Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— Не обижайся на него, Вадим просто очень устал после разговора с отцом. Если не будет никаких ЧП, я побуду с ним всю ночь.

— Ладно, сиди, сколько хочешь. Сама-то когда отдыхать будешь?

Светлана только передернула плечами в ответ и вошла в бокс.

— Ну как? — спросил Вадим, не открывая глаз.

— Все нормально. Посадила твоего папу на поезд, почти до купе проводила. Он мой мобильник записал, я все его телефоны взяла. Договорились, что, как приедет, сообщит мне. Постаралась успокоить его, сказала, что ты поправишься, что все будет в порядке.

— А ты сама в это веришь?

— Паршивец ты, Димка, если считаешь, что я просто так говорю. Правильно папа тебя называет.

— Это у него любимая характеристика для меня, — Вадим слабо улыбнулся.

Какое-то время он лежал молча, затем открыл глаза и попытался поднять руку. Дотянувшись с трудом до бокового поручня кровати, схватился за него и долго с недоумением разглядывал свою руку как какой-нибудь непонятный предмет, впервые в жизни попавшийся ему на глаза.

Света обеспокоено посмотрела на Вадима.

— Что-то ты сегодня разошелся. Хватит, отдохни.

— Я очень страшно выгляжу? Папа здорово напугался, — Вадим не обратил внимания на Светины слова. — Только честно скажи. А еще лучше – дай зеркало.

— Да где же я тебе зеркало сейчас возьму? Завтра, если не забуду, принесу.

— Это разве походит на человеческую руку? — Вадим вопросительно взглянул на Свету. — Я весь такой… скелет?

Светлана бережно взяла его руку, ласково погладила ее, а потом зажала исхудавшую кисть между своими ладошками.

— Дим, ты же не ешь почти ничего уже сколько времени. Разве будешь после этого хорошо выглядеть? — вздохнула она. — И не заживает у тебя ничего тоже из-за этого. Что внутривенно влить можно? Глюкозу, хлористый кальций, какие-то витамины с аминокислотами, да и они практически транзитом проскакивают, не усваиваются. Нет просто-напросто у тебя в организме строительного материала для новых тканей.

— Говоришь, стройматериала нет, а щетина какая отросла – ты же почти целый день с ней мучилась.

— А ты прикинь, какая борода у тебя могла вырасти за это время при обычных обстоятельствах, — Света иронически улыбнулась. — Пришлось бы опасную бритву твоего дедушки разыскивать, никакой станок не справился бы. Или ножницами для начала пришлось бы ее кромсать.

Медведев устало прикрыл глаза, но губы его тронула слабая улыбка:

— Хорошо, что ты меня побрила, а то папа испугался бы еще больше. Тебе повезло, что я не очень волосатый, — услышала через некоторое время Светлана и испугалась того, что у Вадима подскочила температура и начался бред, но он почти весело поглядел на нее, — представь, какая шерсть была бы сейчас на мне, все свалялось бы в сплошной колтун и пришлось бы тебе брить меня с головы до ног.

— Ничего, я бы тогда Оксану позвала, она бы не отказалась помочь, — рассмеялась Света, — вдвоем мы расчесали бы медвежью шкуру.

— Оксану? — Медведев вздрогнул. — Нет, ее не нужно, — и, чтобы уйти от возможного развития тягостной для него темы, сказал: — Ладно, давай свой кисель, попробую проглотить немного.

«Ну вот, надумал, на ночь глядя», — проворчала про себя Светлана, открывая термос.

Вадим кое-как проглотил три ложки и устало посмотрел на Свету.

— Все, не могу больше, опять тошнит.

— Хорошо, на сегодня хватит. Я посижу с тобой, но постарайся заснуть сам, без моей помощи.

Вадим заснул через какое-то время, но спал беспокойно, просыпаясь почти каждые полчаса. Всякий раз, открывая глаза, он видел сидящую рядом с ним Свету. Она, едва касаясь кожи пальцами, гладила его руку и тихо говорила: «Спи. Ни о чем плохом не думай. Все будет хорошо».

Дмитрий Алексеевич ночью в поезде заснуть не смог. Что говорить дома, он так и не придумал. «Слава богу, когда рассказывали об «Атланте», ничего не говорили о спасателях, пострадавших тогда», — мелькнула мысль уже под утро. «Как Димка в таком состоянии вообще мог месяц назад разговаривать по телефону, поздравлять мать и Ленку с праздником? Как я сегодня днем не понял по его голосу, что он еле живой? Что дальше с ним будет? А если он так и не сможет передвигаться самостоятельно? Может быть, попробовать перевезти Димку в какую-нибудь столичную клинику, какой-нибудь военный госпиталь?» – вопросов была тьма, и ни на один из них не было ответа. Кроме, пожалуй, последнего.

