К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Этот вопрос о взаимоотношении между сталинизмом и ленинизмом, между марксистской и ленинской доктринами социализма и реальной действительностью 30 – 40-х годов в нашей стране требует специального рассмотрения, мы еще будем говорить обо всем этом в следующих главах нашей книги.

Отметим только, что подобная точка зрения почти полностью совпадает с точкой зрения официальной советской исторической науки, которая также не видит принципиальной разницы между ленинизмом и сталинизмом и вообще отрицает правомерность такого понятия, как «сталинизм». События 30-х годов рассматриваются в советской исторической науке как естественное и логическое продолжение социалистического строительства в СССР по пути, намеченному Лениным и марксизмом-ленинизмом. Другое дело, что для многих западных авторов и эмигрантов из СССР ненавистна и враждебна всякая система социализма, независимо от эпитетов «ленинский», «сталинский», «демократический» или «тоталитарный». Советские авторы, напротив, не жалеют положительных эпитетов, чтобы охарактеризовать и современный «реальный» социализм, и социализм 30-х годов. «Культ личности, – утверждают авторы одного из пособий по истории партии, – ...не мог изменить природы социалистического строя, не мог поколебать ленинские основы партии. Партия и ее местные органы жили своей активной, самодеятельной жизнью. В постоянном столкновении с теми нездоровыми тенденциями, которые порождались культом личности, подлинно ленинские начала, лежащие в основе партии, неизменно брали верх» [482] .

В «Очерках по истории КПСС» – учебном пособии для школ марксизма-ленинизма, подготовленном под руководством С. П. Трапезникова при участии Г. Н. Голикова, А. И. Титова, Г. А. Деборина и др. и издававшегося много раз в 1966 – 1975 гг., события 1936 – 1939 гг. излагаются в разделе «Победа и упрочение социализма». Здесь можно прочесть о принятии новой «более демократической Конституции СССР» и новой «более демократической» избирательной системы, о развитии демократии внутри ВКП(б). Но в этом пособии ничего не говорится о преступных массовых репрессиях, об уничтожении большей части кадров партии, армии и советского аппарата. Не упоминается ни одна из жертв сталинского произвола, авторы пособия лишь очень глухо говорят об ошибочном тезисе насчет усиления классовой борьбы в СССР по мере успехов социализма и о злоупотреблениях властью. Аналогичная тенденция прослеживается и в многотомной «Истории КПСС», издание которой продолжается вот уже в течение 20 лет и до сих пор не завершено [483] . События 1937 года излагаются в этой капитальной и официальной истории в главе «Победы социализма в СССР» (т. 4, глава 24). События 1938 – 1939 гг. излагаются в главе «Вступление СССР в период завершения строительства социализма» (т. 5, глава 1). В этих главах можно найти немало рассуждений о дальнейшем развитии советской демократии и об укреплении партийных органов, об идейном воспитании коммунистов и о социально-политическом единстве советского народа. Но здесь нет ни одной главы, ни одного параграфа, в котором говорилось бы о жесточайшем терроре и массовых репрессиях в предвоенные годы.

В противоположность изложенной выше точке зрения немало западных и эмигрантских авторов рассматривали и продолжают рассматривать узурпацию Сталиным власти в СССР и ВКП(б) как полный разрыв Сталина с социализмом и ленинской революцией, как контрреволюционный, монархический или даже фашистский переворот.

Еще в конце Гражданской войны среди некоторых теоретиков белого движения велись разговоры о том, что Октябрьская революция, как и многие из прежних революций в других странах, завершится в конце концов установлением новой монархии. Известный националист и монархист В. Шульгин приводит в своей книге «1920 год» беседу, которая состоялась у него в конце 1920 года с одним из работников русского посольства в Константинополе. В этой беседе Шульгин пытался доказать, что большевики в силу объективных условий должны будут не только восстановить военное могущество России, а также границы Российской державы «до ее естественных пределов», но и подготовят «пришествие самодержца всероссийского». Таким самодержцем, однако, не смогут стать ни Ленин, ни Троцкий. Как говорил Шульгин: «...и Ленин, и Троцкий не могут отказаться от социализма ...они ведь при помощи социализма перевернули старое и схватили власть. Они должны нести этот мешок на спине до конца. Он их и раздавит... Тогда придет Некто, кто возьмет от них их "декретность"... Их решимость принимать на свою ответственность невероятные решения. Их жестокость – проведение однажды решенного. Но он не возьмет от них их мешка. Он будет истинно красным по волевой силе и истинно белым по задачам, им преследуемым. Он будет большевик по энергии и националист по убеждениям. Комбинация трудная – я знаю... Да, это так... и все, что сейчас происходит, весь тот ужас, который сейчас происходит, весь этот ужас, который сейчас навис над Россией, – это только страшные, трудные, ужасно мучительные роды. Роды самодержца... Легко ли родить истинного самодержца, да еще всероссийского» [484] .

