мы смогли пройти через это. Через всё. И сейчас я готова стереть все границы, разделяющие нас.

— Будет больно? — пищу, стягивая взгляд на мышцы на его грудине.

Ещё бы Северов позволил мне так просто провалиться под землю от стыда. А именно это я собираюсь сделать, потому что какого-то чёрта я не могу говорить об интимных вещах прямо, пусть и искренне стараюсь это делать. Блядь, мы такое вытворяем, а я даже нормально не могу объяснить ему, чего хочу, а чего нет. Артёму всегда приходится считывать мои желания самому. Я должна хоть что-то сделать, чтобы облегчить ему задачу.

Его руки усиливают нажим, а глаза транслируют спокойствие.

— Не знаю, Насть. — толкает честно, но легче мне не становится. — В конце концов, тут, — спускает руку ниже, проводя пальцами по колечку ануса, — ты ещё целка. Пусть и иначе, но всё же. — тяжело выпускает углекислый газ. — Я понял, малыш. — а вот я ничего не понимаю. — Спешить не станем.

Вообще ничего. Что это значит? Он отказывается от этой затеи? Почему? Ведь я же согласилась.

Это так не похоже на Тёму. На того Тёму, которым он был до моего похищения. Тот Северов всегда шёл напролом. Мы занимались сексом там и тогда, когда ему приспичит. Даже если я не хотела, то он делал так, чтобы захотела. Он всегда был резким, диким, напористым, а сейчас словно мягче и неувереннее в себе стал. Долгие ласки и медленные толчки — это не про того Артёма, которого я помню. Нет, со дня Х он сильно изменился. Если раньше он всегда заботился обо мне, то сейчас его забота переросла в какую-то маниакальную зависимость от моего благосостояния и настроения. Я не дура и понимаю, почему он так себя ведёт, но мой монстр хочет своего дикого зверя. Животного траха. Яростного секса. Бешеного перепиха.

Отгоняю всю свою нездоровую скромность и глупое стеснение и цепляю его почти чёрный взгляд. Если он боится обидеть меня или причинить боль, то я беру дело в свои руки.

Языком между губ расчётливо. Ладонями по прессу уверенно. Дыханием в рот рвано. Член в кольцо пальцев крепко. Телом к телу в упор. Языком в рот жадно. Ногтями в кожу глубоко. Желание в интонации смело. Слова в лоб прямо.

— Пойдём в спальню, Тёма. Я хочу, — перебарываю желание оборваться и спрятать глаза, — чтобы ты взял меня сзади. — так громко сглатываю, что даже он это слышит. Кажется, он может не так понять мою просьбу. — Не так, как ты подумал. — добавляю спешно, когда его пальцы уже скользят от промежности вверх.

Кривая усмешка одним уголком касается его губ, когда наклоняется ниже настолько, что наши носы сталкиваются.

— Я понял, малыш.

И толкается пальцем в тугую дырочку, отчего я буквально подпрыгиваю. Только не от боли, а от неожиданности.

Мы оба замираем, тяжело дыша. Север прижимает меня ближе, опуская ладонь на поясницу, но палец не вынимает.

— Расслабься, любимая. Глубже не войду. Хочу, чтобы ты привыкла к этому. — сипит, делая робкое движение внутри. Загоняю кислород глубоко в лёгкие и окаменевшие мышцы отпускает напряжение. — Что ты чувствуешь? — ещё один лёгкий толчок, по ощущениям на половину пальца.

Опускаю веки, прислушиваясь к реакциям своего тела на это вторжение. Ни боли. Ни непринятия. Ни отторжения. Только острый прилив желания между ног, который выплёскивается в огромном количестве вырабатываемой смазки, стекающей по ногам.

— Это, — прикусываю нижнюю губу, открывая глаза, — странное чувство.

— Опиши. — требует мой невыносимый засранец.

Вот с таким Артёмом я хорошо знакома. Это — не просьба. Это — приказ.

Но вот проблема в том, что я не могу дать описания своим ощущениям, поэтому выталкиваю как есть:

— Мне не больно, Тёма. И не неприятно. Я сама не понимаю, что чувствую, но… — сглатываю вязкую слюну. — Кажется, мне нравится. Не уверена, что готова к большему, но сейчас мне хорошо.

Как ни стараюсь, щёки всё равно обжигает стыдом, заливая краской. Северов тихо смеётся и, вынув из меня палец, выходит из душа, взяв меня за руку и вытягивая за собой. Обтирает моё тело полотенцем и, жадно поцеловав, снова командует:

— Жди меня в спальне, моя идеальная девочка.

Даже не начинаю спорить. Входя в комнату, обвожу взглядом нашу постель, раздумывая, что делать дальше. Сегодня я для себя решила, что между нами не должно быть никаких преград и запретов. Поборов свою врождённую скромность, оделась как стриптизёрша. И танцевала так же. Почему-то стоило начать двигаться, и тело начало жить своей жизнью. А сейчас я снова теряюсь.

— Когда я говорил ждать в спальне, я имел ввиду в постели. — вбивается мне в ухо хриплый возбуждённый шёпот.

Парень прижимается влажным телом к моей спине, до боли вдавливая огромный твёрдый половой орган в копчик. Губами пощипывает мочку уха, а затем обводит языком ушную раковину.

Уже от этих действий тело прошибает судорогой предвкушения и начинает мелко дрожать от желания.

Но на этом он не останавливается. Сжимает ладонями талию, ползёт на живот, а потом к груди, приподнимая её вверх, и снова хрипит:

— Поласкай себя. Как на кухне. Давай, маленькая. — добавляет, когда я зависаю без движения. — Вместе.

Сжимает большим и указательным пальцами сморщившиеся от возбуждения и сверхчувствительные соски. Прокручивает до сладостной боли, вырывая из меня череду раздробленных стонов и выдохов.

— Давай, любимая, не бойся. Сделай это.

Блядь, эта хрипотца в его голосе. Эти интимные томные ноты в его тоне. Это рваное дыхание на моей шее. Жар раскалённой плоти на спине будто кожу плавит, накрывая меня волнами жадной похоти.

С несдержанным стоном тянусь рукой к промежности, раздвигаю половые губы и давлю на клитор. Артём стонет вместе со мной, словно чувствует то же самое, что и я сейчас.

Сильнее сжимает мягкую плоть в ладонях, оттягивая горошинки сосков. Мои пальцы начинают движения, то ускоряясь, то замедляясь, пока Север ласкает грудь. Как только чувствую приближение оргазма, он толкает меня вперёд, обняв одной рукой за талию, а второй ухватив за запястье, которое он отводит в сторону, не позволяя получить желанную разрядку.

— Тёма. — хнычу жалобно, когда не получаю желаемого.

— Только я буду доставлять тебе удовольствие. — выдвигает самоуверенно.

Толкает меня на постель, вынуждая встать на ней на четвереньки,