Спаситель с нашего двора - Олег Касимов

и песок. Вот она – песчаная коса, чуть поодаль – река. Даже если промахнулся с расчетами, то ненамного. Всё-таки уже третий раз я оказывался на этом месте. Первый раз – когда телепортировался, второй – когда забирал свой рюкзак с деталями для Ланского из тайника, сейчас вот третий.

Очень интересно было увидеть, как из ниоткуда образуется канал – телепорт, и словно по мановению волшебной палочки появляется человек. По моим расчетам, оставалось около получаса до телепортации Андрея. Не терпелось поскорей на это посмотреть.

Я не люблю просто так сидеть без дела. Это не значит, что обожаю работать и, словно робот, в любую свободную минуту только и думаю, что бы еще сделать полезного. Скорее я патологически не могу сидеть на одном месте, выжидать, глядя на часы. Мне всегда кажется: зачем терять время впустую, ведь можно заняться еще чем-нибудь интересным. Допустим, есть у меня свободных полчаса. Я решаю: «Скучно как то просто ждать. А не дойти ли мне до речки? Ведь еще полно времени». Ну захотелось посмотреть, как быстро бежит вода, или что, нельзя просто помочить руки? Можно подумать – пытливый ум. Это же здорово! Но стоит мне дойти до берега реки, как вместо того, чтобы наслаждаться пейзажем, прохладой воды, я уже думаю: «Нужно дуть обратно. Не дай Бог, опоздаю». К сожалению, так часто и происходит. Хочешь большего, но умудряешься упустить то, что было.

Когда я вернулся, Андрей уже лежал на земле. Я подбежал к нему, усадил и осторожно стал поить из принесенной с собой фляги, аккуратно придерживая. Нужно было дать ему немного времени для восстановления после перегрузок. Минут двадцать понадобилось, чтобы Андрей окончательно пришел в себя.

– Как все прошло? – хриплым голосом нараспев спросил он.

– Можешь быть спокоен. Ты достойно выдержал все испытания. Прошло именно так, как и задумал.

Представляю, как непросто спрашивать о своей смерти. Я намеренно не стал углубляться в детали, ограждая друга от лишних переживаний. Ему вполне достаточно знать, что он справился.

Больше вопросов не было. Андрей облокотился на меня. Одной рукой я придерживал его за пояс, другой – за левую руку, лежавшую на моем плече. Сначала мы шли очень медленно, но скоро Андрей смог идти самостоятельно. Мы заметно прибавили ходу. Направление осталось прежним: Иерусалим. Долго никто не нарушал тишины. Андрей спросил первый.

– Ты не сердишься за то, я обманул тебя?

– Сержусь, еще как сержусь… – неловкая пауза затягивалась.

–Знаешь, я просто хотел уберечь тебя от необдуманных шагов… И надеялся, и еще надеюсь, Сань, что когда-нибудь…

– Слушай, я тоже много думал, пытался проникнуться мотивом твоего вселенского поступка, но все равно пока никак не могу принять это самопожертвование. Ну, проповеди, ученики – с этим я смирился. Поверил в инсценировку… Но ты пошел дальше. Честно: я не знаю, что на свете может быть ценнее жизни. Она же одна. Не будет никакого второго шанса. Слышишь? Смерть, даже ради благой цели? Но это же смерть! Никто не оценит этого поступка, не увековечит твою память. Никто никогда не скажет: «Андрей-Христос пошел на смерть ради меня». Ты выполняешь миссию другого.

– Кто-то должен это сделать.

– Но почему ты? У меня было время все обдумать. Из-за дьявольской машины ты решился пойти на крест, но благодаря ей же есть еще шанс. Выслушай меня. Необязательно возвращаться на семь дней назад. Давай оставим все и махнем обратно в будущее. Никто ведь еще не отменял простой русский авось? А может быть, ничего страшного без христианства с миром и не случится? Может, все останется так же, как и было? А?

–Ты сам-то в это веришь?

–Я, как и ты, не могу ничего утверждать. А вдруг выгорит?

– Мы открыли ящик Пандоры, и на нас лежит обязанность закрыть его навсегда. Нельзя полагаться на авось, тем более убегать и прятаться в самый решающий момент. Как я смогу дальше жить, если из-за меня исчезнет хоть частица того мира, который знаю и люблю? И дело уже не только во мне одном. За мной стоят люди. Бросить их в самый последний момент не просто нечестно, а подло и низко.

– Понятно. Но почему умирать должен ты, а не они?

– Господи, как с тобой непросто… Хорошо. Попробуем зайти с другой стороны. Давай не увязывать ситуацию с религией. Идти на смерть за других – это не только удел Христа. Самые яркие иллюстрации обычно связанны с войной. Возьмем, к примеру, Вторую Мировую. Всегда находились те, кто закрывал собой дзот, кто шел с гранатой на танк, таранил вражеский самолет. Люди сознательно жертвовали своей жизнью ради других. Ради одного общего дела. Ради будущего, если угодно. И кто же эти люди, как не Спасители?

Мы с детства восхищались героями, отдававшими свои жизни. Вспомни, как мальчишками играли во дворах. Стреляли из игрушечных пистолетиков. Если нас в игре ранили – кричали остальным из своего отряда: «Уходите, я вас прикрою», – отстреливались до последнего и гордо умирали.

Собственно, я поступаю так же. Моя мотивация – груз ответственности за будущее. Представь себе маленький винтик. Если сейчас его не вставить на уготовленное место, то весь механизм с огромным количеством разных деталей, может заклинить, и сломаться вовсе…

– Так значит, ты у нас не избранный, а один из многих? Спаситель с нашего двора?

–Можно и так сказать. Я рад, что ты уловил суть. Давай договоримся не возвращаться к этой теме больше.

– Да ладно, ладно. Внутренне-то я смирился, но все-таки должен был попробовать тебя отговорить.

19

Уже стемнело окончательно, когда мы переступили порог дома Ланского. Семен Давыдович встретил нас в дверях. Последний отрезок пути мне снова пришлось помогать Андрею – у него уже не оставалось сил передвигаться без посторонней помощи, а к помощи слуг прибегать было нежелательно. Мы вдвоем аккуратно занесли Андрея в комнату и уложили в постель. Оказавшись в кровати, он практически сразу уснул.

Я основательно проголодался и отправился на поиски чего-нибудь съестного на кухню. Семен Давыдович тем временем начал готовиться к еще одному делу. Он переоделся в черное одеяние, став похожим на престарелого ниндзя. Чудной костюм помогал быть практически невидимым в темноте. Оставалось только пробраться под покровом ночи незамеченным к фамильному склепу и взорвать огромный камень, заваливший вход. Для очистки совести я предложил свою помощь, но профессор не особо в ней нуждался. Скорее даже наоборот: лишний человек мог привлечь ненужное внимание. Я это и сам прекрасно понимал. Старик попросил лучше этой ночью последить за Андреем, и я с пониманием отправился дежурить к кровати друга.

Утро я встретил скрюченным и крайне разбитым на стуле у кровати. Не помню, как отрубился вчера полусидя. Сна