Полынь: Стихотворения и поэмы - Юлия Друнина

«В каком-нибудь неведомом году…»

В каком-нибудь неведомом годуСлучится это чудо непременно:На Землю нашу, милую звезду,Слетятся гости изо всей Вселенной.

Сплошным кольцом землян окружены,Пройдут они по улицам столицы.Покажутся праправнукам странныОдежды их и неземные лица.

На марсианку с кожей голубойПотомок мой не сможет наглядетьсяЕго земная грешная любовьЗаставит вспыхнуть голубое сердце.

Его земная грешная любовьИ марсианки сердце голубое —Как трудно будет людям двух миров!..Любимый мой, почти как нам с тобою.

БЕЛЫЙ ФЛАГ

За спором — спор.За ссорой — снова ссора.Не сосчитать «атак» и «контратак»…Тогда любовь пошла парламентером —Над нею белый заметался флаг.

Полотнище, конечно, не защита.Но шла Любовь, не опуская глаз,И, безоружная, была добита…

Зато из праха гордость поднялась.

«Как тоскуют в ночи поезда…»

Как тоскуют в ночи поезда,Пролетая угрюмый Сиваш!..Я тебя никогда не предам.Ты меня никогда не предашь.Потому что сквозь жизнь пронеслиКодекс Верности, Дружбы устав.

Как грустят о портах корабли,Так тоскуют уста об устах.В облаках, затерявшись из глаз,Одинокий грустит самолет.

Знаю, жизнь нас обоих предаст —Так простим же ее наперед…

«Ты разлюбишь меня…»

Ты разлюбишь меня…Если все-таки станется это,Повториться не сможетНаше первое смуглое лето —Все в росе по колено,Все в укусах крапивы…Наше первое лето —Как мы были глупы и счастливы!

Ты разлюбишь меня…Значит, яростной крымской весною,Партизанской веснойНе вернешься ты в юность со мною.Будет рядом другая —Вероятно, моложе, яснее,Только в юность своюВозвратиться не сможешь ты с нею.

Я забуду тебя.Я не стану тебе даже сниться.Лишь в окошко твоеВдруг слепая ударится птица.Ты проснешься, а послеНе сумеешь уснуть до рассвета…

Ты разлюбишь меня?Не надейся, мой милый, на это!

ВСТРЕЧА

Со своим батальоннымПовстречалась сестра —Только возле прилавка,А не возле костра.Уронил он покупки,Смяла чеки она,—Громыхая, за нимиСнова встала Война.

Снова тащит девчонкаКомандира в кювет,По слепящему снегуАлый тянется след.Оглянулась — фашистыВ полный двинулись рост…

— Что ж ты спишь, продавщица? —Возмущается хвост.

Но не может услышатьЭтот ропот она,Потому что все громчеГромыхает Война,Потому что столкнулись,Как звезда со звездой,Молодой батальонныйС медсестрой молодой.

«Легка. По-цыгански гордо…»

Легка. По-цыгански гордоОткинута голова.Техасы на узких бедрах,Очерчена грудь едва.Девчонка, почти подросток,Но этот зеленый взгляд! —Поставленные чуть косо,По-женски глаза глядят.В них глубь и угроза моря,В них отблеск грядущих гроз…Со смуглою кожей споритПшеничный отлив волос.Легка, за спиною крылья —Вот-вот над землей вспорхнет…Неужто такими былиИ мы в сорок первый год?..

ПРОЩАНИЕ

Тихо плакали флейты, рыдали валторны,Дирижеру, что Смертью зовется, покорны.И хотелось вдове, чтоб они замолчали —Тот, кого провожали, не сдался б печали.(Он войну начинал в сорок первом, комбатом,Он комдивом закончил ее в сорок пятом.)Он бы крикнул, коль мог:— Выше голову, черти!Музыканты! Не надо подыгрывать смерти!Для чего мне рапсодии мрачные ваши?Вы играйте, солдаты, походные марши!

