Тропой разведчика - Сергей Зарубин

У группы захвата, прокравшейся к блиндажу, тоже создалось напряженное положение. Пора было действовать, но где-то был часовой: это он окликнул шофера. Не все вражеские разведчики уехали. Ефремов заметил: один из них вышел из блиндажа, спустился вниз и за дорогой ракетой осветил местность. Там, у копны, Матыжонок. Наверное, он догадался, что нужно затаиться, навести на гитлеровца пулемет и уничтожить его в тот момент, когда разведгруппа, выполнив приказ, начнет отходить. Только тогда.

Надо было снять часового — это решил сделать Ефремов. Он осторожно вылез из ложбинки, прислушался и пополз. Далеко справа слышались голоса, в траншее играли на губной гармошке. Кругом стояла густая темнота, готовая в любую секунду всплеснуться огнем.

Внизу опять хлопнул выстрел, все озарилось белым трепещущим светом, и старшина мысленно похвалил Матыжонка за правильные действия, за сметливость. Часовой был совсем рядом. В последний момент он вздрогнул, чуть приподнял автомат, но было поздно. Блеснул нож. Глухо охнув, часовой свалился на землю. И ни капли жалости не было в груди у бывшего учителя Михаила Александровича Ефремова. Может, в эту минуту вспомнил он школу в одном из сел Белоруссии, зловещий гул немецких бомбардировщиков, испуганные лица детей, грохот за окном, звон разбитого стекла и кровь на школьных тетрадках. И, зажимая рот извивающемуся гитлеровцу, желал бывший учитель, чтобы скорее истек он кровью, быстрее перестал биться под ним. В блиндаже были такие же, как этот часовой, враги, ринувшиеся на русскую землю, сеющие смерть, разрушения, несчастье.

Разведчики окружили блиндаж. Занеся над собой противотанковую гранату, Скульский постучал в дверь, оказавшуюся закрытой. Послышались неторопливые шаги, заспанный голос что-то спросил. Скульский ответил по-немецки.

— О, господин полковник!

Немецкий солдат торопливо открыл дверь и тут же упал, сраженный кинжалом. Разведчики вошли внутрь блиндажа. На нарах никого не было. На столе тускло горела керосиновая лампа, виднелся небольшой телефонный коммутатор, прикрепленный к бревну. С жужжанием открылся клапан. Скульский взял толстый журнал, лежавший на столе, и передал Ефремову. В незакрытом железном ящике оказались удостоверения немецких солдат. Старшина собрал несколько автоматов, мин, гранат, передал их Скульскому и дал знак выходить на улицу. В углу высилась груда ящиков с патронами. Ефремов вылил на них керосин из лампы и поднес спичку.

Взрыв раздался минут через пять — разведгруппа уже сошла с бугра. С минуту стояла тишина, а потом послышались крики, топот, беспорядочная стрельба. Разведчики группы захвата один за другим торопливо прошли мимо копны, с которой по вспышкам огня, по вражеским огневым точкам бил ручной пулемет. «Молодец Матыжонок, правильно действует!» — подумал Ефремов. Минут через пятнадцать к группе Ефремова, укрывшейся в воронке, присоединились Савченко и Никитин. Прошло еще с полчаса — немцы прекратили стрельбу, но Сергей все не появлялся.

Он приполз к своей траншее уже на рассвете, потихоньку волоча раненого немца.

ПО РАЗВЕДАННОМУ ПУТИ

Их было трое: сержант Михаил Никитин, Сергей Матыжонок и Николай Малышко. Им приказали проникнуть за первую полосу вражеской обороны и разведать проход для танков через безыменную болотистую речушку.

В часы наблюдения разведчики наметили наиболее безопасный путь и в туманное утро проскользнули мимо вражеских наблюдателей, проползли у пулеметной точки, по густой высокой траве подобрались к немецкой траншее, перелезли через нее, вышли на дорогу и углубились в тыл врага более чем на пять километров. К десяти часам утра, когда уже высоко поднялось солнце, разведчики были у цели. Сержант Никитин дал каждому задание, определил маршрут движения, пункт сбора, и разведчики разошлись.

На левом фланге действовал Николай Малышко, метрах в трехстах от него находился Сергей Матыжонок. Он подполз к прибрежным зарослям и понял, что к речке наши танки могли идти с большой скоростью: грунт был крепкий, а кусты ивняка на берегу не могли быть препятствием для машин. Спуск к речушке был пологим, и разведчик, медленно продвигаясь по берегу, стал искать самое удобное место для переправы.

Раздался всплеск. Сергей вздрогнул — и замер: показалось, что кто-то бросил в воду камень. Резвая рыбешка, охотясь за мушками, опять взметнулась вверх и плюхнулась обратно. Всего-навсего рыбешка… Не вор Сергей, а идет крадучись, озирается, прислушивается. До каких пор так ходить по родной земле! Разведчик решительно спустился в воду, достал рукой грунт, определил скорость течения, перешел речушку, осмотрел правый берег и стал подниматься по склону березовой рощи. Очень хотелось Сергею, чтобы быстрее здесь прошли наши грозные боевые машины.

