Путь отцов - Сергей Фудель

«Как солнце, будучи совершенно, изливает от себя всем совершенную, простую и равную благодать, но каждый насколько имеет очищенное око, настолько и принимает солнечный свет, так и Дух Святый верующих Ему соделал от крещения способными к принятию всех Своих действий и даров; однако дары Его действуют не во всех в одной мере, но каждому даются по мере делания заповедей, поколику он засвидетельствует благими делами и покажет меру веры во Христа» (преп. Марк–подвижник, Д I — 490).

Весь смысл христианского подвига в том, что исполнением заповедей раскрывать в себе полученный даром в крещении Солнечный Свет.

Пронизанность всей аскетики светом учения о благодати делает светлым само понятие подвига. Мы очень не любим это слово и, думается мне, не только потому, что не любим узкий путь к Царству Божию. Виденные или слышанные нами примеры ложного подвига отбили у нас к нему всякий вкус. Вспомним хотя бы старца Ферапонта из «Братьев Карамазовых», большие и малые прототипы которого всегда имелись среди подвизавшихся. У преп. Никиты Стифата есть о них такие слова: «Многие из верных и ревностных христиан тела свои многими подвижническими трудами измождили; но как они при сем не имеют умиления от сокрушенного и благолюбивого сердца и милосердия от любви к ближним и к самим себе, то оставлены пустыми, лишенными исполнения Духа Святого и удаленными от истинного познания Бога, имея мысленные ложесна свои неплодными и слово бессольное и бессветное» (Д V — 170).

У других Отцов есть еще более суровые обличения ложного подвижничества. Ложь его в гордости подвига, в утверждении всех дел его, как спасающей силы, что наглухо закрывает дверь для благодати, а тем самым любви и смирения. «Душа истинно христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел, по ненасытимому стремлению своему к Господу думает о себе, будто бы ничего еще не сделала… она уязвлена любовью Небесного Духа (преп. Макарий Великий, Д I — 229).

Святые жили в окружении Света Его, весь их путь освещался лучами Его, он ослеплял им глаза и они уже не видели себя, не замечали себя и своих дел. Неся свои кресты, они знали, что спасение свое они имеют только от одного и уже никогда больше не повторимого в мире Креста, что не оправдится пред Тобою всяк живый(Пс. CXLII, 2), что несмотря на всю неизбежность делания «неключимого раба» — «подвиг Владыки, а венец наш» (св. Иоанн Златоуст, ЖМП 1957, № 4). «Знаю монахов, которые после многих трудов пали и обезумели, потому что понадеялись на свои дела» (преп. Антоний Великий, От. 30). В гордости подвига или своих «должных» или «сверхдолжных» дел, или своего «нравственного состояния» (если и подвига и дел никаких нет) — все то же древнее фарисейское заблуждение: благодарю Тебя, что я не таков, как прочие человеки: пощусь два раза в неделю и т. д…(Лк. XVIII, 11—12). В то время как делами закона не оправдается никакая плоть (Гал. 2, 16), а только верой, действующей любовью (Гал. 5, 6). Верою получили мы доступ к благодати (Рим. 5, 2). Здесь можно указать, что святые Отцы, проводившие жизнь в великих подвижнических трудах, оставили нам учение о возможности стяжания благодати и без обычных трудов телесного подвига, а только за веру и любовь, ее доказавшую, т. е. только в подвиге душевном.

«Беспредельная и непостижимая мудрость Божия, — говорит преп. Макарий Великий, — непостижимым и неисследимым образом многоразлично совершает раздаяние благодати человеческому роду. Иных, как скоро приступают с верою и молитвою, пока еще живут в мире, без их трудов, потов и изнурений, предваряют дарования и дары Святого Духа. При сем Бог дает благодать не без причины, не безвременно, но чтобы оказались благоискусными произволение и свободная воля тех, которые скоро получат Божию благодать, а именно в том, что чувствуют они благодеяние, оказанную им милость и сладость Божию, по мере сообщенной им без собственных трудов благодати, которой сподобившись, обязаны они показать рачительность, неутомимость, усилие и плод любви от своей воли, и воздать за дарования, т. е. всецело предать себя, посвятив любви Господней» (преп. Макарий Великий, Д I — 198). «Один трудами по Богу достигает в покой Его, а другой достигает туда же смирением» (преп. Варсонофий Великий, Д II — 560).

О том же говорят преп. Иоанн Лествичник, Григорий Синаит и другие Отцы.

«Некоторые, по непостижимым распоряжениям Промысла Божия, получили благодатные дарования прежде трудов, другие в самих трудах, иные после трудов, а некоторые уже при смерти. Достойно испытания — кто из них смиреннее прочих» (преп. Иоанн Лествичник, Д II — 508).

