Мы с Серёжкой близнецы - Наталья Долинина

— Машка, хочешь на велосипеде покататься?

— Хочу.

— Скажи плохое слово, тогда дам.

— Какое плохое?

А он как скажет! Такое слово только пьяные говорят.

— Не скажу.

— Ну как хочешь.

И пошёл с велосипедом. И Валерка с ним. А мне так захотелось на велосипеде покататься!

Я кричу:

— Постой, Толька!

И сказала плохое слово. А они мне дали велосипед. Но мне совсем расхотелось кататься. Всё-таки я села и поехала. И как раз навстречу наш Серёжка едет.

— Откуда у тебя велосипед?

— Толька дал.

— А чего ты злая?

Я на Серёжку посмотрела — и как зареву. Потому что мне стало обидно на Тольку — я ведь ему без всяких слов велосипед давала. А он вот как! Ну, конечно, Серёжка у меня сразу спросил, как было дело. Я и сказала.

А он говорит:

— Я тебе сейчас же по шее как тресну! Ясно? Слезай с велосипеда.

Я слезла. Но он не треснул. Взял этот велосипед и ведёт оба — свой и Толькин.

— А Толечке твоему, — говорит, — ноги вырву, палки вставлю и скажу, что так и было.

— Не вырвешь: их двое.

— А пускай хоть десять.

Я вспомнила Мишку Кузнецова и прошу:

— Серёжка, не надо с ними драться, а? Я больше не буду.

А он меня как обозвал! Даже сказать страшно.

— Ты, — говорит, — изменник Родины. За велосипед продалась. Вот подожди у меня, болванка несчастная.

Пришли мы домой. Толька около забора гуляет. И Валерка с ним.

— Ну, покатались? — спрашивает. — Могу ещё дать. Мне не жалко.

А Серёжка ему — раз! По шее.

— Могу, — говорит, — ещё дать. Мне не жалко.

Я даже глаза зажмурила. Но Толька не стал с ним драться. Ушёл за свой забор и язык показывает. И Валерка с ним. А наш Серёжка:

— Только сунься, — говорит, — к нам. Я сначала тебе башку проломаю, а потом отцу твоему всё расскажу. Можешь меня тогда ябедой звать. А ты, Машка, иди, керогаз зажигай. Обедать пора. Я за водой пошёл.

Подумаёшь, какой Серёжка! Как будто он на двадцать часов меня старше. А всего-то на двадцать минут.

Длинный Генрих и Толстая Маргарита

Ура! Мы с мамой едем в город Таллин! Только мы с мамой — вдвоём! А Серёжка с папой взяли на заводе палатку и отправляются на Вуоксу. Им дядя Игорь байдарку даёт, и они будут днём плавать на байдарке, а ночью спать в палатке на острове. Я сначала ревела, что Серёжка едет, а я нет. Хотя папа нас берёт по очереди, и в прошлом году я с ним ездила, и в будущем поеду. А всё равно обидно. Но мама говорит:

— Мы с тобой рыжие, что ли? Поедем в Таллин.

Папа спрашивает:

— Может быть, у вас есть на это деньги?

— Ну и что? — говорит мама. — Всё равно ты знаешь, что нам надо одну вещь покупать. Так что шуба у меня и в этом году не получится. Значит, можно прогулять остальные шубные деньги.

Папа сказал: правильно. И вот мы едем!

Во-первых, мы купили билеты на таллинский автобус. Таких автобусов больше нету — он весь длинный, снизу красный, а сверху голубой. Дверь у него только одна — спереди. В неё все входят и выходят. А внутри — кресла с ручками и со спинками. Каждому человеку — отдельное кресло. Хочешь — сиди в нём, а хочешь — потяни за специальную ручку, и спинка отъедет назад: можешь спать. Сначала я спала. Потому что ехать было неинтересно: вокруг дороги кусты и больше ничего. А потом мама меня разбудила:

— Смотри, Маша, сейчас переедем через мост — и будет уже Эстонская республика. Смотри, видишь крепость? Это Ивангород. А через мост переедем — там Нарва, Эстония.

Пока мы стояли в Нарве, мама купила газет и мне журнал «Пионер». А потом рассказала мне про Нарву. Это, оказывается, какой старый город! Ещё когда нашего Ленинграда не было, Нарва уже была.

После Нарвы ехать стало очень интересно. Остановки через каждые полчаса, и в одном городе мама купила яблок и малины. А дорога здесь до чего красивая! Кругом лес, и дома в городах весёлые, светлые! В городе Кохтла-Ярве, откуда к нам в Ленинград идёт газ, мы видели высокие горы — терриконы. Мама сказала, что это земля, которую вынули из шахт. Только я не поняла, почему эта земля белая.

