Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

– Он мертв? – хрипло прошептал Якобус.

– Нет.

– Ты права! – Лицо Якобуса исказила гримаса. – Черт бы его побрал! Значит, я подвел тебя. Но во второй раз я не промахнусь.

– Второго раза может не быть. Оставь все как есть.

– Ни за что! Он надругался над тобой!

– Это было давно. И это не твоя битва.

– Это моя битва! – Он тяжело задышал. – Я хочу жениться на тебе, Мария. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

К лицу ее прилила кровь.

– У тебя жар, – сказала она срывающимся голосом.

– Я понимаю, о чем говорю!

– Мы можем поговорить об этом позже.

– А я хочу сейчас. Ты меня вообще любишь?

– Конечно, Якобус. И ты об этом знаешь.

– Как брата? Или как мужчину?

Она снова пожала его руку:

– Я сама не знаю, чего хочу. Точно хочу, чтобы ты поскорее отсюда выбрался. Хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. А потом можно будет и поговорить.

Заметив стоящего чуть поодаль Кристиана, Якобус помрачнел:

– Он арестует меня сразу же, как вылечит? Его друзья уже готовят виселицу?

– Нет-нет. Он друг.

– Рыцарь? Друг? Как такое возможно?

– Он спас тебе жизнь, Якобус. Он знает, что ты совершил.

– Ну тогда я пропал.

– Нет. Он уже солгал ради тебя. Ты должен довериться ему. – Она проинструктировала Якобуса, что говорить, если будут спрашивать, где он поранился, и он кивнул с очевидным недоверием; его снова одолела слабость. – А теперь спи, дорогой Якобус!

Мария встала, нежно пожала его руку и снова поцеловала в лоб. Потом повернулась к Кристиану и кивнула ему. Он заметил слезы в ее глазах. Он вывел ее из палаты, и они спустились на первый этаж. За воротами они переместились в тень.

– Спасибо, Кристиан! За все, что вы для меня делаете.

Неожиданно он поймал себя на том, как ему приятно, что она назвала его по имени. Он не мог отвести от нее глаз.

Так они стояли в неловкой тишине.

– Думаю, мне пора домой, – наконец произнесла она.

– Уже так поздно. Я вас провожу.

– Я прекрасно дойду сама.

Это прозвучало чуть резче, чем она хотела.

– Уверяю вас, вы можете совершенно меня не бояться.

– Я вас не боюсь, – честно ответила Мария.

Зато боюсь себя, подумала она.

– Как вам будет угодно. Я прекрасно пойму, если вы предпочтете идти в одиночестве. Только вот моя матушка никогда не простила бы мне, что я отказался проводить монашенку до дому.

Мария рассмеялась. Она уже и забыла. Стянув накидку с головы, она отдала ее Кристиану. Тряхнула головой, чтобы поправить волосы.

– Дело не в этом. Просто это довольно далеко.

Мария надеялась, что теперь ее аргумент звучит не столь убедительно.

– Для меня это удовольствие.

Они побрели по тихим улочкам Биргу. Сейчас здесь не было ни души, если не считать кошек, снующих в поисках пищи. Звук его сапог отражался гулким эхом от высоких стен. Со стороны гавани послышался корабельный гудок. До самых городских ворот они шли молча, не в состоянии думать ни о чем, кроме присутствия друг друга.

Оказавшись за городом, они разговорились, сначала тихо и нерешительно, а потом все более оживленно, как будто ощутили свободу на открытых пространствах. Он рассказывал ей о Париже, о своем загородном родовом имении, шато де Врис. Развлекал ее байками от Бертрана и описывал жизнь ордена. Посвящал в тонкости хирургии и подтрунивал над собой. Она задавала множество вопросов и смеялась над ответами. Он удивлялся тому, как ей удается вызвать в его памяти давно забытые события прошлого: сказку о двухголовом змее и короле, путешествие на деревянном плоту по Сене, знаменитый Булонский лес, где семья де Врис с разрешения королевского дома Валуа охотилась на дичь.

Сначала Мария почти не говорила о себе, но постепенно начала раскрываться. Она рассказала Кристиану о Нико и о своих книгах. Сейчас их было одиннадцать, и все эти книги она знала наизусть. Он спросил, где она научилась читать. Не найдя, как увильнуть от ответа, она просто сказала:

– Меня научил священник.

