Eurocon 2008. Убить Чужого - Василий Головачев

– Ты прямо гангстер, – усмехнулся Барро. – Только не перевозбудись.

– Я прямо будто снова на службе, – поправил его Кнехт.

– Вот на службе ты и вел себя как чистый гангстер. Цель оправдывает средства, ага?

– Что не так? – насторожился Кнехт.

– Давай выпьем, – сказал Барро.

– Не задерживай. Что не так?

– Допустим, у меня предчувствие. Веришь?

– Какое еще предчувствие?! Чего ты вдруг сдулся? Сюда направляется лейтенант Ортега, верно? Да и черт с ним!

– О да, тут я согласен, черт с ним… – Барро поднес стакан к губам – и опустил. – Не верится, что это может быть моя последняя выпивка.

Кнехт укоризненно поглядел на нюхача, взял стакан, демонстративно проглотил виски будто воду и продолжил возню с коммуникатором.

– Ага, вот вы где! – донеслось от дверей. – Эй, вы, двое!

Кнехт на окрик никак не среагировал. А Барро снова поднял стакан и сказал:

– Ну, за то, чтоб не последняя!

К столику подошел лейтенант в сопровождении аж четверых полицейских.

– Сеньоры Габриель Барро и Эгон Эрвин Кнехт. Вы задержаны. Будьте добры сдать оружие и проследовать с нами в участок. Фернандо, зачитай сеньорам их права.

– За что задержаны-то? – лениво спросил Барро.

– Там сообщим.

– Обязаны на месте.

– Да черта с два, тут вам не Европа. Стволы на стол! Будете выпендриваться – пойдете в наручниках.

Коммуникатор Кнехта сыграл бравурную мелодию.

– Готово, – сказал Кнехт, убирая машинку на пояс. – Лейтенант, я что-то пропустил? Как дела? Хотите с нами выпить?

– Стволы на стол! – прошипел лейтенант.

– Мы задержаны, коллега, – лениво сообщил Барро. – По обвинению в разжигании межнациональной розни. Часика три придется в участке посидеть минимум, а то и до завтра проваландаемся.

– А все ты со своими жидами! – рявкнул Кнехт.

– Ага, – согласился Барро. – Допрыгался, националист проклятый. Это у меня в генах: кастильская кровь.

– Да я вообще генетически – фашист! – заявил Кнехт.

– И я фашист!

Полицейские, дружно отвесив челюсти, наблюдали, как внутри пары идет непонятная борьба. Полицейским, даже самоуверенному лейтенанту, очень не хотелось связываться с этими двумя. Будь их воля, они бы вообще плюнули и ушли от греха подальше. Но что-то их тут держало. А лысый и лохматый увлеченно общались. Лысый нажимал, лохматый выкручивался.

Они пытались договориться – и никак не могли. Им надо было решить нечто очень важное, и от их решения зависело сейчас множество жизней. Полицейские чувствовали это и все медлили вмешаться.

Ведь кто его знает, о чьих именно жизнях шел спор.

– Да просто сволочь ты, а не фашист, – сказал наконец Кнехт устало. – Обычная сволочь. Эй, лейтенант, пошли в участок. Надоело ломать комедию. Было бы перед кем.

Их посадили в зарешеченные каморки и оставили в покое. Сказали, пока адвокаты не придут, тут посидите тихонько. Забрать оружие и коммуникаторы у них забыли – Барро решил, что это будет чересчур. Двое задержанных могли покинуть участок в любую секунду. Но они сидели, разделенные толстой решеткой, и молчали.

Первым не выдержал Барро.

– Извини, коллега, – сказал он. – Простишь ли ты меня когда-нибудь, сволочь этакую?

– Заткнись, пижон волосатый, – ответил Кнехт. – Актеришка.

– Я ведь ради общего дела стараюсь.

– Хорошо стараешься – подвел в самый важный момент!

– А если у меня предчувствие?!

– Нострадамус хренов.

– А что я могу?.. Я же не нарочно… С предчувствием, знаешь ли, не шутят!

– У тебя всегда предчувствие, когда пахнет дракой. Кассандра ты несчастная.

– Может, поэтому мы до сих пор живы? – спросил Барро вкрадчиво. – Я не боюсь драки, я боюсь нелепой безвременной гибели.

– Господи! – взмолился Кнехт. – Как было легко с этим уродом, когда мы служили! И как невыносимо трудно сейчас! За что, за что мне такое наказание?!

– Этот урод сегодня заработал тебе полсотни тысяч, – напомнил Барро. – Деньги буквально упали с неба на твой расчетный счет.

Кнехт фыркнул и отвернулся.

– Ну и ладно, – сказал Барро. – Тебе, допустим, все равно, ты у нас святым духом питаешься, а вот твоя супруга меня точно похвалит. Она меня ценит, не то что некоторые. Она верит, что у меня бывают предчувствия. Хотя ни разу не ходила со мной на операцию.

