Сталинград - Андрей Иванович Еременко

Тринадцатый обелиск – в районе Советского (станция Кривомузгинская) в честь войск Сталинградского и Юго-Западного фронтов, которые здесь встретились и замкнули кольцо окружения.

Четырнадцатый обелиск – в районе Крепи, где мы ставили задачу войскам на разгром войск Манштейна, или в городе Котельниково, где в основном закончился разгром вражеской группировки.

Пятнадцатый обелиск – в районе Гумрака (центр окружения) вблизи зданий аэропорта в честь ликвидации окруженных.

Шестнадцатый обелиск – в центре Сталинграда, поместив на нем два небольших текста в честь Сталинградской победы.

Едва ли есть нужда в подробном обосновании необходимости этой работы, ибо те, кто отдал жизнь за счастливое настоящее и еще более светлое будущее нашей страны, за сохранение цивилизации и культуры всей нашей планеты, достойны того, чтобы память о них сохранялась вечно. Важно также и то, чтобы к у нынешнего молодого поколения, наших детей и внуков к у всех будущих поколений было правильное и полное представление о тех поистине исторических событиях, которые ознаменовали собой поворот в кровопролитнейшей из войн, когда-либо пережитых человечеством.

Вот, в сущности, и конец многолетнего нелегкого труда, которым было для меня написание книги, посвященной Сталинградской битве. В ней я изложил то, что видел, то, что пережил, то, что передумал и перечувствовал в дни битвы и после ее окончания. Я всей душой, всем сердцем люблю свою Родину и страстно ненавижу ее врагов; это чувство всегда помогало мне легче переживать тяжелейшие дни боевых испытаний.

Во всех своих переживаниях, мыслях и чувствах я никогда не отделял себя от своего народа, от своей Родины. Невзгоды и горести народа были моим личным несчастьем, его победы и достижения были моим личным успехом и счастьем.

Все шесть месяцев Сталинградской битвы запечатлелись в моей памяти как действия по боевой тревоге. Все эти шесть напряженных месяцев не было сигнала отбоя солдатам-сталинградцам, они всегда находились в боевом напряжении. Я с ними вместе, как солдат партии, вел напряженную работу на командных пунктах, в штабах и войсках. Когда приходилось бывать у воинов, которым через несколько минут предстояло ринуться в самое пекло сталинградских пожарищ, когда бессонными ночами под гул не утихавших ни на минуту сражений, склонившись над картой, я вновь и вновь искал наилучших оперативных решений, когда сурово требовал от командиров биться до последнего, когда подбадривал воинов, замерших на исходном рубеже для атаки, – всегда со мной было два самых возвышенных и чистых, звучащих как клятва слова: партия и народ.

Сейчас, когда и раны давно зажили, и палка, без которой я не мог тогда передвигаться, выброшена, когда и времени уже прошло более полутора десятилетия, вспоминаешь те тяжелые и славные дни победы, и все сталинградцы, от командармов до рядовых бойцов, представляются мне единой ударной бригадой нашего народа, бригадой, все члены которой были спаяны партией в единый монолит, были неразрывно связаны единством цели, поставленной перед нами партией и народом, – разбить врага, свершить поворот в ходе смертельной борьбы, заложить краеугольные камни будущей победы над врагом. Мне хотелось бы, чтобы все, кто был под Сталинградом, всегда и везде чувствовали себя членами этой бессмертной бригады, всегда были примером доблести, мужества и трудолюбия.

Завершая главу о Сталинграде, хочется добавить, что пять месяцев Сталинградской битвы запечатлелись в моей памяти как действия по боевой тревоге. На протяжении 150 дней не было сигнала отбоя солдатам-сталинградцам, они постоянно находились в боевом напряжении. Вместе с ними и я, солдат партии, был там, где решался исход сражения: на командном пункте, в штабах, в войсках. Я всегда помнил, что мне доверено защищать священную русскую землю, и старался оправдать это доверие партии и народа.

Заканчивая последние строки своей книги, я мысленно встаю и обнажаю голову перед вечной памятью тех сталинградцев, которые без раздумий отдали свои жизни во имя счастья своего народа, во имя счастья всех грядущих поколений человечества.

Сталинград был для меня тем величайшим событием в жизни, которое, как резкий порыв ветра, всколыхнуло все мое существо до глубины души. Поток чувств и переживаний после окончания битвы переполнял меня.

Послесловие

Так грянь по всей земле великой канонада,

Все небо озари бенгальский огнепад, —

Хвала тебе, хвала, защитник Сталинграда,

Салют тебе, салют, великий Сталинград!

Приказом Ставки Верховного Главнокомандования № 170720 с 1 января 1943 года Сталинградский фронт был ликвидирован как выполнивший свои функции, переименован в Южный и определен в составе 2‑й гвардейской, 51‑й и 28‑й армий (28‑я армия была очень малочисленной и действовала на астраханском направлении, удаленном на 400 километров от основных сил фронта).

Командование фронта сохранилось в прежнем составе (А.И. Еременко – командующий войсками фронта, Н.С. Хрущев – член Военного совета, И.С. Варенников – начальник штаба фронта).

Штаб, фронтовые управления, тыловые части и учреждения Сталинградского фронта перешли в состав Южного.

Основные армии Сталинградского фронта – 62, 64 и 57‑я – были переданы в состав Донского фронта. Северная и южная границы Сталинградского фронта становились границами Южного фронта. Сразу же по получении директивы Ставки я незамедлительно поставил об этом в известность войска фронта в приказе № 00217/ОП от 31 декабря 1942 года. В связи с этим в Генеральный штаб было отправлено итоговое боевое донесение № 00260/ОП о боевых действиях войск Сталинградского фронта. Содержание его изложено в той части настоящих воспоминаний, которая посвящена Сталинградской битве.

Перед войсками Южного фронта стояла очень важная задача – разгромить противника в нижнем течении Дона, овладеть Батайском, Ростовом, Новочеркасском с целью отрезать немецко-фашистские войска, находившиеся на Северном Кавказе (1‑ю танковую и 17‑ю германские армии). Это была большая задача, выполнение которой в полном объеме зависело, начни решать ее вовремя, от своевременного создания соответствующей наступательной группировки.

Командование германской группы армий «Дон», хорошо знавшее обстановку, прилагало все усилия к тому, чтобы воспрепятствовать нам в осуществлении этих целей.

4‑я танковая армия Гота, созданная после окружения сталинградской группировки гитлеровцев заново и изрядно опять потрепанная в ходе неудачных попыток деблокировать окруженные войска, не смогла бы устоять против сильного натиска советских войск. Ее 57‑й танковый корпус понес большие потери, особенно пострадали 23‑я и 17‑я танковые дивизии; 16‑я моторизованная дивизия также была сильно потрепана; лишь дивизия СС «Викинг», переданная Готу из группы армий «А», сохранила свои силы. Румынские 2, 4, 18‑я пехотные дивизии и 8‑я кавалерийская дивизия были настолько подавлены и физически, и морально, что не могли оказать сколько-нибудь серьезного противодействия