Убийца Шута - Робин Хобб

- Мне нужно выйти.

- Что? Ох. Это за трактиром. И возвращайся, слышишь? - Он отвернулся, чтобы ответить на что-то ФитцВиджиланту .

Странно, почему я никогда не должна перебивать, а мой учитель не видит причин вести себя со мной так же вежливо. "Это местная еда, Лант. Отличается от той, которую ты получил бы в тавернах Баккипа, но неплохая. Попробуй суп".

Мне пришлось извиваться, чтобы развернуться на лавке, а потом слезть с нее. Не думаю, что отец вообще заметил мой уход. По пути к двери на меня чуть не наступила крупная женщина, но я промчалась мимо. Дверь оказалась такой тяжелой, что мне пришлось ждать, пока кто-нибудь не войдет, прежде чем удалось выскользнуть. Холодный воздух приветствовал меня; казалось, что суматоха улицы и атмосфера веселья возросли с приближением вечера. Я отступила чуть в сторону от двери, чтобы не попасть под удар, если она откроется, а потом мне снова пришлось отойти, потому что мужчине нужно было выгрузить телегу дров в таверну по соседству. Так что я перешла улицу и наблюдала, как мужчина жонглирует тремя картофелинами и яблоком. Он пел веселую песенку, пока жонглировал. Когда он закончил, я повернулась, чтобы мимо моей новой рыночной сумки дотянуться к моему новому маленькому кошельку. На дне я нашла полмедяка. Когда я протянула его жонглеру, он улыбнулся и дал мне яблоко, чтобы подбодрить.

Несомненно пора было возвращаться в трактир и найти отца, как бы я не страшилась тащиться по надобностям Шун . Но, пожалуй, мой отец отправит с ней Риддла или просто даст денег на покупки. Полная бочонками с сидром повозка в упряжке из четырех лошадей остановилась на улице, так что мне пришлось ее обойти . Чтобы вернуться в трактир, я должна была пройти мимо серого нищего.

Я остановилась посмотреть на него. Он был таким пустым. Не только грязные молящие руки, сложенные на коленях, а все в нем, как если бы он был сливой, кожа которой висит на дереве после того, как осы выели всю сладкую мякоть и оставили лишь пустую оболочку. Я взглянула на его пустую руку, но мне отчаянно хотелось сберечь свои два медяка. Так что я сказала:

- У меня есть яблоко. Хотите яблоко, нищий?

Он перевел на меня взгляд, как будто мог меня увидеть. Его глаза были ужасны, мертвые и затуманенные. Я не хотела, чтобы он смотрел на меня такими глазами. "Ты добрый," сказал он, и я мужественно наклонилась, чтобы положить яблоко ему в руку.

Как раз тогда открылась дверь магазина пряностей и вышла маленькая худенькая женщина - владелица магазина .

- Ты! - Воскликнула она. - Ты все еще сидишь тут на корточках? Прочь! Я сказала: пошел вон! Улица полна покупателей, но мой магазин пуст, потому как никто не хочет перешагивать твои вонючие кости и тряпки. Убирайся! Или придет мой муж с палкой, поучит тебя танцевать!"

- Я иду, иду, - тихо сказал нищий. Его серая рука сомкнулась на красном яблоке. Он сунул фрукт в рваную тунику и начал медленную борьбу за то, чтобы подняться. Женщина сердито следила за ним. Я наклонилась, заметила его упавший посох и вложила ему в руку. - Ты добр, - сказал он снова. Он покрепче сжал посох, одна рука над другой, оперся на него и приподнялся на ноги. Он покачнулся и медленно покрутил головой из стороны в сторону. - Улица пуста? - спросил он жалобно. - Если я сейчас выйду на улицу, там пусто?

- Вполне пусто. А теперь иди! - Женщина говорила резко, словно отдавала приказ, и повозка обогнула угол, направляясь в нашу сторону, а я решила никогда не покупать ничего в ее магазине.

- Не выходите, - предупредила я его. - Вас раздавит. Подождите, и я перейду дорогу с вами.

- Ну-ка, не мешайся, маленькая коротышка! - Она согнулась пополам, чтобы подразнить меня. Ее тяжелые груди бросились на меня, как цепные собаки. - Знает твоя мать , что ты как дикарка носишься по улице и разговариваешь с грязными попрошайками?

Я хотела ответить ей что-нибудь умное, но она обернулась к своему магазину, взывая

- Хени? Хени, тот нищий все еще загораживает нашу дверь! Выпроводи его, как я просила тебя несколько часов назад!"

Повозка прогрохотала мимо.

- Теперь пойдемте, - сказала я. От него очень плохо пахло. Мне не хотелось к нему прикасаться. Но я знала, что мой отец не оставил бы его там на милость торговки пряностями. Пришло время начать вести себя как дочь своего отца. Я взялась за посох ниже его рук. - Я поведу вас, - сказала я ему. - Теперь шагайте. Идемте.

