Когда наступает ночь - Карина Шнелль

– Ты знаешь, как осчастливить девушку! – сказала ему Марли, и у меня от этих слов образовался такой ком в горле, что пришлось несколько раз сглотнуть.

Я в панике огляделась. Внезапно все стало невыносимым: жар костра, ночная прохлада, рука Бьёрна на моей коже, смех и голоса людей. Я схватила себя за горло.

– Тут есть безалкогольные напитки? – мой голос звучал хрипло и как-то шершаво, прямо как мамина наждачная бумага.

– Да, – крикнул Блейк из своего песчаного плена куда-то нам в ноги. – Джек специально для Марли купил вишневую колу.

Джек так топнул ногой, что Блейк получил в лицо целую горсть песка.

– Заткнись! – он бросил обеспокоенный взгляд на Марли, но она, кажется, ничего не услышала. Они с Уиллом сидели, склонив головы, и о чем-то секретничали.

Я прокашлялась, сглотнула ком в горле и снова начала кашлять.

– Я принесу, – с этими словами Джек исчез в толпе. Вскоре он вернулся и протянул мне бутылку вишневой колы. Я сделала большой глоток. Сладкий вишневый вкус растворил ком в горле, но не смог унять мое клокочущее сердце.

– Спасибо, Джек.

Он кивнул и вновь взглянул на Марли. Неужели Джека тоже задело, что лучший друг так близко с ней общается?

Я отпила еще и задрожала, когда прохладный напиток пошел по горлу.

– Ты замерзла, älskling? – тут же спросил Бьёрн с беспокойством. – У тебя мурашки.

– Я… Все в порядке… – я обхватила себя руками и начала растирать кожу.

– Я принесу кофту из машины, – сказал Бьёрн и скрылся в темноте.

Я повернулась к Джеку, но он тоже внезапно исчез. Так же как Уилл и Марли.

Я прищурила глаза и начала выискивать друзей в бушующей толпе. Фиону, Элли и Блейка тоже не было видно.

Ну круто! Первый вечер дома, а меня уже все кинули. Внезапно я почувствовала невероятную усталость. И вряд ли она была связана с джетлагом. Я со вздохом обняла себя покрепче и побрела по песку за Бьёрном.

Из-за мерцания пламени я почти ничего не видела за пределами костра. Казалось, что вокруг него образовалась черная дыра, которая грозила меня поглотить. Я уже не понимала, где парковка. Потерянная, я пошла сначала направо, потом налево и начала звать Бьёрна. Без ответа. Я собиралась найти его и тут же поехать домой. Причин оставаться больше не было. Вечер так меня взбудоражил, что коврик для йоги был необходим как воздух. Мне срочно нужно было помедитировать, разгрузить голову и преодолеть вновь вспыхнувшие страхи.

Я засунула руку в карман, чтобы достать телефон. С фонариком я уж точно найду дорогу. Я тянула изо всех сил, но шорты стали такими тугими на попе, что мне было сложно высвободить телефон из кармана. Я так сильно его дергала, что пару шагов прошла на нетвердых ногах, пока телефон наконец не вылез из кармана. Он выпал у меня из руки и упал куда-то в темноту.

– Черт, черт, черт!

Я на четвереньках принялась обыскивать песок, слепо ощупывала землю под собой. Во мне начала подниматься паника. В телефоне сохранены фото из всех путешествий. Все контакты, видео, рецепты, песни. Наконец-то я почувствовала рукой прохладный экран и с облегчением вздохнула. Затем схватила телефон и подползла к огню, чтобы лучше видеть. Краем топа я обтерла экран от песка.

Потом поднялась на ноги и… оказалась нос к носу с Уиллом.

5. Уилл

После того, как мы с Марли освободили Блейка из его песчаного плена, мы побежали за Фионой и Элли, которые с визгом уносили ноги. Мы несколько раз оббежали костер, пока я не потерял ребят из виду и чуть не врезался в Лив.

Она без предупреждения оказалась со мной нос к носу. Пламя костра бросало тень на ее лицо, которое я узнал бы даже в кромешной темноте.

Лив провела рукой по волосам – жест настолько знакомый, что у меня до боли сжало в груди. Внезапно я понял, что разучился говорить. Я забыл, что должен был на нее злиться. Забыл, что мое сердце разбито вдребезги. Я просто хотел слышать ее голос, смотреть в ее глаза, прикоснуться к ее щеке. Но мне нельзя. Больше нельзя. Все, что раньше было само собой разумеющимся, теперь стало недоступным.

И все же… Вопреки здравому смыслу в ее присутствии я расцвел, как цветок, тянущийся к солнцу. Я вспомнил песню Бена Ховарда, которую целыми днями слушал после ее отъезда. Он пел, что другой человек – океан, а сам он – всего лишь камень. Камень, который тонет в его глубинах. Мне нельзя забывать это чувство. Как я тонул, опускался все глубже и глубже. В бездонную черноту. Которая так долго меня не отпускала.

Я моргнул, чтобы прийти себя. Пора уже было сказать что-то Лив, но голос меня не слушался.

Лив смотрела на меня.

Я смотрел на Лив.

Она откашлялась.

Я откашлялся.

– Значит… ты вернулась, – мой голос звучал безжизненно и пусто.

Лив кивнула.

– Я вернулась.

Молчание. Его нарушал лишь плеск волн, голоса друзей и музыка из колонки Блейка, звучавшая где-то вдалеке.

– Надолго?

– На неопределенный срок. – Лив опустила глаза и большим пальцем ноги чертила круги на песке. Она что, смущена, как и я? – Я какое-то время буду ухаживать за бабушкой. И за пчелами.

– А, ой, точно. Я слышал, она сломала ногу. Как она себя чувствует? – я почесал колючую щеку. Лив тут же взглянула на мою бороду. Раньше Лив очень ее любила, ей нравилось проводить по ней ладонью. Иногда она даже прислонялась к ней носом и говорила, что это лучший аромат на свете.

– Э-э-э, – Лив взглянула мне в глаза. – Уже лучше. Кажется, от перелома больше всего пострадала ее гордость.

– Представляю! – я ухмыльнулся, вспомнив Бабулю Жу-Жу. – Она всегда была очень бодрой и хипповой бабулей.

Лив робко улыбнулась. Ее взгляд устремился вдаль, словно она вспоминала обо всем, что мы вместе пережили с Бабулей Жу-Жу. Видя улыбку Лив, я ощущал, словно она сжала в руке мое сердце. Мне было больно. Но в то же время мне не хотелось, чтобы она прекращала.

– Помнишь, как она в средней школе предложила нам испечь кексы с коноплей? – быстро спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Да, это было весьма оригинально, – Лив засмеялась, и ее смех окончательно выбил меня из колеи. Звонкий, как колокольчик, как всегда непосредственный и беззаботный. У меня в груди вновь появилась боль, и я с шумом втянул воздух.

Кажется, Лив тоже заметила, что мы оба ненадолго забыли, кто мы такие. Что мы