«Где глубокое смирение, там и слезы обильные; а где есть сие, там есть и присещение Святого Духа; когда же придет благодать поклоняемого Духа, тогда в том, кто начинает быть под действием Его, является всякая чистота и святость» (преп. Симеон Новый Богослов, Д V — 57).

Таким образом не только «гордый подвиг» или гордость «нравственного состояния» не спасает, а наоборот, губит, не столько тогда бесцельны труды подвига, когда он, отрываясь от смирения веры, становится самоцелью, но вообще подвижнический труд, по учению Отцов аскетов, не есть всегда обязательное условие стяжания благодати, т. е. единственной спасающей силы Божией. Спасает только вера, и эта спасительность веры может иногда доказать себя вне обычных трудов телесного подвига: в любви, в молитве и смирении. Но этот путь не есть обычный и общий, а особый, «по непостижимым распоряжениям Промысла Божия», и св. Исаак Сирин учит, что его нельзя домогаться (Д II — 647, 690, 694, 698, 700). Именно смирение, за которое он посылается, учит, что нельзя требовать для себя ничего «особого», а что надо идти в меру своих сил общим путем смиренного делания, в поте и труде жизни доказывая свою веру в спасительную жертву Божию.

Кроме того, всегда остается подвиг душевный — непрестанное понуждение сердца на всякое добро, борьба внутри себя за любовь Божию, общий для всех узкий путь веры.

Подвиг есть исполнение евангельских заповедей. Именно так понимают этот термин Отцы:

«Подвиги не есть что–либо особое от заповедей, — пишет св. Марк Подвижник. — Они есть заповеди. Покажи мне подвиги, кроме заповедей. Если укажешь на молитву — это есть заповедь; если скажешь о низложении помыслов — и это заповедь (трезвитесь и бодрствуйте); если о посте и бдении, — и сие тоже есть заповедь… и какое бы ни сказал ты дело подвижнической добродетели — все они суть заповеди» (Д I — 486).

«Спросили авву Иоанна Колова, что значит инок? Он отвечал: понуждение себя на всякую заповедь Божию составляет отличительную черту инока. Жительствующий так — инок» (От. 354). Подвиг — синоним исполнения заповедей, но преимущественным употреблением этого слова Отцы, вслед за Апостолами, хотят показать, что хотя бремя Христово легко, но в то же время это не легкость прохладной жизни с необременительным и даже приятным исполнением некоторых ритуальных форм и моральных правил, а узкий путь Креста. Евангельское слово о понуждении себя на добро (Мф. 11, 12; 7, 13) всегда в сознании реализма Отцов. «Если не дашь крови — Духа не приимешь», — говорили они (блаж. Каллист и Игнатий, Д V — 375). Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха, — говорит Апостол(Евр. XII, 4). Исполнять заповеди до крови души — это значит принять их как кровное дело жизни, как ее подвиг.

«Дай себе умереть в подвигах и не жить в неведении, ибо не только те, кои за веру во Христа прияли смерть, суть мученики, но и те, кои умирают за соблюдение заповедей» (св. Исаак Сирин, Д V — 384), потому что «в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного» (Рим. 7, 23). Разорвать эти греховные узы нельзя без тяжкой душевной борьбы, и вот эта борьба есть общий для всех внутренний подвиг веры, она и есть ее узкий путь. «Подвизайся добрым подвигом веры», — говорит всем нам Апостол (1 Тим. 6, 12). Подвиг есть свидетельство веры, как дыхание человека есть свидетельство того, что он жив. «Добродетели (это есть) движение веры» (преп. Ефрем Сирин, Д II — 471), т. е. подвиг есть сама вера в действовании. «Закон заповедей разумей как сердечно действующую веру — непосредственную. Ибо из нее всякая заповедь источается и совершается просвещение душ» (св. Григорий Синаит, Д V — 202). «Вне подвига нет веры, так как вера, если не имеешь дел, мертва… и бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 17, 19).

Великие дела Отцов были свидетельством их великой веры, но как бы ни была незначительна наша вера, закономерность все та же: через подвиг веры к благодати спасающей даром. «Подвизайся» — остается всеобщим законом веры, которая и открывается нам как таинственное единство подвига и благодати, непостижимое единство действования и покоя. «Причиной раздаяния божественных благ (благодати) бывает мера веры каждого. Ибо поколику веруем, потолику и силу ревности о действовании по вере имеем. Действующий по вере соответственную своей деятельности показывает и меру веры, приемля (поколику веровал), и меру благодати. А не действующий по вере, соответственную своему безделию показывает и меру безверия, приемля, поколику не веровал, и лишение благодати» (св. Максим–Исповедник — блаж. Каллист и Игнатий, Д V — 386).