Сердце дракона (СИ) - Каминская Лана

Чуть впереди и по сторонам ехали трое провожатых. Об их присутствии тоже позаботился казначей, мудро заметив, что, не важно, день или ночь, а лес всегда полон опасностей и нечистых на руку и мысли людей, и пересекать его одному с таким количеством золота за пазухой неразумно. Что тут было возразить? Вес монет умолял вместо трёх провожатых попросить пятерых, но врождённая скромность помешала превратить простое немое желание в жёсткое требование. В результате вместе с Даленом отправились трое. Все трое были молоды, крепко сложены, с мечами и ножами у пояса и цепкими взглядами, способными разглядеть опасность задолго до того, как она возникнет. Их лошади были послушными, но быстрыми. Неслись, если было надо, быстрее ветра и преодолевали препятствия в один прыжок. 

Сухая ветка больно задела плечо. Это лошадь опять взбрыкнула, неистово заржала, когда Дален её пришпорил, чтобы догнать остальных, далеко ушедших вперёд, и понесла, как одичалая, словно за ней гналась целая стая голодных волков, клацающих острыми зубами и роняющих слюну.

— Сто-о-ой! — вдруг услышал протяжное Дален. Всадники впереди останавливали своих лошадей. Дален тоже потянул на себя поводья.

— Привал, — громко объявил один из провожатых. Он был коренаст и темноволос. Широкие, чёрного цвета, брови почти срослись на переносице, подбородок был брит плохо, а глаза навыкате бегали из стороны в сторону, то ли высматривая в темноте местечко для костра получше, то ли выискивая зайца, чтобы того зажарить.

— Что у тебя с лошадью? — выкрикнул второй из троицы, спешиваясь и наблюдая, как Дален пытается вытащить ноги из стремян. — Она дёргается всю дорогу из стороны в сторону, как от змеи бежит, и качается, как пьяная.

— Если бы я знал, — ответил Дален, ударившись каблуками сапог о землю. — Впервые такая дикая попалась.

Коренастый подошёл к фыркающей кобыле и заботливо похлопал её по морде. Почувствовав тепло его руки, лошадь сразу присмирела и затихла.

— До рассвета всего ничего, — заявил третий провожатый. Он был на голову лысый и с длинным шрамом на шее. — Лучше переждать, когда солнце вверх поползёт, не то ты точно об трухонь какую лоб расшибёшь. Пересидим тут, подремлем, листья пожуём, а как посветлее станет, снова двинемся. Хоть будешь видеть, куда летишь.

Дален согласился. Угадывать, что перед ним — пустая ли чернота или сухой ствол дерева — надоело, а безрассудство могло стоить ему жизни. Рассвет скоро, сухостоя, чтобы разжечь костёр и погреться, полно, а там хочешь — дреми, хочешь — тихо беседуй себе ни о чём.

Коренастый чиркнул огнивом. Искорки дружно прыгнули в сухой трут, и пламя быстро разыгралось. Подкинув в костёр веток, все четверо пододвинули к огню пару коротких поваленных деревяшек, уселись и вытянули ноги. У лысого на поясе была фляга с остывшей настойкой на болотных травах и ягодах. Прилично отхлебнув, он протянул флягу остальным и почесал затылок.

Вдалеке заухали совы. Резко поднялся ветер и принялся играть макушками высоких деревьев. Набежавшие тучи прыснули редким дождём и тут же умчались в сторону моря. В воздухе запахло палёной древесной корой и грибами.

— Первый раз в жизни вижу, чтобы столько чести оказывалось простому рыбаку из деревни, — протянул коренастый и скользнул недобрым взглядом по Далену.

— Сам удивлён, — ответил тот, предпочитая не вдаваться в подробности.

— Лорду Стернсу виднее, — пробубнил лысый, зажав между зубами травинку.

— Да кто же спорит?! — воскликнул коренастый. — Надо так надо. Наше дело — выполнять указания. Довезти его живым и невредимым до дома. А не выполним — голова с плеч.

— Прямо так и с плеч? — усомнился Дален. — Не советник ведь и армией не заведаю, чтобы вас из-за меня казнили.

— Да я шучу! — были ему ответ и дружеское похлопывание по плечу. — Эй, Бруно! Пошуруди-ка угли. Совсем хилое пламя. А я дровишек поищу.

Второй из провожатых обхватил ладонью крепкую длинную ветку и завозил ею в костре. В разные стороны полетел пепел. 

