Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

и снова. Он придет за Фенсу, за Еленой, за всеми. Он придет за вами. – Ее охватил настоящий ужас; взглянув в сторону пещеры, она произнесла: – Возможно, уже… Пожалуйста, отвезите меня туда.

Он снова вскочил в седло, затем нагнулся и протянул ей руку. Она села позади него и обхватила его за талию. Он сошел с петляющей тропинки и помчался галопом прямо через поля, по направлению к побережью. Конь ступал опасливо, прокладывая себе дорогу между камнями, выбоинами и кактусами.

Мария и Кристиан молчали. Солнце висело низко над горизонтом, и Кристиан понимал, что ощущаемое им тепло – не от солнечных лучей, а от ее тела. Но вот перед ними рожковое дерево, а рядом с ним сукка, каменная хижина, используемая в праздник. Над скалой ни карет, ни лошадей, ни исполнительных лиц. Еще издалека Мария с Кристианом заметили сидящую у пещеры женщину и играющего подле нее ребенка.

– Это Елена, – объяснила Мария. – С Моисеем. Должно быть, и с остальными все в порядке. Сюда никто не приходил. – В ее голосе звучало облегчение; она положила голову ему на спину и тихо заговорила: – Прежде чем мы войдем внутрь, я должна кое-что вам сказать. Я подвергла вас большому риску, Кристиан, когда попросила нарушить клятвы, которые, я знаю, много для вас значат. И даже не объяснила для чего. – Он попытался обернуться в седле, чтобы посмотреть на нее, но она лишь крепче уткнулась ему в спину. – Пожалуйста, не смотрите на меня, иначе я не смогу.

– Хорошо.

Он снова сел ровно и приспустил поводья, так что конь замедлил ход. Поначалу она смущалась и заикалась, с трудом подбирая слова. А затем обрушила на него всю историю о том, что произошло много лет назад, – историю, щедро сдобренную слезами. Она крепко обнимала его, пряча лицо.

Вскоре оба они стояли перед входом в пещеру. Он не помнил, как они спешились. Кристиан обнял ее. Поцеловал в лоб. Потом губы его обожгли ее щеку, и Кристиан ощутил соленый вкус ее слез. Он смотрел мимо нее, на море, обнимал ее, не решаясь снова взглянуть, уверенный, что не сможет удержаться от настоящего поцелуя. Он держал ее в своих объятиях, пока буря не миновала.

– Все хорошо, – шептал он, гладя ее волосы. – Все хорошо.

Из всех причин ее скрытности, которые он только мог себе представить, истинная не пришла ему в голову ни разу. Он ощущал жгучий стыд за то, что посмел сомневаться в ее словах, когда она утверждала, будто защита Якобуса – это вопрос чести.

«По крайней мере, это дело чести для Якобуса, – нахмурившись, подумал он. – Я-то по-прежнему лжец, предавший свои обеты».

Обитатели Мекор-Хаким сначала поглядывали на Кристиана с подозрением, однако слушали его внимательно, пока Мария переводила то, что он говорил. Он сказал, что священная канцелярия инквизиции не оставит их в покое. Опасность грозит всем друзьям и родным Якобуса. Все они должны куда-нибудь перебраться, хотя бы на время.

– Вы хотите сказать, спрятаться, – сердито произнес Фенсу. – Позволить им выгнать нас из нашего дома!

– Да, – произнесла Елена, крепко обнимая Моисея.

– Да, – согласилась Элли, жена Фенсу, помнившая все.

– Да, – в один голос сказали Коул, ювелир, и Виллано, продавец воды.

Их жены тоже кивнули.

Фенсу вздохнул.

– Хорошо, – произнес он, удрученный и обессиленный. – Я знаю еще одну пещеру. Есть и другие, поближе, но та более уединенная. Если нам придется прятаться, то лучше сделать это прямо сейчас. Там нет источника. Нам придется носить воду.

Мария перевела Кристиану, о чем они говорили.

– Скажите им, что лучше уйти прямо сегодня вечером, под покровом темноты, – сказал Кристиан.

Фенсу, немного владеющий итальянским, рассвирепел:

– Я не нуждаюсь в советах чужака по поводу того, где нам прятаться от чужаков!

Быстро собрав вещи, они что-то погрузили на телегу, что-то повесили себе за спину. Мария и Фенсу заспорили о чем-то на мальтийском. Она повернулась к Кристиану:

– Он говорит, что с вашим конем у него получится перевезти все за один раз. Если позволите, он вернет вам его завтра куда скажете.

