История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 5. Вестники Царства Божия. Библейские пророки от Амоса до Реставрации (7-4 вв. до н. э.) - Александр Мень

Многие толкователи считали, что этот эпилог книги не мог быть написан самим Амосом. Слишком резким диссонансом звучит он на фоне его мрачных угроз [5]. Между тем не следует забывать, что если бы для Амоса все кончалось гибелью и разорением, то это вступило бы в противоречие с верой всех пророков в сэдэк — справедливость Бога. Она не тождественна человеческой справедливости, а есть нечто, связанное с верностью Творца своим обетованиям. Сэдэк — не автоматический закон, не «кармическая» связь, а глубоко личностное проявление святости Бога [6].

Веря в Завет с Авраамом, в Обетование, данное через Моисея и Нафана, Амос, как и его собратья-пророки, должен был видеть впереди не только казнь, но и торжество Царства Ягве, которому поклонятся многие народы. То, что он связывает это возрождение с именем Давида, вполне соответствует библейской традиции и воззрениям самого Амоса. Он, который с негодованием говорит о северных святилищах, верит в особое предназначение Иерусалима и Сионской горы. Как мы увидим далее, на этом основывалась вера Пророка Исайи — одного из великих продолжателей Амоса.

И все же темы Суда и Воздаяния остаются основными у Амоса, ибо он был призван пробудить людей ото сна, разрушить оплот суеверий и самодовольства. Тем самым он проложил путь к новому духовному движению в Израиле. Подобно тому, как история Нового Завета начинается призывом Крестителя к покаянию, так и провозвестие великих пророков открывается выступлением грозного обличителя — пастуха Амоса. Его проповедь поразила многих современников. Когда через два года после первого появления Амоса в Палестине произошло землетрясение, оно было воспринято как начало предсказанных пророком бедствий. Но гораздо страшнее этой стихийной катастрофы была надвигающаяся катастрофа политическая.

Вряд ли Амос мог знать подробности событий, происходивших далеко на севере, на берегах Тигра. Тем более удивляет его историческое предвидение. Вскоре после того, как он произнес свои речи в Бетэле, военный мятеж привел на престол Ассирии Тиглатпаласара III (745—727). Его руками была создана невиданная доселе военная машина, подчиненная строгой дисциплине и содержавшаяся на средства государства.

Если прежде ассирийское войско было скорее народным ополчением, то новый царь впервые создал регулярную армию, которая не занималась ничем, кроме войны. В ней был предусмотрен строгий порядок родов войск, разработана иерархия военных званий. Тяжелые колесницы, кавалерия, копейщики, лучники, щитоносцы — каждый знал свое место. Армию постоянно сопровождали саперные отряды, которые прокладывали дороги, наводили мосты, вырубали рощи и делали подкопы.

Такая армия была практически непобедимой, и после почти Столетнего перерыва Ассур начал новую серию походов. Тиглатпаласар в это время ввел еще одно новшество: он понял, что прежняя политика взимания дани приносит мало пользы, и предпринял уже настоящую оккупацию завоеванных земель, увода из них местных жителей и поселял там чужеземцев. Такой перетасовкой населения царь хотел исключить возможность возникновения национальных очагов сопротивления. Оторванные от родины люди быстро ассимилировались и превращались просто в «подданных царя». О размахе этих операций свидетельствует хотя бы такой факт: после одной успешной кампании Тиглатпаласар переселил 154 тысячи человек.

Первый удар Ассирия направила против Кавказа. Несколько раз царь совершал трудные экспедиции в горы и грабил урартов, обитавших у озера Ван. После этого он начал продвигаться по Сирии, подавляя сопротивление небольших арамейских государств. Каннибальские расправы, учинявшиеся над непокорными, сеяли такую панику, что многие цари торопились навстречу ассирийцам с заверениями в верноподданничестве.

Недалек был день, когда очередь должна была дойти до Израиля.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава вторая

ПАСТУХ АМОС

1. Бл. Иероним. Толкование на книгу пророка Амоса. — Творения, т. 13, с. 1.

2. Книга пророка Амоса представляет собой сборник кратких проповедей и изречений, составленный из текстов, написанных самим пророком. В подлинности книги почти никто из библеистов не сомневается. Обычно ее делят на три основные части: 1) Пророчества против народов: 1, 1-2, 16; 2) Обличения Эфраима: 3-6 гл.; 3) Символические видения: 7-9 гл. Эта часть считается хронологически наиболее ранней (см. Рh. J. Кing. Аmоs. — JВС, I, р. 521). Особняком стоит отрывок биографического характера (7, 10-17), принадлежащий кому-то из учеников Амоса, и эпилог (9, 7-15). О стиле речей пророка см.: R. Е. Wоlf. Мееt Аmоs аnd Ноsеа. N. Y., 1945, р.65.