— Далеко не отходи! — Обернулся в сторону напарника лысый. — Мало ли... Может, медведь уже проснулся и бродит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не в первый раз! — бросил ему в ответ коренастый и подмигнул.

Тепло, исходившее от костра, совсем разморило. Ещё и пойло из фляги помогло. Дален думал, оно взбодрит, тяпнул с первого же раза прилично, но от пряной настойки только больше развезло. Из головы не выходил последний разговор с Рики. Как же щемило сердце, когда они прощались и она так нежно обняла его. В тот момент Рики была подобна первому весеннему цветку, пробившемуся сквозь ещё твёрдую землю и снег и колыхавшемуся на холодном ветру. Что даст ей Торренхолл? Ничего кроме слёз, Дален в этом был уверен. Хорошо там, где дом, а каменные стены владений Стернса никогда его сестре домом не станут. 

Дом... Ланимор совсем близко, нужно только пересечь лес. И вместе с песчаной полосой вдоль моря пойдут поля, а там и дома, из труб которых вырывается дым, сопровождаемый запахами рыбы. Варёной, печёной, жареной. Скрипучий пол, пропахшая морем постель, перевязанные в пучки сушеные травы над столом, запах волос Адель и её нежные объятия... Уснуть вместе с любимой и вместе с ней же проснуться — вот оно счастье. Будет ли у Рики такое же?

Дален помнил, как радовалась мать, когда родилась девочка. Ему тогда было девять, он и отец ушли в море, а когда вернулись, то услышали детский плач в доме. Повитуха потом призналась, что до последнего не верила, что девочка выживет — такой слабенькой она родилась. Да и все предыдущие дети выбрасывались из утробы матери уже мёртвыми. Малышка с годами окрепла, выросла, но дружна в деревне ни с кем не была. Могла сидеть сутками одна в доме, ждать брата. Немного сблизилась разве что только с дочкой старосты и то только на фоне того, что та была для своего возраста неприлично полной и оттого тоже чувствовала себя неуютно среди остальных.

Когда Рики сбежала из дома, Дален не спал несколько дней. Хотел уже ехать и искать её, но Адель остановила. Сказала, что девочке пора повзрослеть. Опека брата прилично затянулась по времени, сестре нужно выйти замуж и начать жить самостоятельно. И лучше места, чем Торренхолл, для этого не найти. Только вот сердце всё равно ныло. Хотелось бы уверенным, что комната, которую выделили сестре, хорошо отапливается ночью, что спит она не в сырости и не на жёстком сундуке, что успевает сытно поесть, и что всё закончится быстро, Стернс её отпустит, и Рики наконец сможет обзавестись семьей. В некрасивом сорняке расцветёт женщина, и жизнь пойдёт размеренно и спокойно.

Прямо за спиной хрустнула ветка. Дален вздрогнул, открыл глаза, но повернуть голову не успел. К голому, неприкрытому ни платком, ни воротником, горлу подставили холодное остриё и прошипели прямо над ухом:

— Давай-ка по-хорошему, парень. Мы все отлично знаем, что спрятано у тебя под курткой. Никто не будет просто так приставлять к деревенщине трёх стражей. Поэтому не рыпайся, давай деньги, и, может быть, я тебя даже не покоцаю.  

Дален замер. Дрожащие пальцы попробовали нащупать нож на поясе, чтобы рискнуть, резко обернуться и полоснуть коренастого пучеглазого мерзавца, но тот был начеку и надавил на остриё сильнее. То прорвало кожу, и на шее Далена выступила капелька крови.  

— Эй, Торос, так нельзя! — нахмурился Бруно, поднимаясь с бревна напротив.

— Замолкни, — рыкнули ему в ответ. — Или тебе не хочется на всю жизнь завязать с работой, уехать с женой и ребятёнком подальше и жить припеваючи?

— У этого парня могут быть свои жена и ребятёнок.

— А это уже не наши заботы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Звякнула сталь, и Дален увидел, как в руках Бруно блеснул меч.

— Ты не понял? — Бруно говорил серьёзно. — Я сказал тебе, что так нельзя. Убери нож и отпусти парня. А если золото отшибло тебе мозги, то я вобью их тебе обратно. 

Вместо того чтобы ответить на вызов, коренастый бросил лысому:

— Джед, наши с тобой взгляды не совпадают с мнением нашего приятеля. Объясни ему, кто тут прав.