Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

— Ты Молниеносец? — спросил Тагоре.

— Этот титул был присвоен мне после сражения на горе Арарат в царстве Урарту, — сказал Бабу Дхакал. — Я удостоился чести поднять Молниеносное знамя при декларации Единства.

Атхарва не верил своим глазам. Этот воин был живой легендой: Победитель при Гадаре, Последний Всадник, Палач Скандии, Сокрушитель Трона…

Эти и сотни других почетных прозвищ пронеслись в голове Атхарвы, воскресив в памяти легенду о кончине прославленного воина на вершине устоявшей перед наводнением горы.

— История повествует о твоей гибели, — сказал Атхарва. — Ты умер от ран сразу после поднятия знамени. После той битвы не уцелел никто из твоих воинов.

— Ты кажешься мне умным человеком, — ответил Бабу Дхакал. — И должен бы знать, что не стоит буквально воспринимать все, что говорится в летописях. Подобные легенды сочиняет тот единственный, кто выживает во всех сражениях, и Императору не подобает делить победные лавры с кем-либо еще. Да и невелика честь покорять мир, имея непобедимую армию. Победа принадлежит одному, и он всегда позаботится, чтобы ее никто не оспаривал.

— А кроме тебя кто-то еще выжил? — спросил Шубха.

Бабу Дхакал пожал плечами.

— Возможно, кто-то и пережил чистку, но даже в этом случае все они, вероятно, давно умерли от старости. Наши тела были созданы для покорения этого мира, а не всей Галактики, как ваши.

В словах Бабу Дхакала не было ни досады, ни обиды, что не могло не удивить Атхарву, лишь простая констатация фактов и выводы из них. Если все, что он говорит, правда, значит, Император забраковал его и таких, как он, ради Астартес. И несмотря на это чудовищное предательство, Бабу Дхакал, похоже, не испытывает ненависти к своему создателю.

— Как же тебе удалось до сих пор оставаться в живых? — спросил Атхарва, начиная догадываться, что могло понадобиться этому воину.

— Я не дурак, — сказал Бабу Дхакал. — За годы войны я научился у своего создателя всему, чему смог, и постиг основы древней науки. Не настолько, чтобы полностью остановить процесс физического старения, но достаточно, чтобы дожить до того момента, когда мне улыбнется удача.

— Говори яснее, — потребовал Тагоре. — Чего ты хочешь?

Бабу Дхакал поднял правую руку, и Атхарва увидел массивное устройство, закрепленное на наруче доспеха. Оно сильно отличалось от изящных приборов, которыми пользовались апотекарии легионов, но, вне всякого сомнения, это был редуктор. Вместе с нартециумом он составлял основу оборудования боевого апотекария.

Если нартециум излечивал раны, то редуктор предназначался для павших воинов.

Это устройство было предназначено лишь для одной операции — извлечения геносемени космодесантника.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне остаться в живых, — сказал Бабу Дхакал.

Кай заметил, как содрогнулась от потрясения аура Атхарвы, но космодесантник не успел ответить, как вдруг над крышей храма загремели взрывы и на пол посыпались обломки горящих стропил и куски извести.

— Берегись! — закричал Кай, увидев, как горящей балкой прямо перед ним был убит пожилой мужчина.

Вслед за оглушительным грохотом гранат с потолка на тросах стали спускаться солдаты в черных доспехах, и Кай с Роксанной испуганно попятились в глубь здания.

За стенами послышалось утробное урчание двигателей и автоматная стрельба. Гулкий грохот разрывов крупнокалиберных снарядов, разносившийся эхом по всему каньону, прерывали пронзительные крики перепуганных людей.

— Ложись! — закричал Кай.

Пули винтовок раскалывали доски скамей и крошили мрамор статуй. Кай прижал голову Роксанны к самому полу и попытался оттащить девушку подальше от стрелявших солдат, но все проходы между скамьями были забиты вопящими от страха людьми. Рядом с Каем рухнул на колени мужчина с пробитой грудью и сожженной лазерным разрядом головой.

— Что происходит? — вскричала Роксанна, усиленно моргая в слепящих вспышках взрывов и закрывая голову от летящих осколков мрамора.

— Это Черные Часовые, — ответил Кай. — Они охотятся за мной.

