Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А на следующее утро, — сказала Энни елейным голосом, — когда Элен открыла дверь крыльца, чтобы взять молоко, которое им принесли, сумка висела на дверной ручке. С нетронутыми деньгами! Если это был не ненормальный, значит я сама сумасшедшая.
Я не рассказала об этом маме. Она и так была достаточно взволнована из-за происходившего. И мне кажется, это она попросила, чтобы наш дом охранял полицейский. Возможно, именно тогда полицейский комиссар и послал за инспектором Бриггсом, чтобы спросить его с иронией, не хочет ли он превратить общественную библиотеку на Либерти-авеню в штаб для своих многочисленных оперативников, работавших по этому делу. Или, добавил он, не следует ли ему позвонить губернатору и попросить прислать национальную гвардию!
В тот вечер мама была очень молчалива. Положение в соседнем доме было просто ужасным. Мистер Ланкастер молчал с воскресного вечера и постепенно угасал. Маргарет сама выглядела как привидение. Она не спала и ничего не ела. И тоже молчала.
— Не понимаю ее, — сказала мне мама. — Она даже не входит в комнату к отчиму! Сегодня я сменила медсестру, чтобы она могла поспать. А вчера это сделала Дженни. Хотя Маргарет всегда была предана ему. Она сейчас сама не своя.
На предварительном судебном заседании по поводу убийства Эмили был вынесен тот же приговор, что и в связи с убийством ее матери. Заседание длилось недолго. На следующий день должны были состояться похороны. Маргарет вернулась с заседания суда и заперлась в своей комнате. Мама ее не видела.
Я смотрела на маму, когда она все это рассказывала. Она была взволнована и необычно говорлива. Но несмотря на все это, я пришла к выводу, что мама несколько успокоилась после смерти Эмили Ланкастер. Она вела себя так же, как в тот день, когда послала за миссис Тэлбот. Ей было очень жаль Эмили, но казалось, что ее смерть рассеяла некоторые сомнения, некоторые подозрения.
В ту ночь Джорджа выпустили под залог, как свидетеля. Эксперт по баллистике, я думаю, все еще стрелял из пистолета Джорджа, рассматривая результаты под микроскопом. Поздно вечером он позвонил в полицию и сделал довольно странное сообщение. В это время Джордж ехал домой — злой, удивленный и немного испуганный. Прошло несколько дней, пока он узнал о том, что сообщил эксперт.
— Я не даю головы на отсечение, — сказал эксперт, — но мне кажется, что кто-то подменил дуло этого револьвера. Пока еще это только моя теория. Пуля, убившая Эмили Ланкастер, была выстрелена из этого дула, это точно. Но я не уверен, что стреляли из этого револьвера.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Это было во вторник ночью.
Возможно, я очень мало рассказала о том, какое впечатление произвели эти два убийства на население нашего района. А об этом нужно сказать, потому что это непосредственно повлияло на наше положение и последующие события. Местные хозяйственные магазины активно торговали замками и болтами, а также цепочками для входных дверей. И так как одна женщина в нашей округе купила такую цепочку, в ту среду мы оказались перед лицом новой тайны и новой трагедии.
Царство ужаса, писала пресса, не ограничивалось самим Полумесяцем. Люди с самого начала были убеждены, что действует сумасшедший убийца, хотя из больницы для сумасшедших преступников штата сообщили: ни один из пациентов не бежал, и они постоянно следят за своими больными.
Но такие слухи продолжали ходить, а убийство Эмили Ланкастер, такое же бессмысленное, как и убийство ее матери, подогревало их. Мальчишки, доставлявшие нам продукты, быстро отдавали пакеты с мясом и бакалейными изделиями и старались скорее покинуть наш поселок. На ничейной земле больше не играли дети, а многих родители провожали в школу и встречали из школы. Слуги рано утром выглядывали из окон кухонь, прежде чем открыть дверь и забрать молоко. У наших ворот не собирались толпы любопытных. Вечером люди, вынужденные проходить по Либерти-авеню у нашего поселка, шли не по той стороне дороги, которая граничила с кустами на участках Веллингтонов и Тэлботов, а по другой стороне.
А теперь еще случилось это нападение на меня. В одной из статей говорилось, что в Полумесяце было тринадцать жителей, когда все это началось, а потом приводились рассуждения в отношении числа тринадцать, которое во всем мире считалось несчастливым. Упоминалось о том, что в Париже нет ни одного дома под номером тринадцать и что в Италии это число исключено из лотерей. Говорилось также, что сам этот предрассудок берет начало в скандинавской мифологии, а в христианство пришел от Тайной вечери.
Важным последствием всего этого было то, что Полумесяц стал местным табу, что оставило нас без возможных свидетелей на период последней недели. Нас даже не посещали те редкие гости, которые приходили из других районов города.
В ту среду появилась еще одна тайна и произошло еще одно убийство.
Было, насколько мне известно, всего одно совпадение. Похороны Эмили Ланкастер состоялись в день годовщины смерти моего отца. И это имело определенные последствия.
В течение двадцати лет мама отмечала эту годовщину. Утром в сопровождении тети Каролайн, сестры моего отца, она отправлялась на кладбище, где долго обсуждала и ругалась с управляющим из-за состояния могилы. Потом ехала в город, где печально, но довольно обильно обедала с тетей Каролайн, после чего они отправлялись на могилу мужа тети, и там все повторялось снова.
Было немногим больше часу дня, когда я оделась и спустилась вниз. Зазвонил телефон. Звонила мама и спрашивала, не знаю ли я, где находится Холмс и наша машина.
— Холмс? Я думала, что он повез тебя на машине. Где ты сейчас?
— Я на кладбище с тетей Каролайн, — ответила она кратко. — Этот негодяй привез нас сюда и уехал. А управляющий ушел обедать и закрыл контору. Никогда такого не было! Мы вынуждены были пройти пешком несколько миль.
Должна признаться, я представила себе маму и тетю Каролайн: в их лучших черных одеждах, без машины, да еще на кладбище. Это было уж слишком. От кладбища до любого людного места нужно было пройти несколько миль. А я не думаю, что мама или тетя Каролайн в последние годы прошли хотя бы квартала четыре пешком. Я согласилась, что это действительно ужасно, и сказала, что немедленно пришлю за ними такси. Что и сделала.
Тут я увидела, что за спиной у меня стоит Энни.
— Думаю, мисс, Холмс оставил нас.
