Тихий шепот звезд: Реконструктор. Приручивший пламя - Дмитрий Сергеевич Кружевский

Сергей нервно дернул себя за волосы.

Нет, нужно срочно пересмотреть все методы работы, возможно, дать ребятам больше воли да, в конце концов, просто поговорить по душам. Не стоит забывать и о Кутесове. Увы, но в его словах есть доля горькой правды: слишком уж он заигрался, начал путать государственное с личным, поставил свои интересы превыше всего, забыл, кто он есть, а это чревато в любых мирах. Черт, да он даже «двадцатку» и ту не довел до ума, бросив разработку на полпути, впрочем, она уже практически вчерашний день. Нет, тут нужен прыжок…

Ратный задумался.

В отличие от Земли начала двадцатого века, здешний мир не испытывал дефицита в том же дюрале и подобных ему сплавах, плюс композиты… Так какого же он топчется на месте: цельнометаллический планер, протектированные баки, нормальная радиостанция, хороший плексиглас на стекла, кислородное оборудование для высот. Пока дают под это финансы, нужно выжать по максимуму, а там примут или нет – неважно, но перед Кутесовым и совестью он будет чист. К тому же если сделать нормальный планер, то можно будет его использовать под первые реактивы, такое в истории вроде было.

А от благосклонности Кутесова пока очень многое зависит, чересчур многое…

– Серг, вот ты где.

Ратный поднял голову и, увидев идущего к нему Росовского, встал со скамейки.

– Пойдем, зайдем ко мне, – сказал тот. – Не хочу здесь разговаривать.

Они прошли по узкому коридору со множеством одинаковых деревянных дверей и, поднявшись по лестнице на второй этаж, остановились перед ни чем непримечательной дверью, на которой даже не было таблички. Растерянно похлопав по карманам мундира, генерал, наконец, извлек из нагрудного кармана небольшой ключ, открыл замок, распахнул дверь и посторонился, пропуская Ратного внутрь.

– Извини, тут не прибрано, – сказал он, маневрируя среди завалов каких-то старых документов в потертых папках, что были сложены в стопки прямо посереди небольшого кабинета. – У нас тут архив подтопило, вот и рассовывают свое барахло, кто возьмет, пока там ремонт. А я тут редко бываю, все больше по частям да гарнизонам мотаюсь, вот и разрешил, – пояснил он. – А вообще ненавижу эту бюрократию, какой из меня к ласьям министр. Куда проще было, когда полком командовал, а уж когда последний раз на мостике за штурвалом стоял, уж и не вспомнить, – генерал тяжело вздохнул. – Впрочем, все меняется, дирижаблей-то у нас почти в строю не осталось, а твои крыланы явно не для меня, стар уже.

Ратный понимающе кивнул, подошел к окну и, растерянно проведя пальцем по запыленному стеклу, посмотрел на улицу.

– Переживаешь по поводу Яргеля? – участливо спросил Росовский.

– И да, и нет, – немного помедлив, ответил Сергей. – Конечно, немного неожиданно, но, скорее всего, к этому все и шло. Как я понимаю, его выведут из моего КБ?

– Скорей всего, – не стал юлить главком. – Но, может, оно и к лучшему.

– Все что ни делается – к лучшему, – в тон ему ответил Ратный. – Что там Кутесов?

– Рвет и мечет. Я его попытался успокоить, да куда там, – Росовский махнул рукой. – Сказал, что если тебе надоели крыланы, то иди – танки проектируй.

Землянин удивленно вскинул брови.

– Танки?

– Ага, танки или корабли.

– Корабли? – Ратный саркастически хмыкнул. – Ну корабли навряд ли, а вот танки можно.

Росовский, перекладывающий папки на своем столе, замер, затем как-то искоса и с недоверием посмотрел на авиаконструктора.

– Ты это сейчас серьезно?

– А почему бы и нет, – пожал плечами Сергей. – Партия сказала надо, ну а я ответил «есть».

– Какая партия? – не понял генерал.

– Неважно, – отмахнулся Ратный. – Присказка такая. Лучше скажите мне, господин главком, кто тут у вас танкостроением заведует?

– Лелшенко, насколько я помню, – ответил Росовский. – Дверь дальше по коридору через три кабинета, – и тут же переспросил: – Серг, ты это серьезно?

– Вполне. Проводите?

Они вышли из кабинета, прошли по коридору и остановились у точно такой же неприметной двери без таблички. Сергею даже на момент показалось, что они каким-то образом вернулись обратно, однако, стоило двери распахнуться, как это ощущение исчезло. Кабинет Лелшенко полностью отличался от Росовского, нет, не размерами, так как планировка здания явно была стандартизирована, а чистотой и строгим порядком. Все аккуратно и ничего лишнего: стол с телефонным аппаратом, пара шкафов с папками, на которых прикреплены бирки с номерами, массивный сейф в углу, на стенах фотографии различных танков со стоящими рядом экипажами. Сам хозяин кабинета: подтянутый мужчина лет сорока пяти, невысокого роста, с короткой стрижкой и довольно грубыми чертами лица, с удивлением и некоторым раздражением посмотрел на вошедших, но узнав главкома, поднялся из своего кресла навстречу, натянув на губы дежурную улыбку.

– Господин Росовский, какими судьбами?

– Кабинеты рядом, вот и решил проведовать наземного коллегу, – с не менее сдержанной улыбкой ответил главком. – Вот знакомься, – он глазами указал на вошедшего за ним Ратного. – Аэр-полковник Серг Эйтан.

Лелшенко равнодушно посмотрел на Сергея, явно не понимая, к чему Росовский клонит, но затем в его взгляде что-то резко поменялось.

– Тот самый Эйтан?

– А у меня что, есть другой в запасе, – буркнул Никол, без спроса опускаясь на стоящий у стола стул. – Вот, выразил желание помочь вам в деле создания новых танков.

Каменное безразличие на лице Лелшенко «треснуло», сменившись удивлением и непониманием, он с недоверием посмотрел на Росовского, но тот лишь молча пожал плечами и кивнул в сторону внимательно рассматривающего висящие на стене фотографии конструктора.

– Это танки, которые сейчас состоят у нас на вооружении? – спросил Сергей, не оборачиваясь.

– Да, – ответил, Лелшенко, поднимаясь из-за стола и подходя к Ратному. – Тот, на который вы смотрите, ТТК-11, уже снимается с вооружения, а вот этот, – кивок в сторону висящей справа фотографии, – наша новинка ТК-17. Красавец, правда?

Сергей презрительно скривил рот.

– Коробка с тремя пушками и наверняка противопульной клепаной броней, хорошо уже, что размеры меньше стали. Крейсерская скорость хоть какая?

Правый глаз Лелшенко нервно дернулся, но голос его был по-прежнему спокоен и учтив.

– Двадцать терров и лобовая броня почти в двадцать семь миллиметров.

– Я и говорю… Можно мне лист бумаги и карандаш?

Лелшенко вернулся к своему месту и, достав из ящика просимое, молча положил его перед собой на стол.

Ратный огляделся, нашел взглядом еще один приткнутый в углу стул, поднес его к столу и, усевшись, на минуту задумался. Наземная техника не была его специализацией, а в память услужливо лезли всякие приплюснутые машины с угловатыми башнями и торчащими из них пластинами энергетических орудий – все это было не то. На миг у