Наивная плоть - Нора Робертс

Финн отметил опрятную практичную мебель, хорошо отутюженную скромную одежду. Будучи директором шоу номер один, Джеф должен был получать очень неплохую зарплату, и Финн подумал, что тот наверняка не тратил эти деньги на себя.

Интересно, спросил себя Финн, на что же Джеф Хайат копит свои пенни?

– Хотел бы я, чтобы она была здесь. – Джеф почувствовал моментальную волну ликования, когда они прошли мимо книжного шкафа. – По крайней мере она была бы в безопасности. Я хочу вам помочь. Хочу что-нибудь сделать. Можно начать с прессы. Мы сделаем так, что вся страна будет знать о ее исчезновении. К завтрашнему утру все будут искать ее. Все знают ее лицо. – Он умоляюще смотрел на Финна. – Кто-нибудь увидит ее. Этот человек не может держать ее, взаперти где-нибудь в башне.

– Где бы она ни была, – произнес Финн, не отводя взгляда от глаз Джефа, – я найду ее.

И, не оглядываясь, большими шагами вышел из дома.

Несколько секунд спустя они услышали звук мотора его машины.

– Я не могу сердиться на него, – пробормотал Джеф. Теперь он смотрел на Дженнера. – Никто, не может.

Он тщательно запер дверь за полицейским. Его улыбка становилась все шире и шире, пока он поднимался по лестнице. Может быть, они вернутся еще раз. Маленький хохочущий человечек внутри его надеялся, что они вернутся. Потому что тогда Джеф опять провел бы их через весь дом, прямо мимо спрятанной комнаты, где спала его принцесса. Они никогда не нашли бы ее. И скорее всего они опять ушли бы. А они с Диной остались бы вдвоем. Навсегда.

Джеф поднялся в свою комнату и включил телевизор. Вечерние новости его не интересовали. Он щелкнул выключателем, спрятанным за телеприемником, и уселся, наблюдая за изображением Дины. Она спала, неподвижная, как кукла, за стеклянным экраном. Джеф заплакал, но теперь это были слезы искренней радости.

Дженнер нагнал Финна у дома. Он ничего не сказал ему о том, что не следовало бы превышать скорость в черте города.

– Мы внимательно проверим Хайата и О'Мэлли.

Почему бы вам не вспомнить о своей профессии репортера и не передать о случившемся по телевидению?

– Это и так передадут по телевидению. – Стоя на холодном декабрьском ветру, Финн старался не поддаваться панике. – Хайат выглядит невинным, как новорожденный ягненок, правда?

– Да, именно. – Изо рта у Дженнера вырвалось облачко белого пара. Три дня до Рождества, подумал он. Он сделал бы все, что было в его власти, лишь бы Рождество стало днем их победы.

– Мне почему-то не нравится его дом, – сказал Финн, помолчав мгновение.

– В каком смысле?

– Все лежит на своих местах. Ни одной криво висящей картины, нигде ни пылинки. Книги, журналы, даже мебель – все стоит по линеечке, как солдаты в строю. Все симметрично и ровно, даже коробки от шляп.

– Я тоже это заметил. Он помешан на порядке.

– Такая же мысль и мне пришла в голову. Он вписывается в нашу схему.

Дженнер легонько кивнул, словно соглашаясь.

– И все-таки человек может быть помешан на порядке и при этом не страдать от навязчивых идей по отношению к другому человеку.

– А где же рождественская елка? – пробормотал Финн.

– Рождественская елка?

– У него есть венок, есть гирлянда из фонариков, но нет елки. Можно даже предположить, что елка все-таки где-то есть.

– Может быть, он следует старой традиции не ставить елку до самого Рождества? – Но все-таки это упущение было интересным.

– И вот еще что, лейтенант. Он заявил, что пришел домой пораньше, чтобы лечь отдохнуть. Кровать в его комнате действительно помята. Подушки сдвинуты, покрывало в складках. Похоже, что мы его разбудили.

– Так он и сказал.

– Тогда почему на нем были ботинки? – Глаза Финна блеснули в сумеречном свете. – Ботинки, а шнурки были завязаны двойным узлом! Такой аккуратный человек, как он, не лежит на кровати в ботинках.

«Я пропустил эту деталь, черт возьми», – подумал Дженнер.

– Кажется, я уже говорил, мистер Райли, что у вас острый глаз.

Он не мог оставаться дома. Без нее не мог. Единственное, что Финн был в состоянии сейчас сделать, это вернуться к работе. Он поехал обратно на станцию, обходя стороной комнату новостей. Он не выдержал бы, если бы сейчас ему стали задавать вопросы. И если бы пришлось отвечать. Поэтому прошел прямо в свой офис, сварил крепкого кофе. В первую чашку он добавил неплохую порцию виски.

Потом включил компьютер.

– Финн! – В дверях стояла Фрэн. Ее лицо покрылось пятнами, глаза покраснели и опухли. Он еще не успел встать, как она, пошатываясь, бросилась ему навстречу. – О Господи, Финн!

Он погладил ее по трясущимся плечам, хотя чувствовал, что сам не в состоянии кого-либо утешить. Просто так полагалось – показать, что они поддерживают друг друга, хотя на самом деле никому из них это не могло помочь.

– Я должна была отвезти Келси к врачу для осмотра. Меня здесь не было. Меня даже здесь не было!

– Ты ничего не смогла бы изменить.

– Может быть, и смогла бы. – Она отодвинулась. Теперь ее глаза сверкали от ярости. – Как же он добрался до нее? Я слышала уже двенадцать разных версий.

– Здесь как раз подходящее место для разных версий. Что ты хочешь узнать – правду или факты?

– И то, и другое.

– Они не похожи друг на друга, Фрэн. Ты давно здесь работаешь, поэтому знаешь, как появляются все эти версии. Если говорить о фактах, то мы ничего не знаем точно. Она ушла рано, спустилась на стоянку, где ее должен был ждать шофер с машиной. А теперь ее нет.

Ее шофер будто испарился в воздухе.

Ей не понравился спокойный, холодный тон его голоса и привычное гудение компьютера.

– А как насчет правды, Финн? Почему ты не расскажешь мне правду?

– Правда в том, что тот, кто посылал ей эти записки, тот, кто убил Лью Макнейла, Анджелу и Пайка, заполучил Дину в свои руки. На нее уже объявлен розыск, как на О'Мэлли и машину.

– Тим не сделал бы этого. Он не мог.

– Почему? – Одно-единственное это слово прозвучало как выстрел. – Потому, что ты его знаешь? Потому, что он часть большой Дининой семьи? К черту все это! Он мог это сделать. – Финн сел и выпил полчашки своего кофе. Кофеин вместе с виски проникли в его кровь, как горячая молния. – Но я не думаю, что это сделал он. Не могу быть уверен, пока он не появится. Если появится.

– Почему он не должен появиться? – переспросила Фрэн. – Он уже два года работает у Ди. И никогда не пропустил ни единого дня.

– Но раньше он не был мертвым, правда? – Финн грубо выругался: вначале на нее, а потом, когда увидел, как побелела Фрэн, на себя. Потом он вскочил и налил ей виски. – Извини меня, Фрэн. Кажется, я почти что сошел с ума.