В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

Из-за его спину выглядывал модно одетый чернявый парень — напарник Гренады по кличке Гадюка.

Группа была в сборе.

— Ой, вы уже здесь, — Гренада бросила на угловой пуфик плащ и сумочку, разулась и пошла на кухню. — Я сейчас приготовлю чего-нибудь поесть. Джо, а ты давай помогай.

Парень по кличке Гадюка и прозвищу Джо послушно прошел за ней следом и тактично закрыл дверь, оставив Ростбифа и Энея одних. Волнистое дверное стекло было сделано под витраж: готическая рамка, солнечно-желтые и алые тюльпаны внутри. Цвета Энею неожиданно понравились: они были теплыми, чистыми, летними, дверь в спальню — просто белой, а в зал — тоже со стеклом, с такими же тюльпанами.

Да и вообще квартира выглядела на удивление уютной и ухоженной — по контрасту с обшарпанной древней многоэтажкой в не самом фешенебельном районе. Эней, пока не сбежал из дома, жил в куда более престижной части — на Двенадцатом Квартале. Точнее, Квартале, как говорили здесь все — даже те, кто во всех прочих случаях ставил это ударение правильно.

Ростбиф прошел в зал. Строго говоря, это была просто комната. Со шкафами, книжными полками, голопроектором и креслами — но здесь было принято назвать такие псевдогостиные залами.

— У тебя чисто? — спросил Ростбиф.

Эней кивнул. По дороге он как следует проверялся, но даже намека на что-то подозрительное не было.

— Как сходил за покупками?

Эней раскрыл сумку и показал три «девятки» «Хеклер и Кох» под игольный безгильзовый патрон, с полностью заряженными батарейками для ЛЦУ, и девять кассет к ним. Ростбиф проверил все девять, как это раньше сделал и Эней. Свинец. Что ж, логично. Раз цель — человек, значит, патроны — свинец.

— Хорошо, что мы со своими гвоздиками, да? — спросил Эней.

— Хорошо-то хорошо, только маловато их, — Ростбиф давно не пополнял свои запасы серебра, негде было. — А что сказала девочка?

— Ничего не сказала. Она зеленая. Это её первая боевка, до сих пор она только дацзыбао сбрасывала.

— А парень?

Эней пожал плечами.

— Такой же.

— Ладно. Как говорил давным-давно один из здешних политических деятелей «ми маємо те, що ми маємо».[13]

Улыбка Энея вышла кривоватой. О да — Ростбиф всегда делает свое дело именно с этой позиции: мы имеем то, что имеем. И тем не менее Ростбиф делает дело отлично, и это ещё больше убеждает идиотов из штаба в том, что он умеет творить чудеса. А он не умеет, он просто умнее, чем все эти подпольные наполеоны вместе взятые. И когда Ростбиф в конце концов погибнет, они скажут: ах, он слишком много на себя брал…

На журнальном столике Ростбиф развернул планшетку и подсоединился к голопроектору. Это было одно из его нововведений — отрабатывать акции на трехмерных моделях. Построенных, кстати, той самой программой, при помощи которой в милиции реконструируют картины происшествия. Сейчас эта программа ещё не работала — проектор просто соткал из лучей трехмерный план города.

— Документы на машину прислали, — Ростбиф хлопнул на стол техпаспорт. — «Селяночка» с харьковской регистрацией. С утра поездим, присмотрим. Запасная нора у нас будет все там же — мотель «Тормозок». Ночной сменщик там не просыхает. Машину будем менять в промзоне, — мигнула точка на другом берегу Днепра, Ростбиф нажал «масштабирование» — проекцию целиком занял один квартал: законсервированный трубопрокатный завод. — Сейчас поужинаем, поедем в парк и сделаем окончательную рекогносцировку. Присмотрим точки закладки взрывпакетов, создадим модель и покрутим её… Эней, возьми камеру — будете с Гренадой изображать парочку. Сниматься на фоне.

В дверь деликатно постучали.

— Да, можно, — отозвался Ростбиф.

На пороге показалась Гренада. В джинсах, в футболке, косметика смыта, волосы собраны в хвостик.

— Все готово, идемте есть, — сказала она.

Ужин был немудрящий — курица с рисом из консервов и немного резаных тепличных огурцов с помидорами. Ростбиф извинился за то, что сейчас произведет некоторое амбре, достал из кармана коробочку, извлек оттуда головку чеснока, отломил два зубчика, очистил и схрупал, обмакивая в соль.

— А что… и в самом деле помогает? — с почти суеверным трепетом спросил Гадюка, аkа Джо.

— От простуды — в шестидесяти случаях из ста, — серьезно ответил Ростбиф. — Мощный естественный антисептик и антибиотик. Я, кажется, продул себе глотку на этой веранде…

— А как вы думаете, — спросила Гренада, — этот… Искренников… он нам не испортит дело?

— Одним варком больше, одним меньше, — Эней пожал плечами. — Наша цель — Газда. Пока будем прорываться к нему, палите во все, что движется. И вообще — я не думаю, что он придет. Он уже далеко.

— Но ведь он… любит эту Гонтар, — робко возразила Гренада.

— Варки любить не умеют.

— Я не был бы так категоричен, — Ростбиф почти не ел, хорошо подкрепившись в ресторане, но приналег на чай. — Однако считаю, что если Искренников и появится у Музея Войны, то смешает карты им, а не нам. Ещё один дестабилизирующий фактор никогда не бывает лишним, да и гоняться за двумя зайцами сложнее, чем за одним. Главное — не отвлекаться самим. Появился он или нет — вы действуете именно так, как сказал Эней: стреляете в охрану. Со всеми непредусмотренными обстоятельствами предоставьте разбираться нам.

Джинсы, курточка и хвостик шли Гренаде куда больше, чем наряд проститутки-любительницы, но что-то оставалось у нее на лице и в фигуре такое, что не смывалось вместе с косметикой и не снималось с одеждой. Какое-то такое нарочито разбитное выражение, какая-то разухабистость в позах, принимаемых на фоне Музея Войны и монтирующегося помоста для казни. Видно было, что ей до смерти хочется выглядеть «правильно», и поэтому она топырит попку, выпячивает грудки и дует губки.

Они с Энеем уже изображали парочку — во время первичной рекогносцировки, когда Эней объяснял ей на местности боевую задачу. Уже тогда у него возникло ощущение, что его кадрят. Теперь оно сменилось уверенностью. Только этого еще не хватало. И так все плохо.

Так что Энею не составляло никакого труда уделять объекту больше внимания, чем напарнице, а вот выглядеть заинтересованным было сложнее. Он тоже переоделся — в синие джинсы и свободный свитерок. Страйдер исчез, на его месте появился студент, немного сутулый (наклеенная на грудь от плеча к плечу полоска медицинского пластыря) и с не очень уверенной походкой (салфетки в носках ботинок).

Лицо только слегка не соответствовало образу влюбленного студиозуса — слишком мало выражений. Гренада не могла дождаться, когда же дело будет сделано и можно станет расслабиться. А пока они прошлись от Музея Войны к набережной через парк по широкому спиральному спуску и сделали несколько панорамных снимков. Уже смеркалось, но они всё успели.