Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

Однако руководство ВЕК не желало ждать, пока комиссия закончит свою работу. Когда та все еще изучала факты, Бронфман объявил, что Вальдхайм – военный преступник, и ВЕК потребовал включить Вальдхайма в список иностранных граждан, которым запрещен въезд в США. В этом списке числилось несколько десятков тысяч человек, большинство из которых были уголовниками. В апреле 1987 года Вальдхайм был в этот список внесен. Визенталь пытался убедить начальника ООР этого не делать, но безуспешно.

Включение Вальдхайма в черный список нанесло по престижу австрийского президента серьезный удар и стало для ВЕК большой победой. Примерно через год после этого Эли Розенбаум вернулся на работу в ООР, а через некоторое время его возглавил.

Чем больших успехов в разоблачении Вальдхайма добивался ВЕК, тем большую неприязнь его сотрудники питали к Визенталю. Если раньше в служебной переписке они называли его Саймоном, то теперь кто-то из них, желая подчеркнуть отвращение к тому, что воспринималось ими как жульничество, назвал его «Слизенталем». Они считали его главным препятствием для борьбы с Вальдхаймом и относились к нему как к врагу. Ну а на войне – как на войне.

Розенбаум завязал отношения с одной из бывших сотрудниц Центра документации в Вене, которая «дезертировала» и прихватила с собой документы, способные, как она считала, Визенталя дискредитировать.

Каким-то загадочным образом «вековцы» раздобыли также копии секретных телеграмм, посланных израильским послом в Вене в Министерство иностранных дел в Иерусалиме, из которых явствовало, что посол Михаэль Элицур, как и Визенталь, тоже считал, что кампания против Вальдхайма противоречила интересам Израиля.

Розенбаум согласился выступить свидетелем в пользу одного из противников Визенталя в Иерусалиме, который подверг его резкой критике в газете «Джерузалем пост». Визенталь подал на этого человека и на саму газету в суд за клевету и выиграл: газету обязали извиниться.

Кроме того, Розенбаум коллекционировал нападки на Визенталя со стороны Беаты Кларсфельд.

После того как Розенбаум вернулся в ООР, отношение к Визенталю там резко переменилось. Начальник отдела Нил Шер послал Визенталю письмо, где выговаривал ему так, словно тот был его не справившимся со своими обязанностями сотрудником. «Подавляющее большинство обвинений, которые вы нам прислали, – писал он, – не имеют никакой ценности… Вы не предоставили ООР никаких улик против людей, которых упоминаете в своем письме… Ни одно из дел, которые вы нам переслали, в суд мы передать так и не смогли».

От Вальдхайма Визенталь к тому времени уже дистанцировался. Однажды тот неожиданно появился на его лекции в Венском университете. О том, что Вальдхайм собирался прийти, Визенталь не знал и, когда увидел Вальдхайма, прервал свое выступление и ушел. Однако в Америке это ему не помогло. Евреи со всех уголков США слали ему гневные и оскорбительные письма. Автор одного из таких посланий, подписавшийся «Еврей», писал: «У каждого поколения есть свой Гитлер. Для нашего поколения Гитлером являетесь вы».

Многие из писавших были юристами и судьями. Один из судей Верховного суда штата Нью-Йорк, Питер Берковски, написал, что поддержка Визенталем Вальдхайма глубоко оскорбила не только его самого, но и родственников его жены, переживших Холокост. Визенталь ответил пятистраничным письмом, где писал, что защищал не Вальдхайма, а еврейскую этику, отрицающую коллективную вину, тем более что в течение двух тысяч лет евреи сами были жертвами коллективных обвинений. Таких писем он написал множество. Еще один судья Верховного суда Нью-Йорка, Альфред Лернер, с его доводами согласился и извинился, но это было скорее исключением, чем правилом.

4. Цена

Когда Визенталь отказался участвовать в кампании против Вальдхайма, он полагал, что носивший его имя лос-анджелесский Центр, несмотря на существовавшие между ними трения, окажет ему поддержку, но наделенный исключительным политическим чутьем раввин Хайер видел, какой истерией сопровождалось все это дело, и подталкивал Визенталя выступить с каким-нибудь воинственным заявлением. Визенталь, однако, позволил ему заявить от его имени только то, что он Вальдхайму не верит и его не поддерживает. Хайер, который тоже уже стал получать письма с оскорблениями, испугался. Он боялся, что, если авторитет Визенталя будет подорван, от Центра отвернутся друзья и спонсоры, и в апреле 1986 года написал госсекретарю США Джорджу Шульцу, что выступает за расследование прошлого Вальдхайма. Копию письма он послал Зингеру.

Примерно за неделю до президентских выборов Визенталь услышал по радио, что Центр в Лос-Анджелесе распространяет адресованные президенту Рональду Рейгану открытки с требованием включить имя Вальдхайма в список лиц, которым запрещен въезд в США, но за день до этого он разговаривал с Хайером по телефону и тот ему ничего об этом не сказал. Визенталь был вне себя от ярости. «Я очень зол, потому что ты, судя по всему, думаешь, что я идиот, которому можно рассказывать только часть правды», – написал он Хайеру и заверил его, что так этого не оставит. А еще через два дня послал Хайеру новое письмо, в котором уведомлял, что решил переехать с женой в Лос-Анджелес – по крайней мере, на полгода, – чтобы контролировать деятельность Центра лично. «Тебе, – писал он, – не хватает людей, которые могут тебя критиковать. У тебя есть только люди, всегда тебе поддакивающие». К отъезду, по его словам, было все уже готово, и он собирался привезти с собой англоязычную секретаршу. Однако Хайер, судя по всему, сумел уладить и этот кризис тоже – точно так же, как и все предыдущие, – и Визенталь остался в Вене.

Хайер считал, что не извлек еще из имени Визенталя всей пользы, которую можно было извлечь, и, выбив для Визенталя чуть ли не все возможные почести и награды, какие только можно было выбить, сидя в Лос-Анджелесе, загорелся идеей добиться еще и наивысшей из всех возможных наград. Он начал работать над тем, чтобы Визенталь получил Нобелевскую премию мира. Главным соперником Визенталя был выдвинутый Вашингтоном Эли Визель.

В 1985 году, во время визита в ФРГ, президент Рейган посетил военное кладбище возле Битбурга, где были похоронены в том числе и несколько членов «Ваффен-СС». Этот визит вызвал волну протестов и привел к горячей дискуссии среди историков. Немцы начали вырабатывать новый подход к своему прошлому, и со стороны казалось, что они пытаются стряхнуть с себя обвинения в нацистских преступлениях. В этой обстановке стали ходить слухи, что очередная Нобелевская премия мира, которая должна была вручаться в год сорокалетия со дня окончания Второй мировой войны, будет связана с темой Холокоста.