Убийство по-римски - Найо Марш

Затем он распределил публику. В первой машине будут он сам, леди Брейсли, Аллейн и Барнаби Грант; Ван дер Вегели, Софи Джейсон и Кеннет Дорн поедут в другой. Он представил водителя второй машины.

— Джованни хорошо говорит по-английски, — сказал мистер Мейлер, — кроме того, он знаток старины. По дороге он будет показывать вам все интересное. Итак, леди и джентльмены, в дорогу. Pronto!

К порталу Сан-Томмазо-ин-Паллария ведут четыре небольшие арки на тонких, изъеденных временем колоннах, которые в античности украшали какой-нибудь языческий храм. Усики вьюнка, которыми резчик обвил их, выщербились во многих местах, но работа его так выразительна, что кажется — камень трепещет. В самом затененном углу портика сидела женщина с лотком почтовых открыток. На ней было черное хлопчатобумажное платье, тонкий черный платок закрывал ее лицо. Иногда она что-то выкрикивала, может быть, мистеру Мейлеру. Голос у нее был резкий, и поэтому ее слова походили на брань. Мейлер не обращал на нее внимания.

Он собрал туристов вокруг себя и взглянул на часы.

— Майор Суит опаздывает, — сказал он. — Мы не будем его ждать, но, прежде чем мы войдем, я хотел бы дать вам самое краткое представление об этом необычайном памятнике. В четвертом веке до Рождества Христова…

Из темного храма с криком выбежал разъяренный господин.

— Чертово шарлатанство, — кричал господин. — Какого дьявола… — Он остановился, увидев группу, сощурил свои налитые кровью глаза и вгляделся в стоящих.

У него были грозные седые усы, и весь он казался невероятно новым воплощением эдвардианского военного.

— Вы Мейлер? — прокричал он и объяснил: — Суит.

— Майор Суит, позвольте…

— Вы опоздали на сорок три минуты. Сорок три минуты!

— К сожалению…

— Избавьте меня от благовидных оправданий, — взъярился майор Суит. — Отсутствие пунктуальности нельзя оправдать ничем.

В разговор вступила леди Брейсли.

— Все это моя вина, — сказала она. — Это я заставила всех ждать, и у меня нет оправданий: я всегда опаздываю и никогда не оправдываюсь. Вы, по-видимому, назовете это «привилегией дамы», не так ли? Или не назовете?

Майор Суит секунды две-три испепелял ее своим синим пламенем. Затем он выдавил: «Добрый день», — и, судя по всему, стал ждать, что произойдет дальше.

Мистер Мейлер с безукоризненной учтивостью отрекомендовал его обществу. Когда его представляли дамам, майор Суит слегка кланялся, когда мужчинам — издавал неопределенное «хэлло».

— Я продолжу, — сказал мистер Мейлер. — Когда мы будем в самой базилике, я передам вас попечению нашего прославленного почетного гостя. Но до этого несколько исторических замечаний, может быть, будут полезны.

Софи с неудовольствием признала, что он был краток и компетентен. Базилика Сан-Томмазо, рассказывал он, один из немногих исторических памятников Рима, где посетители имеют возможность спуститься в глубь столетий до времен митраизма. На верхнем уровне, где они в настоящий момент стоят, находится базилика двенадцатого века, в которую они через минуту войдут. Она построена на месте раскопанной ныне церкви третьего века.

— А под ней — только подумайте! — сказал мистер Мейлер, — восемнадцать веков проспала городская усадьба эпохи Флавиев: классическое жилище нобиля с домашним храмом, посвященным богу Митре.

Он умолк, и Софи, глядевшая на него с глубочайшим отвращением, подумала: «Он действительно интересуется тем, о чем говорит. Он знает свое дело. Он извлекает из него удовольствие».

Мистер Мейлер кратко описал огромную работу археологов девятнадцатого века, которые обнаружили сначала раннюю базилику, а потом, глубоко под ней, — языческое домовладение.

— Рим с тех пор поднялся на шестьдесят футов, — закончил он. — Вас это не удивляет? Меня удивляет каждый раз, когда я об этом подумаю.

— Меня — нисколько, — провозгласил майор Суит. — Ничего меня не удивляет. Кроме человеческого легковерия, — прибавил он со злобой. — Тем не менее!

Мистер Мейлер бросил на него тревожный взгляд. Софи подавила смешок и поймала выражавший что-то наподобие одобрения взгляд Барнаби Гранта. Леди Брейсли, не обращая внимания на произносимые слова, переводила свой опустошенный взгляд с мужчины на мужчину. Ван дер Вегели стояли, прижавшись друг к другу, и внимательно слушали. Кеннет Дорн, заметила Софи, был беспокоен и словно чего-то ждал. Он шаркал ногами и тыкал себе в лицо носовым платком. «А высокий человек — как его имя — Аллен? — стоит поодаль, слушает с вежливым вниманием и все замечает», — подумала Софи.

— Итак, — объявил мистер Мейлер, — начнем наше путешествие в прошлое.

Женщина с открытками боком проскользнула к входу в храм. Лицо ее было опущено и по-прежнему прикрыто черным платком. Почти неслышно она пробормотала: «Cartoline[16]? Поста-карда?», продвигаясь в сторону Себастиана Мейлера.

— Внутри есть лучшие. Не обращайте внимания, — сказал он туристам и двинулся мимо женщины.

С молниеносной быстротой она сорвала с лица платок, взглянула ему в лицо и прошептала:

— Brutto! Farabutto! Traditore![17] — и прибавила нечто походившее на поток брани. Глаза ее пылали. Губы ее растянулись в усмешке и потом поджались. «Сейчас она плюнет ему в лицо», — подумала встревоженная Софи, и женщина плюнула, но мистер Мейлер с ловкостью увернулся. Плевок пролетел мимо, а она стояла на своем месте с видом оперной мегеры. Она даже разразилась жутким смехом. Мистер Мейлер уже вошел в базилику. Его обеспокоенное стадо с двух сторон обогнуло торговку и поспешило за ним.

— Кеннет, милый, — пробормотала леди Брейсли. — Послушай! Это что-то не похоже на веселую прогулочку!

Софи оказалась в обществе Барнаби Гранта и Аллейна. Аллейн спросил Гранта:

— Что, эта дама была помещена у входа для создания колоритной атмосферы? Она здесь постоянно или это живописная случайность?

— Мне ничего не известно о ней, — сказал Грант. — Надо думать, безумная. Жуткая старая баба, правда?

«Да, но он не ответил на вопрос», — подумала Софи и обратилась к Аллейну:

— Вам не кажется, что весь этот театр в переводе на наши англосаксонские нравы сведется лишь к холодному взгляду и подавленному вздоху?

Грант взглянул на нее через плечо Аллейна и живо откликнулся:

— Пожалуй! Надо брать в расчет их чувство драматического.

— В данном случае излишнее, — холодно проговорила она, сознательно отвечая оскорблением на оскорбление.

Грант перешел к ней и поспешно сказал:

— Я наконец-то узнал вас. Тогда я не узнал. Мы ведь встретились в «Костер-пресс», правда?