3. «Амос, — говорит Корниль, — представляет собой одно из удивительных явлений в истории человеческого духа: он прокладывает путь такому процессу развития, с которого начинается новая эпоха человечества» (К. Корниль. Пророки, с. 58). В священной ветхозаветной письменности уже и до Амоса звучали мотивы универсализма (см.: А. Rеtif, Р. Lатаrсhе. Lе Salut des nations, Universalisme et perspectives missionaires dans l'Ancien Testament, 1960). Однако у Амоса универсализм впервые получил столь ясное выражение, и поэтому, как справедливо замечает Б. Тураев, его проповедь «может быть с полным правом названа ступенью к христианству» (Б. Тураев. История древнего Востока. Л., 1936, т. 2, с. 69).

4. Характерным образцом такой интерпретации может служить книга социалиста М. Мауренбрехера «Пророки» (Пг., 1919). Отвергая это толкование, Л. Буйе пишет: «Величие Амоса в том, что эта морализация религии… отнюдь не означает какой-то рационализации или умаления той устрашающей тайны, без которой не бывает ничего подлинно-религиозного» (Л. Буйе. О Библии и Евангелии. Брюссель, 1965, с. 58). Это касается и социальной проповеди пророков в целом.

«Своеобразие социальной проповеди пророков, — пишет Булгаков, — есть то, что можно назвать социальным морализмом, их отношение к вопросам хозяйства, как к вопросам нравственности, их оценка социальной жизни под углом нравственности. Благодаря их социальному морализму, притом религиозно-углубленному, они видят в хозяйстве не только вопросы социальной техники, но и социальной правды» (С. Булгаков. Очерки по истории экономических учений, вып. 1. М., 1918, с. 25; см. также: R. B Scott. The Revelance of the Prophets. N.Y., 1947, р. 155).

5. Амос, 9, 8-15; см.: N. М. Flanagan. Тhе Воок оf Amos, Ноsеа, Мicah, 1966, р. 5, 26.

6. «Сэдэк», справедливость Божия, есть, по определению Ж. Даниелу, «продолжение истины. Для Бога она состоит в том, что Он исполняет Свои обетования и являет Свое постоянство» (J. Danielou. Dieu еt nous. Раris, 1962, р. 120).

Глава третья

ОТКРОВЕНИЕ ЛЮБВИ БОЖИЕЙ. ПРОРОК ОСИЯ

Самария, около 750—740 гг.

Бог готов ежечасно, но мы не готовы,Бог к нам близок, но мы далеки,Бог внутри, но мы снаружи.Бог в нас дома, но мы чужие.

Те, против кого было обращено слово Амоса, скоро убедились, что он не одинок: в самом Эфраиме появился проповедник, говоривший о близкой гибели. То был Осия, сын Беери, последний великий пророк Северного царства. Человек с темпераментом старых ревнителей веры, он, однако, не свергал династий, подобно Елисею, не воевал со жрецами Ваала, подобно Илии, а выступал только как религиозный учитель.

Осия был младшим современником Амоса и, вероятно, слышал его речи [1]. Долгие годы он мог близко наблюдать жизнь израильской столицы и видеть, с какой быстротой возрождаются в ней ханаанские суеверия и извращенные культы Сирии. Блестящее царствование Иеровоама II Осия застал уже в самом конце. Пророк знал, какой ценой основатель династии Иегу получил грон, и был уверен, что власть, построенная на убийствах и преступлениях, не сможет устоять слишком долго. Осия утвердился в этой мысли, когда ему пришлось быть свидетелем анархии, узурпации, гражданской войны и агонии Эфраима, с 740 года ставшего данником Тиглатпаласара [2].

О внешних событиях жизни Осии мы почти ничего не знаем; он вошел в ветхозаветную историю исключительно как автор своей Книги. Книга эта оказала не меньшее влияние, чем пророчество Амоса. Еще при жизни Осии (или вскоре после его смерти) она была уже хорошо известна не только на Севере, но и в Иудее [3).]

Вероятно, Осия жил в самой Самарии и проповедовал в одном из ее святилищ, есть даже основания полагать, что он был священником (сочетание служителя алтаря и пророка в одном лице было нередким в Израиле). Во всяком случае, Осия, несомненно, стоял близко к кругам духовенства: религиозное состояние народа и богослужебная практика были ему хорошо известны. Но из того, как Осия говорит о пророках и священниках, можно заключить, что он принадлежал к религиозной оппозиции, к людям, которые осознали духовный кризис Израиля и не желали мириться с застоем и вырождением веры.