– Разумеется, я и пешком дойду. – Кристиан пришел в замешательство, когда понял, что Мария не собирается идти с ними. – Почему вы ничего не собрали?

– Я никуда не иду, по крайней мере с ними.

– Не идете?

– Конечно нет. Так я только подвергну их лишней опасности.

С логикой ее рассуждений трудно было спорить, и все же Кристиану все это не нравилось.

– Возможно, вы правы, но вам нельзя здесь оставаться и на работу ходить пока тоже нельзя. Скажите своему отцу.

– Почему вы думаете, что я не могу продолжать жить своей жизнью? – гневно откликнулась она.

– Это несерьезно. Сальваго найдет вас.

– Он ничего больше мне не сделает. Единственное, чем он может меня ранить, – сделать что-то нехорошее с ними. – Она кивнула в сторону остальных. – Поэтому им и надо уходить.

– Он еще много чего может с вами сделать, Мария, и я не смогу вам помочь!

– Я не стану прятаться. И не прошу вашей помощи. Я сама о себе позабочусь!

– Это безумие! – рассердился Кристиан. – Вы удивительно упрямая женщина!

– Пожалуй, приму это за комплимент, – задумчиво кивнув, ответила она.

Кристиан ждал Марию у рожкового дерева, пока она прощалась с остальными. Дольше всего она обнималась с Еленой, которая все это время не сводила глаз со стоящего поодаль француза.

– Ты влюблена в него, – сказала Елена.

– Вовсе нет!

– Держись подальше от рыцарей. Все они одинаковы.

– Он другой, – сердито огрызнулась Мария, а потом поспешно добавила: – Хотя какая разница. Между нами все равно ничего нет, клянусь тебе!

Елена тихо рассмеялась:

– Надо быть слепой, глухой и совсем не знать тебя, чтобы в это поверить.

– И все-таки ты заблуждаешься.

Елена снова обняла Марию:

– Ты моя лучшая и единственная подруга во всем мире. Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь обидел. Помни о Якобусе. Он отдал тебе все.

– Я не просила его об этом, – отстранившись, возразила Мария.

– И все же он сделал это. Он любит тебя, Мария. Держись подальше от ордена.

– Орден подарил тебе Моисея.

– Да, и в нем смысл моей жизни. Но я блудница. Его отцом с таким же успехом мог стать пекарь или моряк. Ты – другое дело. Ты можешь выбирать. И ты должна сделать правильный выбор. А лучше Якобуса не найти.

– Хватит об этом! А теперь идите. Я скоро вас навещу.

Были уже глубокие сумерки, когда небольшая группа беглецов двинулась в путь по каменистой дороге, освещаемой серебристой луной. В телеге позвякивали горшки, сковородки и украденное Фенсу серебро. Дети, козы и собаки трусили позади.

Мария смотрела им вслед, пока они не скрылись во тьме. Когда над рожковым деревом повисла тишина, ей вдруг стало страшно повернуться, взглянуть на него. Он по-прежнему стоял неподалеку и смотрел на нее.

Она медленно направилась к нему. Теперь оба ощущали неловкость, от прежней непринужденной атмосферы не осталось и следа.

– Я беспокоюсь за вас, – сказал он. – Надо бы найти другую пещеру.

– Да, я так и собираюсь сделать.

– Могу я вам помочь?

– Спасибо, я справлюсь.

– Ну тогда мне пора.

– Пожалуйста, не уходите сразу. Прогуляйтесь со мной.

Она не стала приглашать его в пещеру, а повела вдоль скал к тому месту, где можно было спуститься на берег. Дорогу было едва видно в тусклом лунном свете.

– У вас будут неприятности из-за того, что вы так припозднились?

Он засмеялся:

– Не то слово. Великий госпитальер, наверное, велит мне отрезать часть себя. Это все не важно. Что-нибудь придумаю. В последнее время мне не привыкать говорить неправду.

– Мне очень жаль. Вы столько сделали для меня, а я так груба.

– Ничего страшного.

– Вы любите свой орден?

– Орден? Вовсе нет. Хирургию – да, люблю. В мире нет больницы лучше. Мне повезло, что я тружусь именно там.

Она повернулась к нему:

– Я хочу узнать о вас все, Кристиан де Врис. О каждой… – Закончить она не успела.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Она ответила ему страстными, голодными губами. Кристиан снял мешок с плеча. Расстелил плащ на камне. Из мешка они соорудили вполне сносную подушку.

Дрожащими пальцами он расстегнул на ней джеркин. Кристиан