Он вздрагивал от каждого выстрела и дезориентирующих вспышек снарядов, но попытался мысленным взглядом окинуть ближайшие окрестности. В храме уже заплясало пламя и стали подниматься клубы дыма, но для слепозрения эти помехи были несущественными. Кай увидел, что солдаты расходятся веером по всему храму и безжалостно уничтожают всех, кто попадается им на пути.

Одна группа солдат целенаправленно двигалась в их сторону, но путь им преградил огромный воин, вооруженный обломком алебарды. Тагоре зарубил трех солдат тремя взмахами лезвия, а двое других воинов упали замертво с проломленными черепами.

Рядом с сержантом в бой вступил Шубха. Стараясь не отставать от Тагоре, он убивал врагов со слепой яростью. Кай переместил взгляд и в густых клубах дыма заметил Ашубху. В отличие от своего брата тот с хладнокровной методичностью выбирал себе жертву и убивал ее быстро и точно. Первым от его руки упал Черный Часовой, затем аугер, потом солдат с плазменным ружьем. Ашубха явно придерживался какого-то определенного порядка, что контрастировало с нерассуждающей яростью его брата.

В хаотических вспышках психической энергии появлялись все новые и новые фигуры, но пространство заволокло красной пеленой ярости, не менее густой, чем дым, и в пульсирующем пламени боевой агрессии солдат стало труднее выделять отдельные личности.

Среди красного тумана Кай заметил три силуэта, чьи энергетические и жизненные ауры не поддавались воздействию общего яростного безумия. В одном он узнал Атхарву, а двое других были Бабу Дхакал и его спутник. Атхарва, черпая энергию из имматериума, уничтожал десятки солдат убийственными зарядами ослепительного света. Бабу Дхакал действовал с такой скоростью, какой Кай не наблюдал ни у одного из людей, он переносился с места на место словно одной лишь силой мысли. Он без труда убивал каждого, кто пытался оказать сопротивление, но, если люди не нападали, Бабу Дхакал отвечал им тем же и оставлял в живых.

Шквал стрельбы не утихал, и больше всего страдали обычные люди, собравшиеся в храме. Кай и Роксанна, отчаянно пытаясь убраться из центра сражения, пробирались через завалы из мертвых тел и сломанных скамей. Оглянувшись через плечо, Кай заметил, как в зал ворвался гигант в тяжелой полированной броне. На фоне багровых сполохов ярости и агрессии его аура сверкала убийственным холодом серебра. Кай содрогнулся всем телом, узнав непреодолимую и злобную целеустремленность Сатурналия.

Следом за ним вошел человек, намного уступающий ростом кустодию, но не менее яркий и опасный. От ощущения чего-то отвратительного, постыдного, что никогда прежде не тревожило его сознание, внутри у Кая все сжалось в тугой болезненный комок. Он остановился и сжал голову руками, а тело затряслось от крупной дрожи. Он ничем не мог объяснить свои ощущения, но инстинктивно свернулся в клубок, и свет окружающего мира стал постепенно меркнуть.

— Кай! — донесся откуда-то издалека голос Роксанны. — Кай, где ты?

Спутник Сатурналия при упоминании имени Кая резко развернулся и выхватил меч, сияющий невиданным светом.

— Кай Зулан! — крикнул Сатурналий. — Выходи!

В ответ на его вызов из красной пелены вышли два силуэта — два пятна опаляющей ярости, не уступающие своей яркостью Сатурналию. Ауру кустодия можно было сравнить с контролируемым огнем, тогда как Пожиратели Миров были подобны пожарам, что бушуют на Мериканских плато в жаркие и сухие времена года. Шубха и Ашубха вместе бросились на Сатурналия, и тщательно выверенная эффективность одного брата вкупе с безудержной яростью второго стали безупречным сочетанием сил, грозивших этому дисциплинированному воину.

Кай напряженно сглотнул. Воин со сверкающим мечом быстрыми и уверенными шагами продвигался в глубь храма. Он не обращал внимания на схватку Сатурналия с Шубхой и Ашубхой. Он пришел сюда ради Кая и стремился добраться до него раньше, чем это сделает кто-либо другой. Кай перекатился на бок, и его вырвало. Надо бежать, но куда? Черные Часовые со всех сторон обстреливали Отверженных Мертвецов. Кай давно потерял из виду своих бывших защитников и теперь жалел о своем желании держаться от них подальше.