Неудивительно, что некоторые из представителей правой и кадетской эмиграции расценивали узурпацию Сталиным власти в СССР как своеобразный монархический переворот. В архиве Е. Д. Кусковой, русской общественной деятельницы и публициста, высланной из Советской России в 1922 году, было обнаружено в Праге в 1945 г. письмо бывшего лидера кадетской партии П. Н. Милюкова, который, в частности, писал 18 сентября 1936 года: «По-вашему, расстрелы эти потому, что линия потеряна. Линия продолжается, следовательно, нечего теряться – пусть продолжают верить в правоту линии вплоть до эшафота. Характеризуя способ (внешнюю форму) как варварство, я считаю цель, для которой употребляется этот способ, вполне правильной... Тем более я желаю Сталину здравствовать, чтобы не было зигзагов назад...» [485]

Более определенно писал уже упоминавшийся нами выше Георгий Федотов. В статье «Сталинократия», опубликованной в 1937 году в журнале «Современные записки», Г. Федотов писал: «Лед тронулся. Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет тяжестью, подтаяли и рушатся одна за другой. Это настоящая контрреволюция, проводимая сверху... Происходящая в России ликвидация коммунизма окутана защитным покровом лжи. Марксистская символика революции еще не упразднена, и это мешает видеть факты... Сталин и есть "красный царь", каким не был Ленин. Его режим вполне заслуживает названия монархии, хотя бы эта монархия не была наследственной и не нашла себе еще подходящего титула» [486] .

«Я счастлив, – заявил своему соседу по камере, молодому тогда еще коммунисту М. Б. Кузнецу старый офицер-монархист, сидевший по тюрьмам с 1920 года. – Наконец-то мечта нашего дорогого Николая Александровича, которую он не мог осуществить из-за своей мягкости, воплощается в действительность. Ведь тюрьмы полны евреями и большевиками. Неужели вы не понимаете, что речь идет о создании в России новой династии» [487] .

В конце 30-х годов среди немногих еще оставшихся в живых членов эсеровской партии, даже в сталинских лагерях и тюрьмах сумевших поддерживать между собой какую-то связь, была выдвинута версия о создании в СССР режима «красного фашизма». Совершенно независимо от эсеров эту же точку зрения высказывал и Бенито Муссолини. В кругу своих друзей он открыто восхищался Сталиным. Также и итальянские фашистские журналы писали в 1937 году, что большевизм сам идет к тому, чтобы создать в СССР государство фашистского типа. Восхищался методами Сталина и испанский фашистский диктатор Франко [488] .

Версия о Сталине как о сознательном противнике коммунистической партии Советского Союза в частности и мирового коммунистического движения в целом высказывается порой и в настоящее время. Так, например, советский публицист-диссидент Валерий Чалидзе, живущий ныне в эмиграции, посвятил обоснованию этой версии свою брошюру «Победитель коммунизма». В этой брошюре можно прочесть следующее: «Он обманул всех нас и весь мир. Почти все до сих пор верят, что Сталин создал социалистическое государство, что он имел своей целью построение коммунизма. Между тем анализ показывает, что Сталин одержал победу над социалистической революцией, уничтожил коммунистическую партию и реставрировал Российскую империю в гораздо более деспотичной форме, чем это было до 1917 года. При всем этом он был вынужден пользоваться марксистской фразеологией и скрывать свои истинные цели... 1937 – 1938 гг. не решили проблему. Это был лишь первый удар по коммунистам. Готовились следующие, чтобы, сохраняя формально структуру партии, убрать из нее коммунистов, не старых большевиков, а всех коммунистов, пусть и молодых, но усвоивших всерьез заразное учение, не понявших, что это уже прошло, что теперь цели совсем другие, что теперь это партия сталинцев, строящих мощную империю с прочной властью.. .» [489]