Время пролетело быстро, и они сами не заметили, как дошли до рожкового дерева, обозначающего потайной вход в пещеру. Ни тот ни другая не были готовы расстаться. Не сговариваясь, они медленно побрели дальше. Сойдя с дорожки, они начали двигаться осторожнее. Луна проливала на землю тусклый серебристый свет, настолько слабый, что Мария решила взять Кристиана за руку, чтобы он не споткнулся в незнакомом месте. Она повела его вниз по склону с пастбищами к маленькому песчаному пляжу. Кристиан расстелил на земле свою монастырскую каппу, и они сели, прислонившись спиной к скале. Под шум прибоя они рассматривали необъятный звездный амфитеатр, наблюдая, как звезды постепенно гаснут на сизом фоне предрассветного неба. Морской воздух был прекрасен и свеж. Волшебная, чарующая ночь, в которой все чудесно – нет ни голода, ни жажды, ни жары, ни холода, лишь переливающийся поток слов и общего смеха.

Когда они осознали, сколько прошло времени, солнце уже поднялось над горизонтом.

– Как любезно с вашей стороны проводить меня домой, – сказала Мария. – Но боюсь, из-за вас я опоздаю на работу. Прошу вас проводить меня обратно в Биргу, фра де Врис. Меня ждет отец.

Она даже не остановилась возле Мекор-Хаким. Теперь они шли еще медленнее, чем ночью, – оба были в этом уверены – и все же каким-то магическим образом преодолели то же расстояние намного быстрее. У городской стены они задержались, чтобы продлить минуту расставания. Кристиану безумно хотелось заключить Марию в свои объятия. По ее взгляду он видел, что ей тоже этого хочется. Ему стоило больших усилий взять себя в руки и отправиться дальше к воротам. Он проводил Марию до стены, которую строил ее отец. Обернувшись, она посмотрела ему в глаза и неохотно произнесла:

– Лучше нам расстаться здесь. Спокойной ночи.

– Или, скорее, с добрым утром.

Она поспешила к лестнице, где стоял ее отец, который уже заметил дочь. Он тут же напустился на нее, бросив на Кристиана враждебный, подозрительный взгляд.

Кристиан смотрел ей вслед, пока Мария не поднялась на вершину стены, где ее тут же окружили рабочие, засыпав вопросами и проблемами. Она стояла, не замечая их, ее взор был прикован к Кристиану. Они долго смотрели друг на друга, наслаждаясь мгновением.

В лазарет Кристиан возвращался как в тумане.

На этот раз сомнений быть не могло. Он прошел прямиком в молельню и опустился на колени.

Господи, прости меня, я согрешил! Спаси меня от дьявольского искушения, помоги мне сохранить данный Тебе обет. Я стал рыцарем ордена по доброй воле и по твердому убеждению. Нарушить обеты ордена – все равно что нарушить данную Тебе клятву.

Я солгал, Господи, и словом, и делом.

Помоги мне, дай мне силы. Помоги увидеть Твой свет, укажи мне путь. Помоги сохранить священный обет.

Господи, спаси и сохрани!

Для тех, кто работал в нижних кругах, обслуживающих епископский дворец, оказалось делом несложным выяснить, что имя Якобуса Павино оказалось среди тех, кого недавно положили в Священный лазарет.

Так же просто оказалось узнать, что живет он в Мекор-Хаким.

Разумеется, Сальваго помнил эту пещеру. Он знал, что там живет Мария. Этого было более чем достаточно. Жандарм уже допросил фра де Вриса, хирурга ордена, и нашел его историю вполне убедительной. Бездарные гражданские власти вряд ли добились бы большего успеха. Что же касается рыцарей ордена, тут Сальваго был убежден в их неприязненном к себе отношении. Они бы и пальцем не пошевелили, чтобы найти человека, который пытался убить его, викария инквизитора. Вся надежда была только на Церковь.

Он подумывал, не приказать ли привести к нему Марию сюда, в комнату без окон и с такой низкой дверью, что ей пришлось бы поклониться. Сюда или в еще более темные помещения внизу. И какой бы сильной она ни была, Мария наверняка расскажет ему все, что он пожелает знать.

И все же относительно нее у него были другие желания. Да, ему хотелось позвать Марию, чтобы еще раз увидеть ее. Но не для того, чтобы пытать. Не для того, чтобы сделать ей больно. Хотя