Философия Науки. Хрестоматия - Авторов Коллектив

<...> Когда мы будем говорить о специфическом характере связей между идеальными продуктами, результатами научного познания, то это, разумеется, не означает (как полагают представители спекулятивного идеализма), будто элементы знания способны мистическим образом «вступать в отношения» друг с другом. Только познающий индивид, отражая связи действительного мира, в соответствии с этим устанавливает связь между идеальными объектами. Благодаря действию людей формируются так или иначе соотнесенные с исследуемой реальностью структурные связи в рамках самого знания, которые затем сохраняют относительное постоянство, самостоятельность и выступают для каждого работающего в науке индивида как обусловливающий идеальный фактор, как данность, требующая освоения. Особенность более или менее развитого научного знания с точки зрения описываемого здесь аспекта состоит в том, что оно непременно должно устанавливать достаточно прочную связь между: а) результативными формулировками, выражающими законы и закономерности выделенного для исследования аспекта реальности, которые в свою очередь приводят в синтетическую зависимость основные теоретические понятия данной Дисциплины; б) операциональными правилами, формулами, рекомендациями, позволяющими приложить общетеоретические постулаты к группе идентичных, аналогичных, отдаленно сходных случаев; эти правила обладают весьма широкой вариабельностью — от общеметодологических постулатов до чисто методических указаний, предусматривающих реальное использование объектов; в) спецификой закономерностей самих исследуемых объектов или аспектов действительности, что всего нагляднее выражается в возможностях их практического использования благодаря теоретическим и эмпирическим научным знаниям <...> (1, с. 118-120).

Продуцирование и применение научного знания вообще возможно лишь при активной мобилизации соответствующих социально-исторических условий и предпосылок.

Порою их использование происходит стихийно: ведь условия как бы «даны» и существуют как нечто само собой разумеющееся. В некоторых случаях зависимость научного познания и применения его результатов от социально-исторического контекста как бы упускается из виду. Но достаточно представить себе отсутствие необходимых социальных условий и предпосылок, чтобы увидеть, что якобы независимый от общества процесс научного познания в принципе невозможен.

Иллюзия асоциальности поддерживается также и тем, что при стихийном отношении к социальноисторическим условиям, делающим возможным научное познание и стимулирующим его, внимание нередко переносится на те социальные явления, которые препятствуют неограниченному развитию науки. Тогда воздействие социально-исторических условий на развитие познания предстает как чисто негативное; ученому — для достижения истины — рекомендуется освободиться от каких бы то ни было социальноисторических влияний. В принципе так же рассматривается вопрос о зависимости научно-исследовательского процесса от индивида. Поскольку особенности деятельности индивида, без которых научное познание невозможно, часто складываются и действуют как бы сами собой, а вредное влияние субъективных предрассудков, предубеждений так очевидно, постольку движение к истине просто отождествляется с процессом (предварительного или совпадающего с исследованием) «освобождения» от всего субъективного, индивидуального.

В результате подобного хода рассуждений создается ложное представление, будто процесс научного исследования протекает так: для получения объективного научного знания ученый, погружаясь в процесс исследования, должен как бы оставить за порогом лаборатории, института (или кабинета) свою личность, «отключить» ее уникальность почти подобно тому, как оставляют на вешалке пальто или отключают клемму прибора. По сути дела, при этом предполагается, что социальные условия, социальные и индивидуальные влияния и взаимодействия по отношению к творческому процессу как бы остаются где-то в стороне, подобно шумящему морю, от которого прочно отгораживают толстые стены. Некоторые философы прошлого и современности именно так, в сущности, истолковали факт всеобщности, универсальной значимости истинного знания <...> (1, с. 138-140).

Между тем фактически исследовательский процесс с его движением к объективному результату означает формирование и своеобразную мобилизацию личностных качеств ученого, а также создание, использование, приведение в действие целого ряда условий, предпосылок, обстоятельств, механизмов, которые имеют социально-историческую природу. Дело не только в том, что в принципе невозможно освободиться от индивидуальных особенностей личности, оставив их «за порогом» исследовательского процесса, и что нереально исключить воздействие социально-исторических факторов. Ведь исследовательский процесс во всей его целостности имеет место только благодаря творческому участию личности ученого и лишь в силу некоторого сочетания общественных условий, в известной степени отвечающих специфике научного поиска <...> (1, с. 140).

