Хемингуэй - Максим Чертанов

— Генералы не имеют права уставать, — сказал он, — а болеть тем более».

Коллингвуд сказал, что очерк напоминает плохую пародию на Хемингуэя. Оскорбленный автор велел Коллингвуду «убираться вон», но убираться тому было некуда и они просто перестали разговаривать. Безделье, как всегда, шло не на пользу: пил, затевал ссоры, Уолферта попрекнул, что тот пишет корреспонденции с чужих слов (так поступали все журналисты и он сам тоже). Коллегам не нравилось, что он никогда не упоминал их имен и делал вид, что был в местах боев один, даже если ехали все в одной машине, раздражали разговоры о корриде. Разругался со всеми, кроме Уолтона, дело, вероятно, дошло бы до драки, но, к счастью, затишье кончилось. 10 августа 4-я дивизия двинулась на новые позиции, корреспонденты — за ней. 18 августа Хемингуэй с 22-м полком прибыл в Ментенон. Идти на Париж, по слухам, должна была то ли 5-я американская пехотная дивизия, то ли 7-я — к кому податься? Или штурма не будет?

Эйзенхауэр, главнокомандующий экспедиционными союзными войсками в Европе, не хотел брать Париж, так как считал главной целью марш на Германию; штурм Парижа замедлил бы наступление. У де Голля, естественно, было другое мнение: Париж прежде всего. Французский генерал Леклерк, охарактеризованный Хемингуэем как «хлюст третьего или четвертого сорта, чью кончину я отпраздновал бутылкой перьежуэ сорок второго года», командир 2-й бронетанковой дивизии в составе 3-й армии Паттона, 12 августа взял Алансон и 15-го запросил разрешения идти на Париж — Паттон отказал, а в городе тем временем началось восстание, в котором на руководящие роли вышли коммунисты. Немцы бежали отовсюду, «наши» не поспевали наступать, жители населенных пунктов близ Парижа не понимали, «под кем» находятся. К 19 августа 22-й полк достиг Эпернона. От Парижа его отделял городок Рамбуйе. Там и началось главное приключение:

«На блокпосту 22-го пехотного полка я столкнулся с несколькими французами-штатскими, которые приехали на велосипедах из Рамбуйе. Я был там единственным человеком, который говорил по-французски. Эти штатские сообщили мне, что последние немцы оставили Рамбуйе в три часа утра, но дороги к городу минированы. Я пошел было в штаб полка, чтобы передать эту информацию, но потом решил, что лучше вернуться и взять с собой этих французов, чтобы их могли допросить». Французы представились партизанами — маки. Прибыли в штаб полка, доложили информацию, ее передали выше, но начальство не дало Лэнхему распоряжения идти в Рамбуйе. Партизанами никто не заинтересовался, они волновались, хотели установить охрану на заминированных участках. Ни их, ни Хемингуэя никто не держал, и они отправились в Рамбуйе, где встретили 5-й американский разведотряд под командованием лейтенанта Петерсона; потом появился взвод лейтенанта Кригера из 2-го пехотного полка и с помощью партизан занялся разминированием. Хемингуэй стал, по его словам, «осуществлять связь» между Лэнхемом, Петерсоном, Кригером и партизанами, которые не говорили по-английски и (по его словам) признали его командиром; один из них, Жан Декан, вызвался быть ординарцем.

«Не знаю, поймете ли вы, что это значит — только что впереди у вас были свои части, а потом их отвели, и у вас на руках остался город, большой, красивый город, совершенно не пострадавший и полный хороших людей. В книжке, которую раздали корреспондентам в качестве руководства по военному делу, не было ничего применимого к такой ситуации; поэтому было решено по возможности прикрыть город, а если немцы, обнаружив отход американских частей, пожелают войти с ними в соприкосновение, в этом желании им не отказывать. В таком духе мы и действовали». Хемингуэй основал в номере городской гостиницы «командный пункт», остаток дня прошел в обустройстве, а утром 20-го прибыл полковник УСС Дэвид Брюс, которому было поручено организовать оборону Рамбуйе.

Под началом у Брюса оказалось около ста человек — американские солдаты, французские партизаны и полицейские из Рамбуйе. Хемингуэй предложил услуги в качестве связного между Брюсом и партизанами. Брюс согласился. Как он вспоминал, «номер Эрнеста был похож на штаб», на кроватях штабелями лежало оружие, партизаны допрашивали «пленных» — проституток и барменов. Неразбериха была полнейшая, никто не понимал, каковы полномочия Брюса, не говоря уж о Хемингуэе: майор Норлинг из УСС выдал письменное разрешение «обеспечить Эрнеста Хемингуэя стрелковым оружием, гранатами и другими боеприпасами, какие ему необходимы». Прибыл Мишель Пасто, деятель Сопротивления, был в восторге от встречи с Хемингуэем (обожал его книги) и тоже осел в Рамбуйе с неопределенными полномочиями. На велосипедах приезжали парижане, требовали идти на столицу, примчались корреспонденты, но, узнав, что наступления через Рамбуйе не будет, разбежались.

В очерке для «Кольерс» Хемингуэй писал: «Странно протекала в те дни жизнь в отеле „Гран Венер“. Один старик, которого я видел за неделю до того при взятии Шартра и подвез на своем джипе до Эпернона, потом явился ко мне и заявил, что, по его мнению, в лесу близ Рамбуйе можно собрать много интересных сведений. Я сказал ему, что я корреспондент и что это не мое собачье дело. И вот теперь я встречаю его на какой-то дороге в шести милях к северу от города, и он выкладывает мне полные данные относительно минного поля и противотанковой батареи на шоссе сейчас же за Траппом. Послали проверить его сведения, они подтвердились. После этого пришлось взять старика под стражу, потому что он хотел опять отправиться за информацией, а он слишком много знал о нашем положении, нельзя было рисковать, что его сцапают немцы. <…> В эти дни партизаны величали меня „капитан“. Для человека сорока пяти лет это очень низкий чин, поэтому при посторонних они обычно называли меня „полковник“. Но мой низкий чин немного огорчал их и тревожил, и как-то один из них, который до этого целый год занимался тем, что перетаскивал мины и взрывал германские грузовики с боеприпасами и штабные машины, доверительно спросил меня:

— Мой капитан, как случилось, что вы, в вашем возрасте, после, несомненно, долгих лет службы и при явных ранениях (это я в Лондоне налетел на ни в чем не повинную цистерну с водой) до сих пор всего лишь капитан?

— Молодой человек, — отвечал я ему, — я не мог получить более высокого чина, потому что не обучен грамоте.

В конце концов прибыла другая американская разведчасть и расположилась на дороге в Версаль. Таким образом город оказался прикрыт, и мы могли посвятить все свое время засылке патрулей на территорию немцев и сбору подробных сведений об их обороне, с тем чтобы, когда начнется наступление на Париж, части, осуществляющие это наступление, могли опираться на точные данные».