– Если бы она сходила с тобой на операцию, ты бы сейчас лежал в гробу, – отрезал Кнехт. – Она бы оторвала тебе башку за один-единственный твой типичный выкрутас.

– Кстати о выкрутасах. Я не могу тебя заставить, ты знаешь, я могу только просить. Так вот, умоляю, когда Роза придет на нас посмотреть, не вздумай стрелять в нее. Шанс попасть у тебя будет процентов десять, а если промажешь, она точно из города сбежит. И нам тоже придется бежать отсюда, а я что-то устал сегодня.

– Да я и не собирался в нее стрелять. – Кнехт снова фыркнул. – Другие найдутся.

– Вот и замечательно.

– Да я честно не собирался.

– Вот и замечательно, – повторил Барро. – А то очень неустойчиво все. Я верно понял, ты запросил нам прикрытие и экспертов, но группу не отзывал? Извини, я правда устал…

– Успокойся, – сказал Кнехт. – Провидец фигов. Группа уже в пути. И теперь ребята знают, кого мы им тут сосватали.

– Ну вот и не спугни клиента.

– Я буду мил и ласков, – пообещал Кнехт. – Ибо что еще мне остается, когда напарник отказывается работать?!

– Через сутки здесь высадятся двадцать бойцов и проведут нейтрализацию. Так мы и долг свой выполним, и останемся живы-здоровы, и будем даже при некоторых деньгах. Если не спугнем Розу. Теперь объясни: что я сделал неправильно?!

– Да все ты сделал правильно… Но мне почему-то очень хочется снова дать тебе в глаз! – рявкнул Кнехт и закашлялся.

Барро улегся на жесткий топчан и закинул руки за голову.

– Работаю приманкой, – сообщил он. – В который уже раз, надоело до чертиков. То ли дело с этими жидами, лихо мы их сделали. Знаешь, отчего так популярен рэкет? Да просто им может заниматься любой кретин. Вот вроде меня. А я сейчас, вместо того чтобы лопатой грести деньги, лежу и работаю наживкой на акулу…

– Слышь, ты, наживка, – позвал Кнехт. – Я все забываю тебе сказать. Ты опять наврал про мутантов, будто они сами родились на свет. Зачем? Мне не нравится этот миф. В него и так уже верит каждый второй. А скоро поверят все.

– Это большой миф. – Барро потянулся всем телом. – Он красивый, трагический и по аналогии понятный любому кретину. Он ведь списан с бытующих мифов. Вон с того же еврейского.

– И чем он лучше правды?

– Тем, что в нем правды – ни слова, – сказал Барро твердо. – По-твоему, что я должен был объяснить Ландау? Что Шестую Миротворческую набирали из романтически настроенных щенят? Что нас искусственно модифицировали для службы во имя мира? Что мы верные псы человечества, а наш долг – защищать и служить? Но вот какая неприятность: добрая половина из нас, насмотревшись на кровищу, сбрендила, нарушила присягу и пошла спасать мир от него самого! И пришлось нас, уродов, выколупывать изо всех высоких кабинетов, что нашлись на Земле. Изо всех правительств, корпораций, парламентов, церквей и так далее… Потому что мы решили железной рукой привести человечество к счастью! Умиротворить его раз и навсегда к такой-то матери… А открытая, гласная охота на мутантов по градам и весям – только ширма, поскольку на местах оседают самые безвредные. Это я должен был сказать Ландау?

– Безвредные-то они безвредные, – заметил Кнехт, – а вот завтра Розе как взбредет в голову учинить тут секту… Томми-Святоша угробил триста душ одним махом. А ведь такой был лапочка. Безвредный!

– Томми всегда был психом. Роза-то более-менее в порядке.

– Да, но сможешь ли ты поручиться за ее дочь?

– Да я за своего детеныша поручиться не могу! – выпалил Барро с неожиданной злобой.

– Не дури. Отличный парень.

– Ага, только я чуть не поседел в одночасье, когда увидел, как он взглядом ложки гнет…

– Врешь! – Кнехт подпрыгнул на топчане.

– Это был просто фокус. Парень купил учебник юного чародея и решил папу разыграть. А папа едва не рехнулся от ужаса.

– Предупреждать надо… – попросил Кнехт. – Я сейчас знаешь как испугался?

– Неправда, – возразил мягкий женский голос. – Ты не умеешь пугаться, Эгги. Ты никогда не боялся.

– Это разные вещи, – сказал Кнехт, не оборачиваясь. – Заставить меня бояться трудно. Но испугать-то можно. Привет, дезертир. Хорошо прикрываешься. Я засек тебя только на крыльце.

– Невежливо сидеть к дамам спиной, ты не находишь?

Кнехт медленно повернулся. В коридоре стояла женщина – невысокая, пухленькая и круглолицая. Смоляная коса до пояса завершала картину совершенной… безобидности. Женщина держала за руку такую же упитанную девочку лет пяти. Ребенок увлеченно грыз большущую конфету.

– Ну тебя и разнесло, Розита! – ляпнул Кнехт.

Барро приподнялся на топчане и заинтересованно уставился на гостей.