Черные кабинеты. История российской перлюстрации, XVIII — начало XX века - Измозик Владлен Семенович

Какую же роль играла перлюстрация в политической жизни страны? Как влияла на российских императоров? Роль перлюстрации в Российской империи до 1917 года определялась прежде всего характером политической системы, ее авторитарностью, а также изменениями, происходившими во всех сферах жизни россиян. Переход от аграрного общества к раннеиндустриальному, начавшийся в XIX веке, связанные с этим перемены в образе жизни миллионов людей, объективное включение многих из них в повседневную политическую жизнь при отсутствии свободы слова и печати, выборности властных органов предъявляли совершенно новые требования к органам политического сыска и политического контроля. Органы эти должны были теперь снабжать руководство страны, и прежде всего императора, не только сведениями о террористических, антиправительственных, оппозиционных группах и течениях, а также настроениях политической элиты и дворянства, как ранее. Теперь следовало получать объективную информацию о политических симпатиях и антипатиях широчайших масс, их реагировании на те или иные акции правительства, постоянно отслеживать изменения настроений в различных регионах, социальных, национальных и религиозных группах, создавая тем самым возможности для необходимой, своевременной и точной корректировки проводимого властью курса. Значительная роль в этом плане принадлежала перлюстрации.

Безусловно, перлюстрация при всех ее недостатках (например, таких, как возможность целенаправленно излагать определенные соображения в письмах в расчете на тайное их прочтение) давала в целом огромный материал о настроениях различных групп российского общества. Другой вопрос — как воспринимала эти сведения власть. И здесь стоит отметить следующее. Во-первых, сам масштаб перлюстрации оставался сравнительно небольшим. Это, кстати, прекрасно видно при сравнении с тем, какой масштаб придали делу перлюстрации большевики. Если в начале XX века в «черных кабинетах» вскрывалось максимум до миллиона писем в год, то в 1924 году в разоренном Гражданской войной СССР отделом политконтроля ОГПУ было прочитано 5 млн писем и 8 млн телеграмм[1523]. Во-вторых, до 1917 года «черные кабинеты» читали почти исключительно переписку образованных слоев: знати, чиновников, предпринимателей, интеллигенции, студенчества, — оставляя вне своего внимания письма простонародья. К тому же даже в ежегодных отчетах отсутствовал серьезный анализ всего массива сделанных выписок. Думаю, что в лучшем случае, с учетом имевшихся тогда средств связи, перлюстрация помогала обнаруживать антигосударственную, оппозиционную, революционную деятельность. Но вполне понятно, что при нерешенности назревших экономических, социальных, политических проблем никакая перлюстрация и использовавшие ее для проведения репрессий органы политического сыска не могли остановить разрастание политического кризиса в империи.

Наконец, перлюстрация, снабжавшая императоров в том числе сведениями и сплетнями об их окружении, об их родственниках, неизбежно влияла на субъективное восприятие монархом тех или иных людей. Выдающийся государственный деятель, военный министр в 1861–1881 годах Д.А. Милютин отмечал в дневнике: «…еще более производят тяжелое впечатление на Государя доходящие до него выписки из частных писем. Систематически подносимый ежедневно на прочтение Государю подбор всяких клевет и хулы на все и вся, конечно, не может не влиять на его настроение. Он смотрит на всех с подозрительностью и недоверием; везде видит злоумышление, обман, подлог»[1524].

Таким образом, можно сделать вывод, что перлюстрация в определенный исторический период была неизбежной, необходимой структурой политического сыска и политического контроля. Вместе с тем, предоставляя властным органам огромный массив информации, она была лишь инструментом, умелое использование которого зависело от политической воли высшего руководства страны.

