Энцо Феррари. Биография - Брок Йейтс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумеется, вскоре в осажденный Маранелло должен был прийти новый век. Fiat мог делать с дорожными машинами все, что угодно; Энцо Феррари это заботило меньше всего на свете. В частных разговорах он открыто выражал свое презрение по отношению к рабам статуса, купившим компанию. Его страсть к гонкам оставалась неизменной, а с банковским счетом Fiat за плечами он был готов запустить контратаку против Lotus, Ford, Porsche, BRM и всех прочих выскочек, и заодно проучить шакалов из итальянской прессы. Вот это будет настоящее возмездие!
Глава 17
Наполнив свою казну лирами Fiat, Энцо Феррари теперь был готов хорошенько спросить с насмешников, потешавшихся над его неудачами три последних года. Под болиды Формулы-1 и спорткары уже готовились новые моторы и шасси. Более того, Fiat пошел еще дальше и профинансировал создание новой линейки ультрамощных дорожных машин, которые должны были помочь взбодрить этот рынок. В целом Феррари мог ожидать наступления 1970 года — а с ним и своего 72-го дня рождения — с немалыми надеждами на обновление.
Крис Эймон, как всегда невезучий, предпочел покинуть команду в самый канун ренессанса. Форгьери разработал новый мощный 3-литровый оппозитный V12, который Крис начал тестировать в Модене летом 1969-го. Первые образцы мотора были неудачными: то и дело ломались важные компоненты, а масло текло, как из вымоченной губки. Удрученный тем, что ему светит очередная черная полоса неудач, Эймон решил перебраться в британскую команду March, закупавшую всепобеждающие моторы Cosworth. Если бы он остался в Маранелло, весьма вероятно, что Крис смог бы завоевать титул чемпиона мира и наверняка избавился бы от своей репутации талантливого, но не фартового неудачника.
Заменить его после годичного отсутствия в команде должен был равнодушный и обидчивый Икс, темноволосый молодой человек, обладавший почти что женской красотой и сердцем настоящего льва. Компанию ему составил всегда жесткий и неуступчивый на трассе швейцарец по имени Джанклаудио «Клей» Регаццони, италоговорящий гонщик родом из приграничного швейцарского кантона Тичино. Регаццони был звездой Формулы-2, где приобрел репутацию эдакого хулигана и задиры на трассе. Его обвиняли в смерти англичанина Криса Ламберта и в бесчисленном количестве других «коллизий», а кроме того, считали плохим актером — особенно британская автоспортивная пресса. Крупные черты лица и густые темные усы лишь укрепляли его имидж «головореза». Также в команду вошел 28-летний римлянин по имени Иньяцио Джунти, талантливый пилот, который, как считали многие, имел потенциал стать чемпионом мира. К сожалению, Джунти было суждено погибнуть год спустя за рулем спорткара «Ferrari 312PB» по ходу тысячекилометровой гонки в Буэнос-Айресе. Нравившийся многим молодой человек так толком и не получил шанса показать мастерство, которым, как все были уверены, он обладал.
После ухода Эймона Форгьери и его инженеры успешно поработали над ошибками V12 и к концу года смогли представить на суд публики болид Формулы-1 «312B» — лихую, длинноносую машину с трехплавниковым спойлером, установленным над задними колесами. Машина являла собой поразительную смесь изящной формы и функциональности, превосходную иллюстрацию умения итальянцев приправить щепоткой гламура то, что по сути своей было лишь трубчатым металлическим каркасом, водруженным на четыре толстых гоночных колеса. Этот автомобиль, в своих разнообразных вариациях, привезет Икса и Регаццони к нескольким важным успехам в рамках Гран-при Италии в Монце в 1970-м.
Поскольку персонал Fiat взял на себя обязанности проектирования, сборки и продажи дорожных машин, Феррари наконец избавился от задач, которые ему никогда не были интересны. Клиентские машины были лишь средством достижения цели, и с годами он стал проявлять все больше пренебрежения к швырявшимся деньгами нуворишам и совершенно пустым аристократам, что приходили к его дверям с широко раскрытыми бумажниками в поисках своего автомобильного благословения.
В завод в Маранелло вливались миллионы для обновления сборочных линий, увеличения производственных площадей, модернизации литейных цехов и возведения громадного тестового полигона под названием «Фьорано», расположившегося на месте старой фруктовой рощи через дорогу на Абетоне. Трасса, по периметру которой были установлены телекамеры и оборудование для телеметрии, была самой современной трассой такого типа в мире и избавила гоночную команду от ее традиционных и очень хлопотных поездок в Монцу или на моденский автодром для проведения специальных тестов. Более того, компания медленно, но верно поглощала Carrozzeria Scaglietti и к середине 1970-х та уже переехала в свой собственный, новый громадный комплекс на Виа Эмилиа на окраине города. Эксцентричная эпоха прошлого SEFAC навсегда канула в Лету. Компания была на пути к превращению в очередной ультрасовременный придаток Fiat, лишь слегка покрытый лоском традиций и копирующий образ старой Scuderia.
Но внутри гоночного предприятия жизнь изменилась мало. Старая гвардия, ведомая Энцо Феррари, работала с прежним сочетанием паники, запугивания и дьявольской преданности общему делу. Благодаря созданию успешного V12 «312-й» (который также породил победоносный 3-литровый спорткар «312PB», хотя после сезона 1973-го Ferrari прекратила участвовать в гонках на выносливость и далее сконцентрировалась целиком на Формуле-1) Форгьери стал звездой в своем деле. В обстановке невыносимого давления, какая царила в Scuderia Ferrari, Форгьери мог порой быть предельно энергичным и деятельным. Его искренне любили в команде, хотя Лаура Феррари подозревала, что он манипулятор, всюду ищущий выгоду. Эмоциональный, напряженный и целиком преданный своей работе, Форгьери мог в приступе соревновательного азарта войти в граничащее с безумием состояние. Брайан Рэдмен, блестящий английский пилот, чья карьера была на подъеме в конце 1960-х, вспоминал свою первую конфронтацию с Форгьери по ходу Eifelrennen в 1968-м на «Нюрбургринге». Эта гонка проходила для машин Формулы-2, и Рэдмен, в то время преисполненный энтузиазма, с ходу вошел в группу лидеров, устремившись вперед по извилистому, укрытому сенью деревьев треку. На первом круге вылетевший из-под колеса соперников камень разбил ему очки. Истекая кровью, он рванул
