Аня из Шумящих Тополей - Люси Монтгомери

Аня спросила миссис Брайс, тетю Уилфреда, не сохранилось ли у них в доме каких-нибудь старых записей. Миссис Брайс покачала головой.

— Нет, насколько я знаю… Вот разве только, — добавила она, оживляясь, — сундучок старого дядюшки Энди наверху — в нем может найтись что-нибудь. Он плавал вместе с капитаном Эйбрахамом Принглем. Пойду спрошу Дункана, нельзя ли вам порыться в этом сундучке.

Дункан велел передать, что она может «рыться» сколько хочет и если найдет какие-нибудь документы, взять их себе. Все равно он собирался сжечь все содержимое и употребить сундук для хранения инструментов. Воспользовавшись этим разрешением, Аня «порылась», но все, что ей удалось найти, — это старый пожелтевший дневник, или судовой журнал, который Энди Брайс, похоже, вел все годы, проведенные им в море. Аня коротала ненастный день, с интересом и удовольствием читая записи в этом дневнике. Энди был сведущ в морской науке и совершил немало плаваний с капитаном Эйбрахамом Принглем, которым чрезвычайно восхищался. Дневник был полон грешащих против орфографии и грамматики похвал храбрости и находчивости капитана, проявленных им в плаваниях, — особенно в одном, крайне трудном, вокруг мыса Горн. Однако восхищение Энди, судя по всему, не распространялось на Майрома, брата Эйбрахама, который также был капитаном, но другого судна.

"Сегодня вечером у Майрома. Жена разозлила его, и он выплеснул ей в лицо стакан воды.

Майром снова дома. Его корабль сгорел, и они пересели в шлюпки. Чуть не умерли с голода. Под конец съели Джонаса Селкирка, который застрелился. Ели его, пока их не подобрала «Мэри Дж.». Майром сам мне рассказал. Видать, считал, что это хорошая шутка".

Аня содрогнулась, читая этот последний абзац, казавшийся особенно ужасающим из-за той бесстрастной манеры, в которой Энди излагал мрачные факты. Затем она погрузилась в задумчивость. В дневнике не было ничего, что могло бы пригодиться миссис Стэнтон, но не вызовет ли он интерес у мисс Сары и мисс Эллен? Ведь в нем так много говорится об их обожаемом отце. Что, если она пошлет этот дневник им? Дункан Брайс позволил ей делать с этими записями все, что она захочет.

Нет, она не станет посылать им дневник. Зачем ей пытаться доставить им удовольствие и потакать их нелепой гордости, которая и так велика — без всякой дополнительной пищи? Они твердо решили выжить ее из школы, и это у них получается. Они и весь их клан нанесли ей поражение.

Вечером Уилфред отвез ее назад, в Шумящие Тополя. Оба чувствовали себя счастливыми. Аня сумела уговорить Дункана Брайса позволить Уилфреду закончить этот учебный год в средней школе.

— Тогда я поступлю на год в учительскую семинарию, а потом буду преподавать и сам учиться, — улыбаясь, сказал Уилфред. — Как смогу я отблагодарить вас, мисс Ширли? Дядя не послушал бы никого другого, но вы ему нравитесь. Он сказал мне, когда мы с ним были на скотном дворе: «Рыжеволосые женщины всегда могут добиться от меня всего, чего им хочется». Но я не думаю, что это из-за ваших волос, мисс Ширли, хотя они очень красивые. Это просто потому, что это… вы.

В два часа ночи Аня проснулась и решила, что все же пошлет дневник Энди Брайса хозяйкам Кленового Холма. В конце концов, старые леди ей чем-то немного симпатичны. А у них нет почти ничего, что согревало бы душу, — только их гордость за отца… В три часа она снова проснулась и решила, что не пошлет. Мисс Сара притворяется глухой! Вот уж действительно!.. В четыре она опять изменила свои намерения… В конце концов она решила, что пошлет дневник. Она не будет мелочной. Быть мелочной — как Паи — казалось Ане поистине отвратительным.

Остановившись на этом, она окончательно заснула, думая о том, как приятно проснуться ночью, послушать завывание первой в эту зиму снежной бури вокруг своей башни, а затем уютно свернуться в клубочек под одеялами и снова медленно поплыть в страну снов.

В понедельник утром она аккуратно завернула старый дневник в бумагу и послала его мисс Саре вместе с короткой запиской.

"Дорогая мисс Прингль!

Может быть. Вас заинтересует этот старый дневник. Мистер Брайс дал мне его для миссис Стэнтон, которая пишет историю нашего острова, но я думаю, он не содержит ничего, что могло бы пригодиться ей в ее работе, а Вам, возможно, захочется оставить его себе на память.

