В сердце Антарктики - Эрнест Генри Шеклтон

Вскоре после того как легли спать, задула с юго-запада сильная пурга. Она продолжалась всю ночь и еще больше усилилась к утру. Над горой Нансен было заметно скопление огромных облаков, очень похожее на то, какое приходилось наблюдать ранее над Эребусом. Пурга дула наискосок к нашему пути, поэтому решили переждать, пока она прекратится или ослабнет. Однако пурга продолжалась весь следующий день.

Солнце грело очень сильно. В этот день у нас впервые возникли неприятности, вызванные солнечным теплом. Пургой, конечно, нанесло на палатку снегу; со стороны, обращенной к солнцу, началось сильное таяние. Ветер трепал полотнища палатки и бил их о шесты. Талая вода проникала по шестам внутрь, но так как внутри палатки температура была ниже точки замерзания, то вода тут же замерзала. Оттого что полотнище, полоскаясь взад-вперед, билось о шесты, маленькое ледяное ребро на поверхности каждого шеста стало вытягиваться, образуя острые зубья, как у пилы, которые прорезали брезент. Поэтому мы должны были все время вылезать из спального мешка и проводить руками по шестам палатки, чтобы стереть с них ледяные зубцы.

Пурга продолжалась до полуночи с 15 на 16 декабря и только тогда стала заметно ослабевать. Сейчас же после полуночи мы позавтракали. Я отрыл сани, совершенно занесенные снегом. Маккей спрятал некоторое количество тюленьего мяса в соседнем ледяном холме. В конце концов, около 7 часов вышли в путь, с удовольствием заметив, что благодаря трехдневному отдыху в лагере мы можем тащить сани с грузом в 300 кг сравнительно легко. Снег, хотя и рыхлый, покрылся твердой коркой, так как во время пурги подтаял, а затем в следующую морозную ночь подмерз. Конечно, тащить сани было тяжело, но все-таки не так безнадежно, как во время недавнего перехода через ледник Дригальского. Над горой Нансен «расстилали скатерть»: там образовалось любопытное плоское тонкое облако, кудрявое и белое. Похоже было на то, что над вершинами дует высокогорная снежная буря. Направление взяли на огромную черную скалу, торчавшую из ледника между горами Нансен и Ларсен. Там, по мнению Моусона и Маккея, скорее всего можно было найти путь, ведущий на высокое плоскогорье.

17 декабря оказалось для нас очень интересным днем. Тащить сани было чрезвычайно трудно – приходилось идти или по рыхлому снегу или по насту. Нередко мы затруднялись сказать, идем ли по пресному или по морскому льду. Местами приходилось пересекать рассеченные трещинами ледяные гряды, по-видимому образовавшиеся от давления льда. Было видно, что лед здесь толщиной от 10 до 12 метров. Неподалеку от конечной остановки мы вышли на длинную неглубокую ложбину, шириной в 110–120 метров. Ближайшая сторона ее была крутой, но не настолько, чтобы нельзя было по ней спустить сани, тогда как противоположная сторона с нависающим обрывом высотой в 6–9 метров возвышалась отвесно. Дно ложбины было сплошь покрыто глубокими трещинами и поэтому она представляла для нас весьма серьезное препятствие.

Пока Маккей готовил похлебку, Моусон пошел по правой, а я по левой стороне ложбины, чтобы поискать удобной переправы. Моусон нашел, наконец, узкое место, где был ледяной мост через ложбину, но этот мост треснул посредине. Он все же был достаточно крепок, чтобы выдержать наши сани. Вблизи моста Моусон обнаружил вытолкнутые наверх сжатием иловые отложения, содержащие, по-видимому, корненожек[124]. Погода была тихой и ясной, так что мы смогли сделать подробный набросок очертаний всей ближайшей части прибрежного хребта.

На следующий день отправились со своими санями к ледяному мосту, но нашли, что трещина, пересекающая его, расширилась за ночь еще более и уже достигала примерно 45 сантиметров. К тому же, отдаленная сторона ее сделалась несколько выше, чем ближняя. Все же сани удалось переправить без особых трудностей. Также удачно перебрались мы через ряд трещин во льду и в фирне и оказались, наконец, на более или менее ровном пространстве. С ледника горы Нансен дул теперь легкий ветер. Твердую поверхность снега бороздили две очень определенные системы заструг: одна шла с юго-востока и образовалась, по-видимому, от сильных ветров; другая шла почти точно с северо-запада. Очевидно, она возникла от сильных потоков холодного воздуха, стекающего с высокого плоскогорья вниз по широкой долине, заполненной ледником горы Нансен. В этот день мы пересекли ряд гребней, образовавшихся от сжатия льда, более крутая сторона которых обращена к северо-западу. У основания этих крутых склонов лед часто был изрезан трещинами. Иногда мы перебирались через них не без труда. По-видимому, эти трещины вызваны давлением ледника Дригальского.

Вскоре после полуночи нам встретилось несколько интересных ледниковых морен, в виде мелких и крупных обломков горных пород, большею частью вулканических, заключенных в лед. По их общему распределению казалось вероятным, что они составляли часть древней морены горы Нансен, но теперь примерно на 25 км выдвинуты вперед от нынешнего края ледника. Среди валунов были особенно заметны серо-зеленые и черно-зеленые диориты, богатые сфеном[125]. Часто коричневые кристаллы сфена были смешаны с кристаллами полевого шпата, придавая породе красивый вид. Среди пород морены находились также небольшие обломки песчаника и глинистого сланца. Крупные валуны достигали двух метров в диаметре и состояли из красноватого порфиритового гранита. Мы собрали некоторое количество образцов горных пород с этой морены.

На северо-востоке стали скопляться клубы кучевых облаков. День был тихий, иногда сквозь тучи светило солнце. После того как в 14 часов совершенно прекратился ветер, дувший с плоскогорья, пошел снег. Снег несло с юго-запада и с западо-юго-запада.

В полночь 19 декабря, несмотря на идущий снег, отправились в путь, руководствуясь частично направлением ветра, частично направлением ледяных гребней и трещин, а иногда компасом. Не успели немного отойти, как встретили приливную трещину; полоса воды в ней занимала метр-полтора, остальное пространство трещины было покрыто тонким, недавно образовавшимся льдом. Мы попробовали воду в трещине; оказалось, что на вкус она определенно соленая. Ясно, что эта часть нашего пути шла по морскому льду. Примерно в 800 метрах далее была встречена другая, открытая приливная трещина, и чтобы избежать ее нам пришлось делать значительный обход.

Поверхность льда таяла, и мы долго плелись по снегу, пропитанному водой с разбросанными там и сям лужами такого же совершенно голубого цвета, как вода в Голубом гроте на Капри. По другую сторону этой приливной трещины и позади голубых луж встретили преграждавший нам путь ледяной гребень, образовавшийся от давления льда, с крутым склоном, высотой примерно в 24 метра. Пройти вперед иначе было невозможно; нам ничего не оставалось делать, как втащить тяжелые сани на этот крутой склон. Поднимать на него сани оказалось чрезвычайно трудным делом. Мы совершенно выбивались из сил и вынуждены были часто останавливаться. Временами сани тащили не прямо вверх, а наискось по крутому откосу. При этом сани часто сносило. Трудности увеличивались еще тем, что склон был пересечен многочисленными трещинами, и по мере того как мы продвигались вперед, они становились все длиннее и шире.