Перед самым Таллином я опять заснула и вся стала растрёпанная. Когда стали подъезжать, мама переплела мне косы, и мы вышли. Ну, и ничего особенного. Площадь какая-то, машины ходят, трамваи. А папа говорил: вы как выйдете из автобуса, так и ошалеете от красоты. Я очень хотела спросить у мамы, когда же будет красота, но не спросила. Потому что мы ещё дома договорились не приставать без толку. Вот идём мы, идём — и вдруг видим огромный универмаг. И я как раз вспомнила: интересно, какую вещь мама с папой собираются купить? Но мы ничего не купили. Зашли в универмаг, посмотрели, что продают, и вышли в другую дверь. И — правду папа сказал — ошалели! Тут перед нами открылся старый город. Мама говорит:

— Ты понимаешь, до чего это здорово? Бежим!

Взялись мы за руки и быстро пошли по улицам. Я никогда, никогда ещё не видела такого города. Улицы узенькие, и куда ни пойдёшь, везде старинные дома и церкви. Мама говорит:

— Смотри, Маша, так и кажется, что сейчас вот из-за того угла выедет рыцарь на коне.

А я прямо вижу это всё — и рыцаря, и коня. Но мама не стоит на месте, тянет меня всё дальше и дальше по улицам. Тучи надвигаются, все люди торопятся по домам. А нам некуда торопиться. Мама говорит:

— Знаешь, что мне нравится: незнакомый город, идти нам некуда, где ночевать будем, неясно. Идём по улицам и идём. Не пропадём же. Правда?

— Конечно.

— Ну, пошли дальше.

Небо стало совсем тёмное, а мы всё идём. Смотрим — толстая каменная башня. И в ней — щели, некоторые пошире, некоторые поуже.

— Мам, это бойницы? Отсюда стреляли?

— Да. Пойдём наверх, оттуда весь город виден.

И правда: поднялись мы по каменной лестнице, потом ещё выше — и оказались над всем городом. Красота оттуда! Мама говорит:

— Как в сказке! Правда, Маша? Сказочный город!

Стоим мы на площадке и смотрим на Таллин. Мама мне показывает городскую стену и башни. Они все разные, и в каждой — бойницы. Дождь пошёл, а мы не уходим. Мы представляем, как лезут на город враги, как сидят за стенами люди, стреляют в своих врагов, а те лезут…

— Мама, смотри, ту толстую башню отсюда немножко видно!

— Ой, Маша, что я вспомнила! Мне папа рассказывал. Эта башня называется Толстая Маргарита. А вот, посмотри, вот эта высокая башня — Длинный Генрих. Они друг друга любили, а им пришлось разлучиться. И стоят они далеко друг от друга навечно. Генрих хоть её видит. А она его — нет.

— Это правда или папа сам придумал?

— Не знаю. Смотри, дождь прошёл, а стало ещё темней. Уже поздно.

— А ночью Генрих не видит свою Маргариту?

— Ночью не видит. Зато утром, наверное, радуется. Ну, пойдём искать ночлег.

И мы пошли в гостиницу. Мама говорила, что это безнадёжный номер. И ничего не безнадёжный. Нам сразу дали кровать. А в комнате уже спали три тётеньки. Но мы не стали шуметь, а тихо легли. Спать хочется, а заснуть не могу. Только закрою глаза, всё опять вижу: крепость, улицы, башни…

— Мам, какой город лучше всех на свете?

— Для меня, конечно, Ленинград лучше всех городов. А для таллинца — Таллин. Для парижанина — Париж.

— Ага, сама говоришь: для тебя Ленинград лучше. А про Таллин сказала: сказочный.

— Глупыш ты мой. На свете много хороших дочек, а для меня ты лучше всех.

— И ты для меня лучше всех мам.

— Ну вот. Поэтому для нас Ленинград — лучший город.

— Ага. Мама!

— Что?

— Ты почему раньше в Таллине не была?

— Ох, Маша, я мало где была. А до чего хочется! В Киев хочу, в Ярославль, в Новгород… Много куда. Самое интересное — это ходить и ездить. А теперь спи.

Утром мы быстро поели и снова побежали смотреть город. Только тут мы пристроились к экскурсии, и нам всё рассказывали, рассказывали… Но я запомнила только, что круглая башня называется Толстая Маргарита, а высокая — Длинный Генрих.

Потом нас водили смотреть могилы и старинные гербы разных рыцарей. Но только это было уже не так интересно. Самое лучшее было, когда мы с мамой ходили по городу, и ничего не знали, и дождь начинался, и на каждой улице было как в сказке.

Маринка-корзинка

Всё-таки я эту Маринку не люблю. А за что не люблю, и сама не знаю. Сначала она мне нравилась, потому что немножко похожа на Галю. Не лицом: у Маринки косы чёрные и глаза чёрные. Она, как Галя, петь любит. И с ней в лесу интересно: она, как Галя, видит, что я не вижу. Но всё равно не буду я с ней дружить.

Маринка приехала недавно, и всё с тех пор пошло навыворот.

Мы с мамой, как приехали из Таллина, получили от папы телеграмму, чтобы собираться и ехать на Вуоксу. Они с Серёжкой уже наплавались на байдарке и поселились на берегу этой самой Вуоксы в деревне. Тут очень хорошо: и река, и озеро, и островов сколько! Пока у папы был отпуск, мы здесь жили вместе. Потом папа уехал, и мы остались с мамой.