Тихо шелестели листья деревьев. В воздухе веяло ароматом цветов, с жужжанием носились мохнатые шмели, у веточек столбиками вились хороводы мошкары. Но эта тишина была обманчивой. Глаза ведущего поиск видели раны на березах, сломанные ветви, ободранную кору и тропы, тянувшиеся в разных направлениях. Не мирные люди бродили по ним: армейский ботинок повалил свежий белый гриб, безжалостно раздавил кустик ароматной земляники. Впереди стеной стояли большие деревья. Значит, танки и автомашины могли идти только влево, к просвету, видневшемуся из-за молодых березок. Туда и повернула едва заметная колея старой тележной дороги. Но дорога вдруг прервалась: за зарослями кустарника открылся глубокий противотанковый ров.

Слышалось веселое щебетание ласточек-береговушек. Сергей осмотрел ров и все понял. Милые певуньи облюбовали его для своих жилищ. В отвесной стене они наделали гнезда-норки, и теперь под гул артиллерийской канонады пододвинувшегося фронта занимались своим хлопотливым птичьим делом, Ров был старый, заброшенный, уже кое-где поросший зеленой ползучей травой, выкопанный, наверное, нашими солдатами в 1941 году. Разведчик определил глубину рва, понял, что в отдельных местах его можно легко и быстро засыпать, и двинулся влево, к просвету между деревьями. Нужно было узнать, далеко ли тянется ров.

На краю березовой рощи Сергей остановился. Ров заканчивался вместе с последними деревьями. Сергей догадался, что поляна, открывшаяся за лесом, не перерезана рвом специально, оставлена для прохода нашей техники и войск, отступавших прошлым летом под натиском врага. Теперь хорошо накатанная здесь дорога служила гитлеровцам для подвоза боеприпасов, техники и продовольствия. По этой дороге могут' двигаться и наши машины. Заметил ли ее Малышко?

Сзади послышался треск моторов. Из-за поворота на большой скорости выехали несколько мотоциклистов и автомашина. Выпрыгнув из колясок, немцы о чем-то посовещались и стали расходиться по разным направлениям. Двое пошли в рощу за дорогой, трое побежали по берегу речушки к месту, откуда полчаса назад сержант Никитин послал разведчиков в путь. Еще не понимая, что это значит, Сергей внимательно следил за врагами. Сердце вдруг застучало быстро-быстро, какая-то истома разлилась по его телу. Немецкий солдат, держа в руках веревки, спрыгнул на поляну и торопливо открыл борт автомашины. Четыре серых клубка очутились на земле, закрутились, встали на дыбы. Солдат взял на изготовку автомат и, зовя криками и жестами рук мотоциклистов, побежал за двумя собаками, ринувшимися вверх по поляне.

Далеко от Сергея, откуда-то из травы, наверное из придорожной канавы, появилась зеленая фигурка человека и бросилась в березовую рощу, растущую на противоположной стороне дороги. Малышко! Метнулся влево, исчез в траве, появился опять, побежал без оглядки. Собаки настигли его, сбили с ног. Сергей вскочил. Он видел смертельную опасность, нависшую над товарищем, и, не раздумывая, поднял автомат. Длинная очередь ударила по мотоциклистам, спешившим к месту схватки. Два солдата вывалились из колясок. Один из них закрутился, затих, другой залег в траве и открыл стрельбу.

Еще раз встал на ноги Малышко. Вместе с ним поднялись на дыбы откормленные серые звери. Немцы заходили сзади, окружали. Но не думал разведчик сдаваться, прекрасны были последние мгновения его жизни. В руке Николая Малышко блеснула молния, вверх взлетели клочья травы, и гулкий грохот взрыва пронесся по березовой роще.

Героическая смерть товарища потрясла Сергея. Не помня себя, перебегая от дерева к дереву, он бил из автомата по мотоциклам. Послышались выстрелы позади, и только сейчас понял Сергей, что враги, наверное, по следу на росе обнаружили разведгруппу и решили ее уничтожить.

«Надо уходить, — мелькали мысли. — Надо спасаться. Разведчик, собравший важные сведения, не имеет права умирать. Он должен во что бы то ни стало вернуться в свою воинскую часть».

Укрываясь за деревьями, Сергей побежал.

Тенистая березовая роща, которую военные топографы назвали неподходящим словом «Сапог», простиралась почти на десять километров. В выступе рощи, напоминавшем каблук, должны были собраться вечером товарищи. Стремясь запутать следы, уйти от опасности, увести врага от пункта сбора, Сергей двинулся вверх по склону.