Генерал де Голль - Николай Молчанов

Речь де Голля по его распоряжению публикуется в информационном журнале военного министерства. И вот на заседание правительства в Елисейский дворец с этим журналом в руках является министр финансов Антуан Пинэ. Бывший вишист давно стал ярым поборником НАТО. Он убежден, что Франция погибнет без американского покровительства. Пинэ достает журнал и зачитывает на заседании речь де Голля. Затем он обращается к нему: «Господин президент! Если я вас правильно понял, вы осудили сам принцип НАТО… Наши союзники возмущены вашей речью… У нас нет средств для самостоятельной обороны».

Генерал, который председательствует на заседании, презрительно бросает: «Господин министр финансов интересуется проблемами внешней политики?» И он напоминает о своем прошлогоднем меморандуме, о мерах по восстановлению независимости французской национальной обороны. Де Голль подтверждает свою решимость продолжать такой курс. Пинэ пытается спорить, но де Голль не находит нужным отвечать по существу. Он встает и сухо произносит: «Спасибо, господин Пинэ. Господа, объявляю заседание закрытым». Генерал выходит, не пожав никому руки. Затем происходят объяснения. Де Голль говорит своему министру: «Я упрекаю вас не за то, что вы высказали свои мысли, а за то, что вы сделали это на Совете министров». Пинэ заявляет, что в этом он видит свой долг. Де Голль напоминает, что безответственность времен Четвертой республики ушла в прошлое: «Я один определяю политику и один несу за это ответственность. Только мне принадлежит право принимать решения». В конечном итоге в январе 1960 года Пинэ получает отставку. Резко обнаруживается оппозиция основных буржуазных партий новой внешней политике Франции. «Независимые», МРП, радикалы, социалисты— все они не в состоянии представить себе никакой другой политики, кроме безропотного подчинения Вашингтону. Пока де Голль в какой-то мере вынужден считаться с этим. Ведь он еще нуждается в поддержке, чтобы решить алжирскую проблему.

Не менее серьезна в связи с этим же обстоятельством и позиция самого Вашингтона. Американская печать не перестает яростно клеймить «раскольнические» действия де Голля. В начале лета 1961 года в Париж приезжает президент Кеннеди. Американцу был оказан исключительно пышный прием. На официальных церемониях президент США и его супруга вели себя с чисто французской изысканностью и элегантностью. Генерал де Голль держался с американской простотой и суровостью «Коннетабля». Все выглядело великолепно. Версаль во время официального приема сверкал так, что этому позавидовал бы сам «король-солнце» Людовик XIV. Но тем более мрачной, угрюмой оказалась атмосфера на переговорах де Голля и Кеннеди. Президент США, уже встречавшийся с любезными и лояльными руководителями западноевропейских стран, приезжавшими в Вашингтон, с трудом находит нужный тон. В «Мемуарах надежды» де Голль так описывает встречу: «Теперь американцы вынуждены считаться с нашей независимостью и иметь дело непосредственно с нами. Но они тем не менее не могут представить себе, что их деятельность перестала быть решающей и что наша деятельность может идти в каком-либо ином направлении. Короче говоря, в каждом случае, когда Кеннеди мне предлагает какой-либо шаг, — это шаг, который должен быть сделан в порядке участия в его действиях. Я отвечаю, что Париж, безусловно, готов обсудить вопрос о согласованности действий с Вашингтоном, но все, что делает Франция, она делает как хозяйка своей политики и по собственному почину».

Два президента говорят не только о действиях Франции в НАТО. Теперь Париж и Вашингтон выступают раздельно по многим вопросам мировой политики. Франция публично осудила действия США в Конго, где под прикрытием ООН они грубо вмешались, чтобы устранить Лумумбу. Кеннеди предлагает де Голлю принять участие в этом деле, но встречает решительный отказ. Есть между ними и другие острые разногласия. Порвав отношения с Кубой, США призвали Францию последовать их примеру. Однако Франция сохранила свое посольство в Гаване и отказалась ввести эмбарго на торговлю с Кубой. Но главный пункт разногласий — Вьетнам. Кеннеди сообщает де Голлю, что США готовятся к военной интервенции. Он хочет получить одобрение, но де Голль выливает на него ледяной душ осуждения новой авантюры. Он говорит Кеннеди: «Интервенция в этом районе приведет к тому, что вы безнадежно завязнете в этой бесконечной войне. После того как нация пробудилась, никакая иностранная власть, какими бы средствами она ни располагала, не имеет шансов на то, чтобы навязать там свою волю. Вы сами в этом убедитесь… Я вам предсказываю, что вы будете увязать шаг за шагом в бездонной военной и политической трясине, несмотря на все свои потери и расходы».

Эта суровая нотация, которую старый генерал прочитал молодому президенту в 1961 году, выглядит, впрочем, ласковым увещеванием на фоне его последующих публичных разоблачений американской авантюры во Вьетнаме, в которые де Голль вкладывал всю силу своего бичующего красноречия. Переговоры закончились, как это принято, опубликованием коммюнике, составленного из общих фраз, скрывавших тот факт, что два президента согласились лишь в том, чтобы и дальше не соглашаться. Действительно, франко-американские противоречия приобретут в будущем значительно большую остроту, несмотря на общность в главном — в принадлежности к лагерю империалистических стран. В разгар знаменитого Карибского кризиса, поставившего мир на грань войны, де Голль дал знать Кеннеди, что в этом случае Франция будет на стороне США. Как бы далеко ни заходил де Голль в проведении независимой политики, Франция в силу своей социальной природы оставалась скованной органическим классовым единством с США.

Возвратившись на родину, Джон Кеннеди 6 июня выступил по радио с сообщением о своей поездке в Европу. Он рассказал, в частности, о впечатлениях от встречи с де Голлем. «Я обнаружил, — говорил Кеннеди, — что генерал де Голль более заинтересован в том, чтобы мы откровенно изложили свою позицию, независимо от того, совпадает ли она с его собственной, чем в видимости нашего согласия с ним, когда на самом деле мы не согласны. Он прекрасно понимает истинный смысл союза. Ведь он в конце концов единственный из главных руководителей второй мировой войны, кто все еще занимает весьма ответственный пост. Его жизнь — пример необычайной целеустремленности. Это выдающийся человек, олицетворяющий новую мощь и историческое величие Франции… Генерал де Голль не мог проявить большую сердечность, и я не мог питать больше доверия ни к одному человеку, а этот человек к тому же обладает сильным характером».

Джон Кеннеди не скрывал, таким образом, своих разногласий с де Голлем и косвенно признавал неудачу переговоров с ним. Но одновременно он высказывал весьма лестные слова в адрес генерала. Быть может, он рассчитывал сделать его более покладистым? Вряд ли. Кеннеди был слишком умным человеком, чтобы не понимать тщетность подобных уловок по отношению к де Голлю. Видимо, он действительно проникся к нему искренним уважением. В 1963 году, за 15 дней до своей гибели, Кеннеди в беседе с французским послом сказал: «Если бы я был президентом Французской республики, я поступал бы так же, как генерал де Голль!»