Получение объективного знания становится реальностью благодаря тому, что в обществе формируется (как результат длительного исторического развития), во-первых, определенная совокупность социальноисторических условий и предпосылок, без которых развитие научного познания невозможно. Во-вторых, в обществе воспитываются индивиды, личности, желающие и умеющие мыслить, познавать объективно. При этом в ходе сложного, противоречивого развития истории утверждается высокая общественная ценность общезначимого истинного знания (в ответ на реальные потребности общества). Представление о наиболее благоприятных для исследовательского процесса социальных условиях и личностных качествах, служащих эталоном и моделью настоящего ученого, является социально-историческим продуктом. Однако речь может идти не только о значимости типологических личностных свойств ученого. Уникальные свойства его мышления и характера также связаны с результатом, с научными идеями и концепциями. Ведь научная теория не состоит из одних формальных рецептов и готовых формул. Отбор фактов, способы их описания и истолкования, направленность и характер аргументации, ссылки на вполне определенные авторитеты, отношение к измерениям, подсчетам и способ их исполнения, наконец, форма (знаковая и литературная) и т.п. — словом, все, что принадлежит к самой сути научной концепции, имеет не только общезначимые характеристики, но неразрывно связано с уникальной творческой манерой данного ученого (данной научной школы, коллектива и т.д.). И чем значительнее ученый, тем заметнее, ярче его индивидуальный творческий, мыслительный «почерк».

Таким образом, результаты труда ученых приобретают всеобщую значимость для науки отнюдь не отдельно от их уникальной личностной манеры мысли и творчества, но лишь вместе с нею (1, с. 141-142).

В деятельности ученых нормы науки регулируют процесс изучения объектов, использования и преобразования знания; они также организуют взаимодействие индивидов, групп, научных учреждений и тех инстанций общества, которые заняты регулированием научно-исследовательской деятельности[4].

Для дальнейшего рассуждения нам понадобятся данные в этой статье общие характеристики норм науки:

«Научно-исследовательскую деятельность регулируют — в их целостности и взаимодействии — три основных типа норм:

1) приобретающие нормативный характер методологические установки разной степени общности, которые регулируют отношение познающего человека к познаваемому объекту, а также к знанию, концепциям, гипотезам;

2) нормативные принципы, регулирующие совокупный процесс научно-исследовательской деятельности как деятельности социальной, коллективной (они регулируют отношение индивида к своему труду, к другим ученым и коллективам, отношения между коллективами и учреждениями науки);

3) нормы и принципы, которые регулируют взаимоотношения между учеными, научными коллективами и учреждениями, с одной стороны, и обществом в целом — с другой, нормативно фиксируют роль, престиж ценность научного познания для данного общества.

Нормы первого типа можно обозначить как познавательные. Нормы второго типа мы считаем целесообразным назвать социальными внутринаучными нормами. К третьему типу принадлежат общесоциальные нормы, касающиеся науки» [Вопросы философии, 1978. № 7. С. 113. — Ред.]

Во всех случаях реальная значимость норм удостоверяется не иначе как через сознание и действия конкретных личностей. Индивид становится ученым не только благодаря тому, что осваивает некоторые эвристические правила действия с материальными и идеальными объектами, но и потому, что «интериоризирует» их, рассматривает как общезначимые, «сплавляет» с миром своих идеалов, ценностей, ориентаций; он овладевает нормами и как принципами взаимодействия с другими учеными, с научными коллективами. Нормы всякой деятельности, включая научно-исследовательскую, — один из механизмов, через которые общество, исторический процесс влияют на индивида, а индивид воздействует на исторически определенные общественные формы, сообщая им относительную устойчивость и динамичность. Применительно к различным сферам человеческого труда взаимодействие индивида и общества через посредство норм существенно варьируется, что и в случае науки требует специального изучения <...> (2, с. 91-92).