Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Встречали нас так же деловито. На радиаторе великолепного авто я увидел вензель «А.С.» – моя догадка подтверждалась. Сопровождающие предложили мне сесть в машину, но я не торопился. Не спеша, отвинтил пробку термоса, который до сих пор держал в руке, отхлебнул приличный глоток горячего шоколада. Аккуратно завернул пробку и отдал термос одному из провожатых – держи мол, что мнешься без дела. Никто не наорал на меня, не стал, торопя, подталкивать взашей.

 – Едем, что ли… – мне понравился звук собственного голоса, оказывается, я вполне владею собой.

 С таким же спокойным достоинством я вышел из лифта в Доме власти. Дверь в кабинет была демократично отворена, но мои спутники тихо ретировались, оставив меня одного. Я задержался на секунду (просто так – момент требовал) и вошел.

 Человек, сидевший за столом, щелкнул выключателем, гася маленький экран, и поднял голову. Долговязый, мосластый, наполовину седой, но без намеков на лысину. Немного великоватый нос нависает над толстыми губами, которые тут же растянулись в добродушной улыбке. Но карие глаза под сильно выступающими надбровными дугами смотрят сурово. Я услышал глуховато рокочущий голос:

 – Добрый день, Натаниэль. Давно не виделись.

 Он встал мне навстречу, широкий в плечах, все еще по-молодому ловкий, симпатично некрасивый. Семнадцать лет назад с легкостью необычайной он парировал мой долго лелеемый замысел сыграть в политической жизни Эгваль ведущую роль. Тогда ему, темноволосому, энергичному, гениально и коварно красноречивому было тридцать восемь. Сейчас же он был лишь на год моложе того военного министра, которого отстранил, опираясь на голоса большинства депутатов Народного конгресса, арестовал и отправил в бессрочное заключение.

 – Здравствуй и ты, Ар Солтиг. Коли не шутишь.

 Я без приглашения уселся в кресло у окна, а правитель Эгваль следом молча плюхнулся в свое, жалобно заскрипевшее под его поджарым задом.

 Я выслушал главу Эгваль, настороженно ловя каждое его слово.

 – Такие дела, – закончил он краткий экскурс в новейшую историю Мира. – Добавьте ко всему, что уровень жизни в Эгваль сейчас вдвое выше, чем на Острове. Там кое-где еще ездят на стиксах! Объясняют собственную отсталость всемерной заботой о природном балансе, хвалятся развитым общественным транспортом…

 И перебил сам себя:

 – Вы устали, Нат! Кофе с коньячком?

 – Без. Ты забыл, что я много лет вел здоровый образ жизни. Могу с самой малости сильно опьянеть.

 Он неожиданно смутился. Встряхнул головой, седоватый чуб съехал на сторону и Солтиг быстро поправил его рукой. Великий вождь чувствителен к своей внешности...

 Кофе у Ара получился на славу, о чем я сразу ему сказал:

 – Ты не пробовал поменять профессию? Держать кофейню, а?

 Он рассмеялся в ответ. (Хорошо в юности иметь такого приятеля. Кутили бы, по девкам бегали и… Чепуха. Враг…)

 – Считаете – это удалось бы мне лучше?

 – Ты наворотил дел. Повторил ошибку Ури Ураниана, которую тот не успел совершить – его убили. Знаешь, кто был Ури?

 – Разумеется, – отмахнулся презрительно. – Но убить меня значило бы войну не предотвратить, а вызвать. Я – из народных любимцев, и мертвый оказался бы для Хозяйки хуже живого. Теперь время пришло, плод созрел. Мы спокойно отобрали у нее Гану, крепко прижали Норденк, Тир, как всегда нейтрален – все побережье напротив Острова – наше. Обошлись малыми потерями. Войны легко выигрываются с помощью сверхперевеса сил.

 Я пропустил мимо ушей его похвальбу. Эна жива и все еще у власти! Правда уже много лет не показывается на публике. Солтиг считал это следствием тяжкой болезни, медленно, но верно ведущей владычицу Острова в могилу. Соответственно и выбрал момент для нападения, когда решил, что физические и душевные силы Хозяйки на исходе. И, похоже, промахнулся. Несмотря на преклонные годы, все так же тверда ее рука на кормиле власти.

 Солтиг показал мне фотографию, сделанную его агентом прямо на заседании Госсовета. Разведчик явно спешил сообщить нечто важное, но на связь больше не вышел. А пленку обнаружили в условленном месте в закладке на обочине дороги из Вагнока в Лейну.

 Я пристально разглядывал снимок, сделанный шестнадцать лет назад и, кроме Эны, сидящей во главе длинного стола, не нашел на нем знакомых лиц. Изображение было не вполне резким и не позволяло разглядеть морщины на шее, набрякшие веки – неизбежные признаки возраста. Эна выглядела издали такой же молодой, как в то незабываемое далекое время… Разве что лежал на ее усталых плечах груз несбывшейся мечты – ведь она жаждала править Миром! Увы. Не по рту кусочек. Но отбивалась от натиска Эгваль она, судя по всему, умело. Солтиг хорошо скрывал свое беспокойство затяжкой войны, но, по-моему, уже понял, что увяз серьезно.

 В отличие от Эны он был правителем выборным, и власть его нуждалась в регулярной подпитке поддержкой народа через депутатов Конгресса. Потеряй Солтиг в нем большинство, и он станет правителем легковесным, чьи приказы будут негласно саботировать, дожидаясь истечения срока его полномочий. А там появиться на трибуне новый говорун и симпатии масс отойдут к нему. Солтиг держался уже четвертый срок, дважды ради его переизбрания принимались поправки к конституции, чтобы можно было выполнить волю народа, как он с гордостью мне заявил. Теперь же препоной на торной дороге встала ветхая старушонка, мешающая быстро завершить победоносную войну. Почему она не капитулирует? Этот невысказанный вопрос Солтиг адресовал мне.

 Он не смог понять, что Эна до самой смерти своей останется живой богиней, так уж сумела себя подать. Править полстолетия – поразительное деяние, недоступное человеку, если в нем не видят некий символ, олицетворение власти, одушевленную волю миллионов людей. Как я понял, не было даже попыток покушений, немыслимым казалось поднять руку на Хозяйку.  Но недалеко время, когда народ Острова станет учиться жить без нее.

 Невесть откуда всплыли давно погребенные в памяти ее слова:

 – Умру, так сожгите мое тело, и прах развейте над морем. Пусть стану всем – волнами, ветром, облаками в небе.

 Когда и где это было? Я не помнил. А слова, ее и мои, продолжали звучать.

 – Люблю смотреть на воздушные замки…

 – Ты, наверное, хочешь летать, Эна. Как птица.

 – Нет. Выше. Птицам не достать. Когда…

 – Что, Эна?

 – Ничего. Замечталась, прости… Так обещай исполнить мою просьбу?

 Она закинула голову, щурясь. Кучевые облака, темные снизу и залитые светом сверху, вздымались в небе. Провалы и впадины между высокими башнями, обманчиво незыблемыми, а на деле изменчивыми, играли переходами всех оттенков молочно-белого, кремового и серого цветов.