Тихо плакали флейты, рыдали валторны,Подошла очень бледная женщина в черном.Всё дрожали, дрожали припухшие губы,Всё рыдали, рыдали военные трубы.И вдова на нее долгим взглядом взглянула:Да, конечно же, эти высокие скулы!Ах, комдив! Как хранил он поблекшее фотоТонкошеей девчонки, связистки из роты.Освещал ее отблеск недавнего бояИли, может быть, свет, что зовется любовью.Погасить этот свет не сумела усталость…Фотография! Только она и осталась.Та, что дни отступленья делила с комбатом,От комдива в победном ушла сорок пятом,Потому что сказало ей умное сердце:Никуда он не сможет от прошлого деться —О жене затоскует, о маленьком сыне…С той поры не видала комдива доныне.И встречала восходы, провожала закатыВсе одна да одна — в том война виновата…Долго снились комдиву припухшие губы,Снилась шейка, натертая воротом грубым,И улыбка, и скулы высокие эти…Ах, комдив! Нет без горечи счастья на свете!..А жена никогда ни о чем не спросила,Потому что таилась в ней умная сила,Потому что была добротою богата,Потому что во всем лишь война виновата…

Чутко замерли флейты, застыли валторны,И молчали, потупясь, две женщины в черном…

«НОЛЬ ТРИ»

(Поэма)

Памяти Алексея Каплера

Не проклинаю долю вдовью,Жить не согнувшись буду с ней.Мне все оплачено любовьюВперед, до окончанья дней.Да, той единственной, с которойСквозь пламя человек идет,С которой он сдвигает горы,С которой… головой об лед.

«03» —           тревожней созвучья нет.«03» —              мигалки зловещий свет.«03» —              ты, доктор и кислород.Сирена, как на войне, ревет.Сирена, как на войне, кричитВ глухой к страданьям людским ночи.

Все поняла, хотя еще и не былОбъявлен мне твой смертный приговор…И не обрушилось на землю небо,И так же птичий заливался хор.Держала душу — уходило тело.Я повторяла про себя: — Конец…—И за тобою в пустоту летела,И ударялась, как в стекло птенец.Ты перешел в другое измеренье,Туда дорогу не нашли врачи,Туда и мне вовеки не пробиться,Хоть головой о стену, хоть кричи!В глазах твоих я свет нездешний вижу,И голос твой по-новому звучит.Он подступает — ближе, ближе, ближе!—Тот день, что нас с тобою разлучит,А ты… ты строишь планыЛет на двадцать —Мне остается лишь кивать в ответ…Клянусь! Тебе не дам я догадаться,Что нет тебя, уже на свете нет…

В больничной палате угрюмой,В бессоннице и полуснеОдну только думаю думу,Одно только видится мне.Все замки воздушные строю,Бессильно и горько любя —Вновь стать фронтовою сестроюИ вызвать огонь на себя.

Твержу я любопытным:— Извините,Все в норме, нету времени, бегу.И прячу первые седые нити,И крашу губы, улыбаюсь, лгу.

Людское любопытство так жестоко!Совсем не каждому понять дано,Что смерти немигающее окоИ на него в упор устремлено…

Безнадежность…И все ж за тебя буду драться,Как во время войны в окруженье дрались.Слышу вновь позывные затухающих раций:«Помогите, я — Жизнь,Помогите — я — Жизнь!»

Это битва, хоть дымом не тянет и гарью.Не строчат пулеметы, не бьет миномет.Может, несколько месяцев скальпель подарит!Может быть…В безнадежность каталка плывет.

Грозно вспыхнула надпись:«Идет операция!»Сквозь нее проступает:«Помогите, я — Жизнь!» —Безнадежность.И все ж за тебя буду драться,Как во время войны в окруженье дрались.

Твой слабый голос в телефонной трубке,Как ниточка, что оборвется вдруг.Твой слабый голос, непохожий, хрупкий —Тобою пройден ада первый круг.Твой слабый голос в трубке телефонной —И эхо боли у меня в груди.Звонишь ты из реанимационной,Чтоб успокоить: «Беды позади».

Твой слабый голос. Тишина ночная.И нет надежды провалиться в сон…Все выдержу — но для чего я знаю,Что к смертной казни ты приговорен?..

Таял ты, становился бесплотною тенью,В совершенстве науку страданья постиг.И могла ли терять я хотя бы мгновенье,И могла ли оставить тебя хоть на миг?..

Как солдаты в окопе, отбивались мы вместе.Умирал ты, как жил — никого не виня.До последней минуты был рыцарем чести,До последней: жалел не себя, а меня…

Журавлиные эскадрильи,Агармыш, что вплывал во тьму.Не в Москве тебя хоронили —В тихом-тихом Старом Крыму.Я твою выполняла волю…Громко бился об урну шмель.Было с кладбища видно полеИ дорога на Коктебель.Люди плакали, медь рыдала,Полутьма вытесняла свет.На дороге лишь я видалаУдалявшийся силуэт.И ушел ты в слепую темень,Вслед уплывшему в горы дню.Я осталась пока что с теми,С кем потом тебя догоню…

Сначала друг, а следом самый близкийМне человек ушел в последний путь…Ну что ж, по крайне мере, нету риска,Что будет мне больней когда-нибудь.