«Нет, трогать его не стоит. И не потому, что состояние не позволит перенести дорогу, а потому, что здесь рядом с ним Света. Какое удивительное тепло исходит от этой девочки! В другой больнице ей вряд ли разрешат все время быть с Димкой. Да и клиника институтская, насколько могу судить, не хуже столичных оборудована», — это соображение немного успокоило Дмитрия Алексеевича, но встречавший его Тимур – шофер служебной «Волги» – заметил что-то неладное.

— Доброе утро, Дмитрий Алексеевич. Как съездили? Может быть, домой отвезти? Вид у вас усталый.

— Ничего, Тимур, все в порядке. Съездил хорошо, только в поезде не спал. Это пустяки, не обращай внимания. Поехали в институт.

В машине Дмитрий Алексеевич достал телефон и стал звонить Свете. Ее телефон был недоступен, надев очки, отец Вадима набрал SMS-ку: «Доехал хорошо. Когда сможешь – позвони».

Вечером за ужином пришлось давать отчет жене.

— Вадика видел? Как он там? С ним все в порядке?

— Видел минут десять, не больше. Выдрал его, в буквальном смысле этого слова, с какого-то совещания, не успел толком ничего сказать ему, ни у него ничего не спросил, как что-то произошло, и он помчался к вертолету, они теперь оснащены не хуже американцев. Вот так на бегу и поговорили.

— Он здоров, не болеет? Последний раз не понравился мне его голос.

— Да что этому буйволу сделается? Ты же видела его два месяца назад – меня скоро по комплекции догонит, если будет мало двигаться.

— А дома к телефону почему не подходит, и мобильник выключен постоянно?

— Этот паршивец с девицами своими никак разобраться не может, — фыркнул Дмитрий Алексеевич, — вот и «ушел в подполье», чтобы они его не доставали. И в кого он такой любвеобильный уродился, не знаю.

— А ты себя в молодости вспомни, — саркастично посоветовала Алла Николаевна.

— Себя? Ну нет, таким я никогда не был, — Дмитрий Алексеевич помотал головой и решил перевести разговор на другую тему, показавшуюся ему менее опасной. — Тебе тут могут донести на меня, что я на вокзале целовался с одной молодой особой. Я сразу сознАюсь – и целовался, и обнимался. Знаешь с кем? Со Светой Медведевой. Оказывается, они с Димкой вместе работают, в одном подразделении, Светлана недавно к ним в кадры психологом устроилась. Тоже кого-то на вокзале провожала, мы с ней совершенно случайно столкнулись, — вдохновенно сочинял академик, удивляясь сам себе. — Если бы она меня не окликнула и не представилась, я бы никогда ее не узнал. Она такая красавица стала, просто супермодель! И тоже времени для разговора толком не было, а то я ее о Димке порасспрашивал бы как следует.

Алла Николаевна только молча всплеснула руками от досады. Дмитрий Алексеевич перебрался на более твердую почву:

— Представляете, у Светланы родители умерли – отец вскоре после мамы. Она совсем одна осталась, бабушка ее тоже умерла.

— Бедная девочка! — ужаснулась Алла Николаевна. — Что с ними случилось?

Дмитрий Алексеевич пересказал жене, что узнал от Светланы. Алла Николаевна расстроилась до слез, напилась валерьянки и не скоро, но успокоилась. Она задала еще несколько вопросов, на которые Дмитрий Алексеевич мог честно отвечать: «Не знаю, не спросил. Не было времени для разговора».

Алла Николаевна немного посердилась на него, а потом в глазах ее загорелся огонек, и она поинтересовалась:

— А замуж Светочка не вышла, ты не спросил?

— Мама! — Ленка засмеялась. — Выбрось из головы свои идеи. Папа, ты знаешь, мы еще классе в пятом учились, а мама как-то, глядя на Светку, заявила, что она прекрасная невеста для нашего Вадика, жалко только, что еще не доросла.

— Что?! — просто подскочил Дмитрий Алексеевич. — Ну, это ты брось! Наш оболтус недостоин быть ковриком под ногами у такой девушки. Если она вдруг снизойдет до него… я… я ее просто не пойму.

Медведев-страший изобразил возмущение, порывисто встал из-за стола и скрылся у себя в кабинете. Там он сидел в одиночестве до позднего вечера, делая вид, что занят работой, а на самом деле – думая о сыне и прокручивая в памяти разговор с женой, и гадал, удалось ему выкрутиться или нет.

Встряска, произведенная появлением отца, произвела на Медведева положительное воздействие, на что и надеялся Кленов, когда разрешил посещение. Светлана была рада, что Вадим начал проявлять больший интерес к жизни, и уже не лежал, часами безучастно глядя в потолок и не разговаривая ни с кем, кроме нее и Олега, на что частенько обижались Игорь с Оксаной.