Следователь П.Г. Соловьев, подводя итог своим занятиям, писал: «Перлюстрация отжила свой век»[1525]. Эта надежда оказалась ложной. Временное правительство хотело придать перлюстрации исключительно законный характер. В постановлении «О неприкосновенности личности и жилища и ограждении тайны почтовой корреспонденции» указывалось, что «в местностях, объявленных на военном положении, действие сего закона применяется лишь в тех пределах, в коих постановления эти не противоречат закону о военном положении и правилам о военной цензуре»[1526]. 25 октября 1917 года в результате очередного политического кризиса власть взяли большевики. В первый момент они, по моему мнению, вообще не задумывались о проблемах политического контроля и политического сыска. Выражением быстро изменявшегося подхода в условиях начинавшейся Гражданской войны стало создание 7 декабря 1917 года Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Но еще несколько месяцев новая власть не уделяла серьезного внимания перлюстрации. Наоборот, 4 апреля 1918 года был принят декрет Совнаркома «О тайне почтовой переписки», подписанный В.И. Лениным и представителями наркоматов финансов (Д.П. Боголеповым), внутренних дел (М.Я. Лацисом) и юстиции (М.Ю. Козловским). Здесь, в частности, говорилось: «Уполномоченным каких бы то ни было организаций, учреждений и должностных лиц, не исключая и советских, воспрещается конфискация, реквизиция и вообще… задержание почтовой и телеграфной корреспонденции… без согласия Народного комиссариата почт и телеграфов или определенного в каждом частном случае постановления судебной или следственной власти»[1527]. Об этом же говорилось и в циркуляре Народного комиссариата почт и телеграфов (Наркомпочтеля) от 28 мая 1918 года: «Следственная чрезвычайная комиссия, следственные комиссии Революционных трибуналов и народных окружных судов имеют право осмотра, выемки почтово-телеграфной корреспонденции при точном соблюдении ст. 368 первая Устава уголовного судопроизводства»[1528].

В таких условиях экономическая секция Управления военного контроля в Петрограде, занимавшаяся перлюстрацией международной переписки, в поисках новых потребителей информации рассылала выписки из перлюстрированной корреспонденции в Совет народного хозяйства Северного района, Центральную управу Петроградского продовольственного совета, Продовольственную управу Невского райсовета, отдел нормировки и снабжения ВСНХ, Петроградскую ЧК и др. Из этих организаций только отдел ВСНХ отказался от предлагаемых услуг. Секретарь Петроградской ЧК 2 июня 1918 года сообщал:

Чрезвычайная Комиссия… имеет честь довести до Вашего сведения, что большинство данных Вами в Комиссию сведений и телеграмм дали самые благоприятные результаты как в смысле раскрытия многих спекулятивных сделок, так и в смысле обнаружения видных контрреволюционеров и шпионов. Чрезвычайная Комиссия, выражая Вам свою глубокую признательность, просит Вас и в дальнейшем с тем же вниманием продолжать Вашу необходимую для успеха революции работу[1529].

Особенно важным для перлюстраторов стало правительственное признание. 22 июня 1918 года из Управления делами Совнаркома РСФСР ушла бумага в Управление военного контроля:

Свидетельствуя получение Ваших отношений… имею честь по поручению Председателя Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ульянова просить Вас энергично продолжать Вашу деятельность по содействию в борьбе со спекуляцией, шпионажем и контрреволюцией и доставлять соответствующие сведения секретными пакетами на мое имя, а также широко информировать и завязать сношения с Всероссийской Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности, помещающейся в Москве на Большой Лубянке, 11. Секретарь Совета Народных Комиссаров Н. Горбунов[1530].

Данный документ свидетельствует об очевидных вещах: о готовности верховной власти использовать перлюстрацию в политической борьбе и о слабости государственного аппарата, отсутствии координации его структур. В этой ситуации был дан простор самоуправству местных властей. Коллегия Наркомпочтеля 13 сентября того же года предоставила исполкомам губернских советов право «принимать решение о контроле всякого рода корреспонденции, адресованной частным лицам и общественным и частным учреждениям и организациям». В декабре руководство наркомата напоминало своим подчиненным о необходимости исполнять требования ЧК о контроле корреспонденции[1531].