В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

— В общем и целом, неплохо, курсант, — сказал куратор, — А чип так просто отличная работа.

Чип был и вправду заглядение. Он выдержал бы практически любую проверку. С ним можно было легализоваться. И все три стоявших на нем маркера имели разный срок действия — на случай, если информацией придется с кем-то делиться.

— Спасибо, господин куратор. Жаль, что он не понадобится.

Следовало ожидать.

— Да откуда тебе знать-то вообще, понадобится или нет? — со вздохом спросил куратор.

Человек, называвшийся «Сашей», не двигался, это, кажется, воздух сам собой сместился так, как будто в нем только что совершенно неуставным образом пожали плечами.

— Существует отличная от нуля вероятность, что эти двое были коллегами или наёмным персоналом, а сама операция носила характер учебной. В этом случае чип им не нужен. Вероятность, что «Сергей» и «Галя» действительно беглецы, но не обладают заявленными способностями, а просто имитировали и сами способности, и характерную моторику, придется отмести. По целому ряду причин. В частности, потому что засаду они засекли раньше меня, но существенно позже меня осознали, что это именно засада. Имитации такого рода возможны, только если параметры рабочего пространства известны заранее — и, таким образом, мы возвращаемся к пункту первому, то есть к учебной операции.

Раньше эта спокойная доброжелательность куратора раздражала. Теперь он привык.

— И есть третий вариант. «Сергей» и «Галя» — то, чем они назвались. И я не представляю себе ситуации, в которой третьекурсника допустили бы к самостоятельной работе с таким ценным материалом. Вообще, если бы целью операции был захват или обеспечение контроля, этим занимались бы не мы, а департамент здравоохранения. Все биологические отклонения — зона их юрисдикции, а они относятся к ней крайне ревниво.

Ревниво? Это еще мягко сказано. И в любом таком конфликте Аахен[11] поддержит здравохрану, а не местное руководство.

— Это всё? — спросил куратор, скрестив руки на груди и сложив ногу на ногу. Если он такой специалист по моторике, он должен понять, не может не понять, что его не желают слушать.

— Спасибо, господин куратор, не совсем. Я также не мог не обратить внимание на сходство одного из объектов с рядом моих семейных фотографий. Хотя генкарта никаких совпадений не дала. Видимо, просто случайность. И раз этих людей использовали для того, чтобы посмотреть, пройду ли я психологический барьер, значит, они были назначены в отвал. С самого начала. В противном случае мой возможный срыв погубил бы операцию. А я не думаю, что в управлении допускают такие ошибки планирования. Так что чип им не пригодится.

Чип не пригодится, это правда.

— Случайность. Бывает. Эта женщина тебе действительно не родственница. Просто кто-то тоже заметил, на кого она похожа, и посоветовал вывести её на тебя.

— Если позволите, очень топорная работа, господин куратор. Фактически, произошла утечка информации. Если бы не сходство, я не смог бы прийти к столь однозначным выводам. Полагаю, их сделал не я один.

Не ты один… ну так что ж ты это все на запись по слогам проговариваешь?

— Ты их зачем на улицу поволок?

— Хотел прояснить ситуацию, — извиняющимся тоном сказал курсант. — Я надеялся, что ошибаюсь, и что руководство вовсе не собирается пустить в расход столь многообещающий материал. Да и оправдать убийство при попытке к бегству в пределах квартиры несколько сложнее, чем на открытом пространстве.

И глаза честные-честные, спокойные, как у деревенского кота только что из амбара. Оправдать попытку к бегству хотел? Или давал им шанс?

Хотя какие там шансы, прекрасно он понимал, что там за шансы…

Полных данных нет, но восстанавливается все и вправду на ять. По обломкам гражданской информации и приказам. Оба агнцы, оба эмпаты, помогали «подземке», попали в поле зрения — и тут их, вместо того чтобы пугнуть или сдать здравохране, засунули в какой-то ящик для опытов. А они сбежали. Леший знает, что там за порядки, если от них такие бегают… А может, и нормальные порядки, а просто Сам, господин советник Рождественский, опять что-нибудь этакое приказал, он в последнее время чудит не переставая. В любом случае, живыми их уже было никак нельзя. Потому что если живыми — их здравоохранение затребует и много лишнего узнает. Даже если не отдавать, узнает. Сообразят, что от них что-то прячут, тоже не дети. А у здравохраны с Самим и без того отношения не лучшие.

А так все очень лихо выходило. Случайность, совпадение, у курсанта, внезапно обнаружившего, что объект как две капли воды похож на покойную мать, слегка сдали нервы, он задергался… тут ведь даже и срыва не нужно, чтобы объекты что-то почувствовали, и вместо операции получилась каша. И никто не виноват. Группа захвата действовала по инструкции, а с третьекурсника какой спрос — все люди…

Только, конечно, ни один человек, посмотревший эту запись, не поверит, что у третьекурсника Габриэляна есть нервы. Хотя по существу курсант прав, бездарная история.

— Ну а драться-то зачем было?

— Опять-таки, хотел прояснить обстановку. И мотивировать свое отсутствие в момент захвата или убийства. — Подумал и добавил: — И для драматического эффекта.

— Значит, так, Станиславский, — вздохнул куратор, — пойдешь, к Васильеву, поработаешь у него «бревном» на вечерних классах. Сегодня и завтра. Скажешь, я послал.

— Слушаюсь, господин куратор, — кивнул Габриэлян, повернулся и на выходе подумал, что он лично сделал бы работу «бревном» не наказанием, а частью стандартной программы. Потому что приемы осваиваются прекрасно. И многое другое тоже. И вообще удачно вышло, завтра о проверке и разборе полетов будет знать все Училище, а разговоров хватит на месяц — и замолчать эту историю никак не удастся. А еще у всех в очередной раз отпечатается на сетчатке «Он такой, этот Габриэлян». С удивлением и без зависти — потому что кто из них согласен платить столько же?

А куратор вспомнил, что последний раз Габриэлян загремел в трензал ровно два месяца назад — это у него циклическое, что ли?

А те двое ещё были, а вот к часу ночи, когда Габриэлян толком пришел в себя и решил, что домой он не пойдет, а переночует в общежитии, их уже не было. Нигде в этом мире.

…В одном куратор и Габриэлян всё-таки ошиблись. Чипы пошли в дело. Недоношенному младенцу, тревожно спящему в боксе одной из московских больниц (кесарево сечение post mortem, отец и мать совершили двойное самоубийство, какой ужас, какая жестокость…) нужны были документы… Ему ведь ещё предстояло как-то расти в этом мире — без родителей, в зоне особого внимания СБ и здравохраны и с той фамилией, которую выдумал на ходу и надолго забыл курсант Московского училища службы безопасности Вадим Габриэлян…