Это оказалось медленным делом. Даже обеими руками хватаясь за свой посох, он едва держался на ногах. Он сделал два маленьких шага, перебросил посох вперед и сделал еще два маленьких шага. Когда я повела нищего на улицу и подальше от двери магазина пряностей, то вдруг поняла, что не знаю, куда его вести. Там он был защищен от ветра. По обе стороны от нас двери магазинов были заняты входящими и выходящими покупателями. Впереди - только общественные места. Мы медленно приближались к ним. Никто не вернулся к месту, где умерла собака. Кто-то убрал ее тело и голову быка и, как и просил отец, набросал чистый снег, но кровь просочилась сквозь него. Розовый снег, почти красивый, если не знать, что это было. Не знаю, почему повела его туда, кроме того, что там было просторно. Полотно, накрывавшее голову быка, лежало на земле под деревом. Возможно, нищий мог бы сесть на него.

Я оглянулась на дверь таверны, зная, что если не вернусь в ближайшее время, отец или Риддл придет за мной. Возможно, оба.

Или, возможно, никто из них. Там была Шун, и она была вполне способна занять обоих так, что они забудут обо мне. Меня душило отвратительное чувство. Ревность. Я наконец-то назвала его тем, чем оно и было. Я ревновала.

Это подогрело мое желание помочь слепому нищему. Я не хотела возвращаться. Они должны были бы прийти и найти меня, тогда бы они увидели, что я могу быть смелой и доброй как мой отец. Я помогаю нищему, к которому не притронется никто другой. Мужчина с отвращением пялился на нас с телеги жестянщика. Ему явно хотелось, чтобы мы отошли от него подальше. Я укрепилась в принятом решении и передвинула свою сумку, чтобы она надежнее висела на плече.

- Дайте мне вашу руку, - смело сказала я. - Я могу помочь вам лучше ходить.

Он помедлил, зная, до чего отвратителен. Потом усталость победила.

- Вы слишком добры, - сказал он почти печально и протянул свой посох. Я взяла его, и нищий слегка покачнулся. Я оказалась короче, чем он ожидал. Его грязная рука сжала мое предплечье.

Мир закружился вокруг нас. Небо изогнулось навстречу. Там был туман, но сквозь туман я смотрела всю свою жизнь. Теперь он разлетелся, словно ветер радости разорвал его. Я в благоговении смотрела на красоту, которая настежь распахнула мое сердце. Все они, хмурый жестянщик, девушка в венке из остролиста, которая целуется за деревом с юношей, трактирный кот под крыльцом, старик, который выменивает новую войлочную шляпу, все они сияли чудесными цветами, каких я никогда не могла бы себе представить. Их недостатки затмевались возможностью красоты в каждом из них. Я издала слабый звук, а нищий громко рыдал.

- Я могу видеть, - выкрикнул он. - Зрение вернулось ко мне. Я могу видеть! О мой свет, мое солнце, откуда ты пришел? Где ты был?

Он притянул во мне к своей груди и обнял, и я была рада этому. Красота и возможность блаженства расцетали повсюду вокруг, лились из него через меня. Это.. это было так, как должно было быть. Не так, как крошечные проблески или несвязанные между собой сны. Везде, куда бы я ни посмотрела, пути множились. Это напомнило мне , как отец впервые посадил меня на плечо, и я вдруг поняла , насколько дальше он мог видеть со своего роста. Но теперь я смотрела не только с лучшего места, не только на расстояния , но и через время. Было приятно оставаться в безопасности в центре этого бурлящего вихря. Я не испытывала страха, когда мой взгляд следил за бесчисленными дорогами. Одна привлекла мое внимание. Целующаяся девушка выйдет замуж за этого юношу в венце из оранжевых цветов и родит ему девятерых детей на ферме в долине. Или нет. Она может развлекаться с ним какое-то время, а потом выйдет за другого, но ее воспоминания об этих мгновениях будут прибавлять сладости каждому пирогу, который она испечет, и любовью , которую познала, она будет делиться с курами и кошками, пока не умрет бесплодной в семьдесят два года. Но нет. Они сбежали вместе, в эту самую ночь, и лежат вместе в лесу, а на следующий день на пути в Баккип они оба умирают, он из-за раны от стрелы, а она изнасилована, изорвана и отброшена прочь, чтобы умереть в канаве. Из-за этого ее старшие братья объединятся и станут Стражей Дубов. За время патрулирования они отберут жизни пятидесяти двух разбойников и защитят от боли и смерти более шестисот путешественников. Счет очевиден. Внезапно это оказалось так просто. Все, что мне придется сделать, это дать им крошечный толчок. Если бы я улыбнулась им, когда они прогуливались по деревенской площади, и сказала:

- Вы светитесь любовью. Любовь не должна ждать. Бегите сегодня же! - они увидели бы во мне предвестника и приняли мой совет. Ему будет больно, но мгновение, а ей только несколько часов. Меньше времени, чем она бы провела в мучениях при родах первого ребенка. У меня была власть. Власть и выбор. Я могла бы сделать в мире так много добра. Так много хорошего. Было так много выбора, который я могла бы сделать для блага мира. Начну с девушки в венке из остролиста.