Искренне Ваша

Анна Ширли".

«Отвратительно сухая записка, — подумала Аня, — но я не могу быть естественной, когда пишу им. И я ничуть не была бы удивлена, если бы они высокомерно отказались и прислали его обратно».

В нежно-голубых сумерках того раннего зимнего вечера Ребекка Дью испытала самое сильное в жизни потрясение. Экипаж хозяек Кленового Холма проехал по рыхлому снегу вдоль переулка Призрака и остановился напротив Шумящих Тополей. Из экипажа вышла мисс Эллен, а за ней — ко всеобщему изумлению — мисс Сара, лет десять не покидавшая Кленовый Холм.

— Идут к парадной двери! — ахнула Ребекка Дью, охваченная паническим страхом.

— Куда же еще могут пойти Прингли, — спросила тетушка Кейт.

— Конечно… конечно… но она заедает, — трагически пробормотала Ребекка. Она заедает… вы же знаете. И ее не открывали с тех пор, как мы убирали весь дом прошлой весной. Это поистине последняя капля!

Парадная дверь действительно не хотела открываться, но Ребекка Дью отчаянным рывком распахнула ее и провела обеих мисс Прингль в гостиную.

«Слава Богу, сегодня мы там топили, — подумала она. — Надеюсь только, что Этот Кот не оставил на диване своей шерсти. Если платье Сары Прингль окажется в кошачьей шерсти, когда она посидит в нашей гостиной…»

Ребекка не решилась даже вообразить последствия. Она позвала Аню из ее комнаты в башне — так как мисс Сара спросила, дома ли мисс Ширли, — а затем удалилась в кухню, чуть не умирая от желания узнать, что же привело «девиц Прингль» к мисс Ширли.

«Неужто какие-то новые гонения…» — думала она с мрачным видом.

Да и сама Аня спускалась по лестнице с немалой тревогой в душе. Пришли ли они затем, чтобы с ледяным презрением вернуть ей старый дневник?

Маленькая, морщинистая, несгибаемая мисс Сара поднялась и заговорила без всяких предисловий, как только Аня вошла в комнату.

— Мы пришли, чтобы капитулировать, — сказала она с горечью. — Нам не остается ничего другого… Конечно, вы поняли это, когда нашли ту возмутительную запись о бедном дяде Майроме. Это неправда… этого не могло быть. Дядя Майром просто хотел подурачить Энди Брайса — Энди был такой легковерный. Но все, кто не принадлежит к нашему роду, с радостью подхватят эту выдумку. Все мы станем посмешищем… и даже хуже того. О, вы очень умны! Мы признаем это. Джен извинится и впредь будет вести себя образцово… Я, Сара Прингль, обещаю вам! Если только вы согласитесь ничего не говорить миссис Стэнтон… не говорить никому… мы сделаем что угодно… что угодно.

Мисс Сара крутила красивый кружевной платочек в маленьких с набухшими синими венами руках. Она буквально дрожала.

Аня уставилась на нее в изумлении и ужасе. Бедные старушки! Они решили, что она угрожает им!

— Ох, мисс Сара, вы совершенно неправильно поняли меня! — воскликнула она, хватая бедные, жалкие ручки мисс Сары. — Я… я и не предполагала, что вы подумаете, будто я пытаюсь… О, я просто думала, что вам будет приятно прочесть все эти интересные подробности о вашем замечательном отце… Мне и в голову не пришло бы рассказывать кому-то о той записи… Я считала, что она не имеет ни малейшего значения. И я никогда никому не скажу!

Последовало недолгое молчание. Затем мисс Сара мягко высвободила свои руки из Аниных, приложила платочек к глазам и села; слабый румянец окрасил ее морщинистое, с тонкими чертами лицо.

— Мы… мы действительно неправильно поняли вас, моя дорогая. Мы… мы вели себя отвратительно по отношению к вам. Вы простите нас?

Полчаса спустя — полчаса, которые чуть не свели в могилу Ребекку Дью, — обе мисс Прингль удалились. Это были полчаса дружеской беседы и обсуждения не столь волнующих фрагментов дневника Энди. Уже возле парадной двери мисс Сара — у которой не было ни малейших трудностей со слухом на протяжении всего разговора — обернулась на минуту и достала из своего ридикюля листок бумаги, исписанный изящным, тонким почерком.

— Чуть не забыла… Мы когда-то обещали миссис Маклин наш рецепт фунтового пирога. Вы не могли бы передать ей этот листок? И скажите ей, что процесс подъема теста имеет большое значение… решающее, по сути дела… Эллен, у тебя шляпка немного съехала на ухо. Лучше поправить ее, прежде чем мы выйдем на улицу. Мы… мы были немного взволнованны, когда одевались.