И все-таки поставить на колениСудьбе меня не удалось опять.Ведь я из фронтового поколенья —Мы не умеем руки опускать.

Как страшно теперь просыпаться!Как тягостно из НебытияВ Отчаянье вновь возвращаться —В страну, где прописана я.Весь мир превратился в пустыню,Все выжжено горем дотла.Какой я счастливой доныне,Какой я счастливой была!Хоть горя хлебнула в семнадцать,Хоть после нелегок был путь…

Как страшно теперь просыпаться,Как трудно теперь мне уснуть!

Я заблудилась на кладбище,И было жутко слышать мне,Как погребальный ветер свищетВ потусторонней тишине.

Я заблудилась, заблудилась,Мне чьи-то слышатся шаги…Родной, как в жизни, сделай милость —Мне помоги, мне помоги!

Ушел туда, откуда нет возврата,А говорил — не бросишь никогда.Здесь надо мною тучи в три наката,Их никакая не пробьет звезда.

Здесь опускает белые ресницыРоссийская дремучая зима…Забыться бы, любой ценой забыться!Иначе попросту сойдешь с ума…

Была счастливою с тобой,Такой счастливой я!Но счастье рухнуло в забой,Как тяжкая ладья.

Бездонна шахта и черна,Черней от года год.А чья вина? Ничья вина!Кому предъявишь счет?..

Припоздала зима в Подмосковье,И земля беззащитно нага.Раны летних биваков с любовьюЛишь сегодня бинтуют снега.Стало празднично в роще и чисто,Нет бутылок и банок нигде.Только медленно «завтрак туриста»В незамерзшем дрейфует пруде.В рыхлом насте мой валенок тонет.Лес торжественно, девственно бел.Лишь чернеют, как гнезда вороньи,На деревьях папахи омел.Только знать мне и страшно, и странно,Что ушел ты с земли навсегда.Может, лягут бинтами на раны,Как снега на кострища, года…

Что горше разлуки, что вечной разлуки                                                                      страшнее?..Но хочется мне потерявшим любимых шепнуть:— Боритесь с тоскою, сражайтесь, как можете,                                                                                      с нею,Друзьям улыбайтесь, хотя разрывается грудь.

Есть высшая гордость — окоп никогда не покинуть,Быть в списке бойцов, если даже убит наповал.Есть высшая гордость — навеки остаться такими,Какими бы видеть вас тот, кого нету желал…

День начинается с тоски —Привычной, неотвязной, жгучей.Коснуться бы твоей рукиИ куртки кожаной скрипучей.

Плеча почувствовать тепло,Закрыть глаза и на минуткуЗабыть, что прахом все пошло,Забыть, что жить на свете жутко…

Его тюльпаны на Твоей могиле —Как жизнь со смертью переплетена!..Так озираюсь, словно пробудилиМеня от летаргического сна.

Еще не все, должно быть, понимаю,Еще не все, должно быть, сознаю.И с ним под густо-синим небом маяЯ над Твоей могилою стою.

Смерть ничего переменить не в силе.Но жизнь есть жизнь. Поют невдалеке.Его тюльпаны на Твоей могиле,Моя рука лежит в его руке…

Старый Крым — последняя обитель.Черный камень — все, как в страшном сне…Не судите, люди, не судите:Здесь лежать положено и мне.

Не судите, что судьбу другомуЯ, как говорится, отдала.Это было — головою в омут…Совести гремят колокола.

Не судите, люди — скоро-скоро,В крымский дождик или крымский знойМне перебираться в мертвый город,Под тяжелый камень ледяной…

Холмов-курганов грустная сутулость.Тоска предзимья. В горле горький ком.Твоя душа, наверное, коснуласьМоей души полынным ветерком.Бреду одна в степи под Старым КрымомВ те, богом позабытые места,Где над тобой давно неумолимоГранитная захлопнута плита.Твоя душа! Я не встречала выше.Но не желала прилетать она,Пока с Бездушьем под одною крышейЯ прозябать была осуждена.Страданьем я очистилась от скверны,Но нету времени и нету сил.Лишь ты меня, единственный, наверно,И пожалел, и понял, и простил…

«Стало зрение сердца острее…»