Раздать сценарий - Александр Никоноров

Не сговариваясь мы зашагали обратно. Обувь гулко пробухала по деревянному настилу моста. Рядом с мостом растет раскидистое дерево, под сенью которого мы и решили остановиться. Прислонившись спиной к могучему стволу, я скрестил руки на груди; Макс уселся на землю и сорвал травинку. Не успел я устроиться поудобнее, а иномирец уже флегматично жует ее.

Мы переваривали ситуацию в молчании, уставившись каждый в свою точку. Мысли текли хаотично, беспокойно, словно аккомпанируя шелесту листвы. И подобно колышущимся листьям, не несущим ничего, кроме звука, внутри головы находились лишь отзвуки проползающих мыслей. Ни одна из них задерживаться не планировала.

Хвала Богам, хворь, одолевшая меня близ дома, сошла на нет. Но осталось неприятное чувство. Не хочу, чтобы оно когда-нибудь повторилось — такие впечатления я и врагу не пожелаю. Самое поганое, что я не представляю не то что повод возникновения приступа, но и факторов, способствовавших его появлению… Если повторится — навещу врачей. Может быть я просто устал и паникую почем зря…

Братья. Странные они. Первый хоть языком владеет и не грозится похоронить тебя с первых же фраз! Как тут не подумать на такого? Реакция жителей ясна.

— Не понравились они мне, — нарушил тишину Библиотекарь. — Темнят они, точно тебе говорю. Господи, опять репу чешет. Ты блохастый что ли?!

Я не ответил. Проходящий мимо мог бы подумать, что я над чем-то задумался. И он бы ошибся — я не думал ни над чем. Совсем. Не могу сказать, гостеприимство ли братьев выбило меня из колеи или пасмурная погода, застлавшая всю радость мира, пошатнула мой пыл, однако заниматься этим расследованием мне расхотелось сиюсекундно.

«Тупик. Завал. Ты ничего не добьешься. Вы ничего не сможете сделать. Это братья, а вы не в силах доказать очевидное. Позорище», — говорил мне Трэго. Мысли въедались в мозг, в саму голову, будто голодный в протянутое яблоко. Они царапали самоё нутро, вынуждая бросить все и уехать.

«Ну и что? Что вы намерены делать дальше? Идти к мэру и говорить, какие вы ничтожные? Обвинить братьев, но не доказать их вину? Для этого есть жители!»

«Заткнись! — возразил ему Трэго. — Куда ты лезешь? Это только первый день. И только первый шаг! Дай мне пару дней и ты поймешь, что все твои потуги — чепуха. Оставь свои попытки!»

Оппонировать со своими «я» — задача нелегкая и трудоемкая. Иной раз она может захватить, как, например, сейчас, когда я оттолкнулся от дерева и прошагал вперед, обуреваемый яростью. Библиотекарь поднял глаза, но не встал.

— Чего? — удивился он.

— Пойдем, — коротко бросил я.

— Куда?

Он с кряхтением выпрямился. Травинка все еще зажата меж зубов.

— К Йесдуму. Пойдем по горячим следам.

— Какие же они горячие? Учитывая, что мы третьи, кто ковыряется во всей этой каше, следы давно покрылись коркой льда, — с кривой усмешкой возразил Макс.

— Ничего страшного… — я зажег Огненный Шар и несколько раз подбросил его. — Я готов.

Но мы не удалились и на десяток шагов; из бурьяна за деревом раздались посторонние звуки, и было решено остановится и проверить, что там такое. Я выставил руку, преграждая путь своему спутнику. Остановившись, мы обратились во слух. Высокие лопухи вперемешку с крапивой и полынью колышутся, словно кто-то маленький стоит и специально шатает их. Затем послышался хруст устилающих землю старых сухих веток, стали неспокойными соседние кусты.

Мы переглянулись. Я снова зажег небольшой огнешар и «подвесил» Оцепенение.

— Что за… — Макс понизил тон.

Шевеление сместилось.

— Там кто-то есть, — негромко произнес Библиотекарь.

Мне достаточно было посмотреть на него, чтобы он сию минуту потупился и неловко отвернулся, признавая гениальность только что сделанного им вывода. Звуки кого-то — или чего-то — копошащегося стали активнее, оно заметно приблизилось к нам. Я инстинктивно сделал шаг назад. Краем глаза заметил, что Макс надел кастет на правую руку; мы приготовились. Когда напряжение достигло своего пика, из бурьяна вылетел, как застрявшая в горле вишневая косточка, маленький мальчик. Лет восьми. Длинные спутавшиеся волосы цвета мокрого песка, в них засели цепкие репьи; заметная родинка на грязном подбородке, свежая царапина под правым глазом, все руки в красных волдырях от злой, не знающей пощады крапивы.

— Тьфу, ёлки-палки! — в сердцах выдавил Библиотекарь, стягивая с кулака оружие.

— Отлично, — холодно произнес я, скрывая ноты человека, коему заметно полегчало. Смяв шар огня, я обратился к мальчику; смотрит виновнее, чем щенок, сделавший лужу не там, где положено.

— И что ты здесь делаешь?

Мальчик, казалось, не услышал моего вопроса и не поднял головы. Но едва я собрался открыть рот, чтобы спросить еще раз, как паренек, будто оклемавшись, вцепился в меня взглядом и выдал тираду такой скорости, что я с трудом поспел различить слова и связать их в логическую цепочку:

— А мы тут играли, в прятки играли, а я потерялся. Ищу-ищу, ищу-ищу ребят, а они куда-то убежали. — Звонкий голос, тонкий, резкий как неожиданный свист возле уха. — Потом я услышал голоса, испугался и замер. Думаю, а вдруг это дяденьки вон те, — он с испугом указал маленьким грязным пальчиком на дом братьев, — вышли и ищут, кого бы прихлопнуть. Как же я испугался!

Закончив, он опустил глаза и принялся отцеплять от штанов липучку.

— А не далековато ли вы играете? — строго спросил Макс.

— Заигрались, дядечка, больше не будем, — промолвил мальчик дрожащим голосом.

— Ну хорошо, — медленно процедил я. — Ступай, догоняй своих друзей.

— Ага, до свидания, дядечки! — на бегу крикнул он.

— Постой-ка! — опомнившись, окрикнул я его.

Паренек остановился и обернулся, непонимающе глядя на меня. Он нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Видно, что ему хочется побыстрее убежать отсюда.

— Как пройти к старику Йесдуму?

Глаза мальчика округлились, он не смог сдержать шумного — от ужаса — вдоха, однако его испуг не помешал-таки объяснениям, пусть спутанным, сумбурным и маловнятным. Мы смотрели вслед на всех парах убегающему разбойнику; Макс покачал головой.

— Мне кажется, будь на его пути хоть лес из крапивы — его бы это не остановило, — заключил я.

— Его бы в нашу сборную да на Олимпиаду, — в задумчивости сказал Макс.

— А?

Он лишь ухмыльнулся — как всегда, — и мы направились в город. Выяснилось, что там мы если не нашумели, то оставили о себе весточку, это уж точно. Все было готово к тому, чтобы зародилась деревенская молва и плавно, как корабль на волнах, пошла по домам, переходя из уст в уста и изменяясь с каждым новым рассказом. С нами по-прежнему не говорили. Только по нашей инициативе удавалось кого-нибудь раскрутить на беседу или вытянуть хоть слово.