Галактический скиталец - Фредерик Браун

Две пациентки уже сидели за столом перед чашечками с кофе: то были две пожилые женщины, одна — одетая в банный халат, а другая — в больничный.

Все выглядело покойно и мирно, никакого волнения и суеты. Это было косвенным доказательством того, что никто из присутствовавших здесь не видел пока марсиан.

Льюк подошел, взял чашку кофе и подсел к столу. Как раз накануне Марджи представила его одной из этих сидящих перед ним женщин.

— Доброе утро, миссис Марчисон, — приветливо обратился он к ней.

— Здравствуйте, мистер Деверо. Ваша очаровательная супруга еще спит?

— Да. Я вот встал пораньше. Захотелось прогуляться. Погода просто чудо.

— Да, кажется, так. Вы знакомы с миссис Рэндэлл?

Льюк пробормотал подобающие в подобных случаях слова.

— Рада познакомиться с вами, мистер Деверо, — проговорила вторая пожилая женщина. — Если вы пришли из парка, то, наверное, видели там моего мужа. Скажите, где он, чтобы мне не искать его повсюду.

— Я видел господина с большой бородой, очень хорошо одетого, — ответил Льюк.

— Да, это он!

— Он сидел на скамейке, в северной части парка, и, как мне показалось, был очарован деревом, поскольку не сводил с него глаз.

Миссис Рэндэлл глубоко вздохнула.

— Он, вне всякого сомнения, готовит свою очередную великую речь. Бедняжка, на этой неделе он возомнил себя Ишурти, — она поднялась со стула. — Пойду скажу ему, что кофе уже готов.

Льюк открыл было рот, чтобы предложить свои услуги, сходить за ее мужем, но вовремя вспомнил, что тот не видит его. Его жена, несомненно, пользовалась каким-то особым статусом, делавшим ее видимой для супруга.

Когда она вышла, миссис Марчисон, дотронувшись до его руки, произнесла:

— Такая симпатичная пара! И какое горе!

— Да, она производит впечатление очень приятной женщины, но я предпочел бы не встречаться с ее мужем. Они что, оба… как это лучше сказать…

— Конечно. Но каждый думает, что в беде находится другой, а он здесь только для того, чтобы о нем заботиться, — она еще ближе склонилась к Льюку. — У меня свои соображения на этот счет, мистер Деверо. Только никому! Ладно?! Я думаю, что оба они шпионы, разыгрывающие сумасшедших. Они шпионы Венеры!

Она говорила, присвистывая на звуке «с», и Льюк был вынужден сделать вид, что вытирает рот, хотя на самом деле речь шла о брызгах слюны на его щеке.

Льюк поспешил сменить тему разговора:

— Что это она тут говорила? Что, над ее мужем здесь шутили?

— Дело не в том, что шутили, мистер Деверо, а в том, что он считает себя великим Ишурти.

Он где-то уже слышал это имя, но не смог вспомнить. Напрягаться не стал — ему хотелось удалиться до прихода супругов Рэндэлл. Быстро проглотив кофе, он, извинившись, ушел под предлогом, что ему надо посмотреть, не встала ли к завтраку его жена.

Вовремя же он сбежал. Выходя, Льюк заметил приближавшихся Рэндэллов.

Подходя к комнате, он уже слышал, что Марджи проснулась. Чтобы не испугать ее, он слегка постучал в дверь и только после этого вошел.

— Льюк! — он оказался в ее объятиях. Она расцеловала его. — Ты гулял по парку?

Марджи была в коротких штанишках и в лифчике. Платье, которое она бросила на кровать, чтобы освободить руки для встречи мужа, еще предстояло надеть.

— Да, и даже успел выпить чашечку кофе. Одевайся, как раз пора к первой смене на завтрак.

Он сел в кресло и наблюдал, как Марджи одевается. Эта обычная в таких случаях серия движений, когда женщина сначала просовывает голову в платье, затем, извиваясь всем телом, входит в него, представляла собой обворожительный спектакль.

— Марджи, кто такой Ишурти?

— Льюк, ты что, не читаешь газ?.. Ну конечно же, я и забыла. Но ведь раньше тебя невозможно было оторвать от них. И все равно ты должен был бы помнить, кто такой Ято Ишурти.

— Ага, так оно и есть, — обрадовался Льюк. — Сочетание имени и фамилии сразу же все восстановило в его памяти. — Но почему? Что, о нем так много говорили в последнее время?

— Много? Уже третий день, Льюк, говорят и пишут только о нем. Завтра радиостанции мира будут передавать его обращение к человечеству. Он хочет, чтобы его выслушали все люди Земли.

— Обращение? Но я полагал, что, на ваш взгляд, марсиане… ну, в общем, я считал, что они помешают ему это сделать.

— Сейчас уже нет, Льюк. Наконец-то мы нашли нечто, что дает нам какое-то преимущество над ними. Совсем недавно удалось изобрести особый радиомикрофон. Это стало сенсацией неделю тому назад, как раз перед объявлением об этой речи. Этот микрофон непосредственно соединяют с гортанью говорящего, и он преображает ее колебания в радиоволны. Можно даже говорить совсем тихо.

— А о чем будет это его выступление?

— Никто не знает, но очевидно, будет иметь отношение к марсианам. С какой еще темой можно обращаться ко всему человечеству? Ходят слухи, что один из пришельцев вступил в разумный контакт с ним и как будто бы сделал ему предложения насчет условий их отбытия в полном составе с Земли. В конце концов, это не кажется таким уж невозможным делом. У них, должно быть, есть какой-то руководитель, а Ишурти именно тот человек, к которому как раз и можно обратиться на предмет переговоров.

Льюк улыбнулся. Он почти был уверен, что его опыт со своим собственным подсознанием, проделанный некоторое время тому назад, дал конкретные результаты; до сего момента он так и не заметил ни малейшей реакции людей на присутствие марсиан. Какой крах ожидал этого Ишурти! С завтрашнего дня…

Льюк, уверенный, что знает ответ, спросил:

— Марджи, скажи мне… Как давно ты видела в последний раз марсиан?

Она посмотрела на него несколько странно.

— Льюк, почему ты спрашиваешь об этом?

— Так… просто хочется знать.

— Хорошо, если тебе так хочется знать, то в данный момент их двое в нашей комнате.

— О нет, — простонал он.

Значит, все же не получилось.

— Я готова, — сказала Марджи. — Спускаемся?

Завтрак уже стоял на столе. Льюк поглощал его очень старательно, но даже не обращал внимания на то, что он жевал. Ему сейчас было все равно — что яичница с ветчиной, что жареные древесные опилки.

Все же почему у него ничего не получилось?

Это чертово подсознание, оно что, не расслышало, что ли, его указания?

Или же, получив его, не захотело в него поверить?

И вдруг он понял, что ему надо срочно уехать. Куда угодно, это не имело никакого значения. Здесь невозможно было думать об этой проблеме (ведь как ни крути, но это был дом для умалишенных, даже если он и назывался благочинно «клиникой для отдыхающих»).