Ночь кровавой луны - Ксения Акула

Пока я бежал к другому краю поляны, эльф опустился к макушкам платанов и начал кружить, продолжая воплями оглашать окрестности. Он не обладал даром эмпатии — мощным орудием истинных темных эльфов, но острые перья его крыльев могли смертельно ранить, и я боялся, что мальчишка не выживет. Так разъярить эльфа могли лишь оскорбления в его адрес, и Форг оказался тем глупцом, который посмел к ним прибегнуть в разговоре с темным.

— Назад, — крикнул Норд, бежавший мне навстречу. — Уйди с их пути, Люциан, не вмешивайся!

Я бы мог одним ударом выбить из старика дух, но Норд — уважаемый человек в деревне, никогда не делал мне ничего плохого. И Розали приветил, и старшим сестрам всегда помогал, как мог. Сбавив бег, я схватил старика за плечо и тряхнул так, что тот зубами клацнул. Только вот Норд — кремень, с пути не сошел, лишь брови седые насупил, да глянул так, что я себя мальчишкой нашкодившим почувствовал.

— Уйди, говорю, не беги туда, — схватил меня старик за руку, выпучив блеклые глаза и от натуги тяжело хрипя. — Сам не знаешь, куда суешься. Остановись и смотри, мальчишка сам должен справиться, не мешай.

— Все вы там с ума посходили что ли, — заорал я так, что самому страшно стало. — Сейчас от мальца ничего не останется.

Да только Норд захохотал в ответ, а на его лице появилась дикая улыбка, от которой меня в пот бросило.

— Дурак ты, Люциан, темный, как и твой отец. Смотри! — и старик толкнул меня в спину, так сильно, что я едва не упал на колени.

Я и смотрел, да глазам не верил! Форг — щуплый мальчишка со светлыми вихрами на голове, зажег на ладонях огонь. Шары разрастались, пламя ярилось, а мальчишка стоял под одним из платанов и гордо смотрел в лицо врагу, задрав подбородок. Худой, аж ветром качает, а лицо-то породистое, скуластое, словно из камня резное, и глаза, что огни.

Карриан выпустил перо, которое прорезало воздух со свистом и превратилось в горстку пепла, не достигнув цели, а на ладонях Форга уже гудели столпы огня, от жара которых тлели листья платана, горели низкие ветки, плавился воздух, искажая видимое мной вокруг.

— Колдун, — прошептал я, не веря глазам. — В нашей деревне все это время рос.

— Колдун, — подтвердил мои слова Норд, торжествующе улыбаясь. — Огненный маг! А силищи в нем сколько, только глянь! Мальчишка, ведь, совсем юный, в возраст еще не вошел, а уже шмалит огнем, как из пасти дракона.

Казалось, что старик сейчас вскочит на коня и загарцует по поляне. Осанка его стала горделивой, впалая грудь выпятилась колесом, плечи расправились, а в тусклых глазах зажегся огонь прежних лет.

— Я знал, что Форг не простой мальчишка, я всегда в нем это видел. И сестра твоя…

Я было дернулся от слов Норда, но старик тут же замолчал. Да и не до слов его мне сейчас было, потому что разбойники, их жены и дети так испугались, что ревели и орали, кто во что горазд. Волколаки — дикие звери, но чуть глупее людоволков, рвались с цепей, а платан загорелся, обуяло его пламя, пожирало листья и ветви, лизало кору оранжевыми языками, норовя перекинуться на другие деревья. Замшелые лианы, как огненные жгуты, извивались в воздухе, а Карриен все не успокаивался, метал в мальчишку перья, да что толку. С живым огнем разве сладишь?

— Он же сейчас упадет, — крикнула Розали, которая вырвалась из рук Крига и бежала ко мне. — Форг! Форг!

Только мальчишка не слышал ее, объятый пламенем. Я такого никогда не видел, чтобы человек горел и хоть бы что ему делалось. Чудеса, да и только.

— Норд, — крикнула Розали, да только я перехватил ее за талию, крепко к себе прижал и держал.

— Не отпущу, хоть что делай. Сгоришь там заживо, посмотри, что делается! Как бы твой малец лес не спалил!

— Спаси его, Люциан, умоляю, — расплакалась Розали. — Сделай что-нибудь.

— Сама и сделаешь, — приказал ей Норд. — Целься в эльфа, да смотри, не промажь, иначе его гнев на нас обратиться, а мы против него беззащитны. Сбей этого гада на землю, чтобы перестал мельтешить перед глазами.

Я только хмыкнул, не сомневаясь в возможностях Розали.

— И это я за вас боялся? — рассмеялся я громко, глядя на разрозненную толпу разбойников, в ужасе пригибавшихся к земле, и на яростно мечущегося над поляной Карриена. — Давай, мелкая, заканчивай этот цирк, хватит к нам внимание привлекать. Скоро сюда все коэнцы сбегутся да весь деревенский люд.

Розали сорвала с плеча колчан со стрелами, натянула тетиву и выпустила стрелу, которая попала Карриену в плечо. Кровь алыми каплями полилась из раны, и подбитый эльф упал на землю, только сестра уже ничего не видела. Она неслась прямо к живому столпу из огня, выкрикивая имя Форга и умоляя того остановиться.

Глава шестая

(Розали)

Пламя бушевало вокруг платана, одиноко росшего на окраине поляны, охватив листья, ветви и могучий ствол, и яростное гудение огня разносилось эхом по всему Запретному лесу. Я никогда не слышала ничего подобного и понимала, что магия поглотила разум Форга, темная и неизвестная мне стихия одолела его, подчинила и сейчас высасывала остатки жизненных сил. Форг еле стоял на ногах, пошатываясь, прижав руки к груди и низко склонив голову. Охотничий кафтан и плотные штаны оставались нетронутыми, но пепел покрывал хлопьями его с ног и до головы. Форг сделал неуверенное движение вперед, и я начала звать его. Отчаянно, так громко, что заболели голосовые связки.

Люди толпились вокруг Карриена, упавшего посреди поляны, и на их лицах читался ужас. Я видела краем глаза, как мужчины похватали оружие, готовые разорвать нас по первому приказу своего вожака, только вот эльф не открывал глаз и тяжело дышал. Норд и Люциан пробирались ко мне, но на их пути возникал то один, то другой, и сердитые возмущенные голоса множились, сливаясь с отчаянными воплями детей, сгрудившихся на противоположном краю поляны.

— Форг, пожалуйста, перестань! Успокойся, ты же умрешь! Форг! — напрягала я остатки сил, смаргивая слезы и кашляя от гари, которая тяжелым налетом ложилась на легкие. Огонь все бушевал, не собираясь успокаиваться и находя себе новые жертвы: траву, опавшие сухие листья, ветки. Глаза так сильно пекло, что я практически ничего не видела, кроме огненного силуэта Форга, а жар отгонял меня все дальше.

— Если ты сейчас же не остановишься, нас всех