Манифик - Тимур Александрович Темников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исай видел, что на секунду ее глаза загорелись после секса в раздевалке. Но только на секунду. Дальше она должна была сесть в машину с охраной и поехать домой, к мужу. Сколько бы ни было в ее жизни секса, еды, может быть, наркотиков, тренеров по теннису, юных мажоров – ничего уже не могло привнести в ее существование радость.
Она была наполнена грустью. Даже злости и страха не было.
Потом, в постели, она рассказала Исаю, что несколько раз пыталась покончить с жизнью. Он понимал отчего. Она тоже. В жизни больше не было того места, той точки на горизонте, куда хотелось бы пойти. Было перепробовано все, и наступило запредельное торможение. Не осталось ничего, что могло бы разжечь внутри яркость переживаний.
Все были откровенны с Исаем. Она тоже. Она сказала, что дальше не видит смысла. Исай не стал рассказывать, что смысл жизни каждый придает самостоятельно, а человеческая жизнь в объективном понимании вообще является ошибкой, сбоем в развитии вселенной. Он понимал, что перед ним взрослая девочка и она уже выбрала свой путь, который приводит в никуда.
Она упала с эстакады. На спину. Красивая, в коротком дорогом красном платье. Ее бедра раскинулись в разные стороны, нижняя часть платья задралась наверх, обнажив нерожавший смысл. Голова размозжилась, затылочные кости черепа размялись по асфальту, а улыбка, которая, может быть, в первый раз в ее жизни была настоящей, осталась.
Исай сказал, что прыгнет с ней вместе, и конечно, этого не сделал. Он просто выполнил то, что должно быть. Освободил планету еще от одного несчастного человека.
Конечно же, все сочли такой случай самоубийством. К счастью, у нее детей не было, а муж почти не заметил произошедшего. Конечно, он потратился на красивый гроб и даже потупил голову на похоронах, взгрустнул и выдохнул. Но у него на этот случай стояла очередь, та, которая была первой в ней, радостно вздохнула. Причем, наверняка догадываясь, что вторая и третья из той же очереди никуда не денутся, она послала им влажный воздушный поцелуй и сказала, что будет рада видеть всех в гостях.
За такими мыслями Исай проскочил поворот к реке, понял, что минуту назад проехал заправку, когда посмотрел на упавшую стрелку бензобака, затормозил резко, сдал назад, чтобы завернуть к колонке и долить бензина. Стрелка, стремящаяся вниз после половины ее пути к нулю, раздражала, а он помнил, что важно чувствовать радость. Любое свершение в жизни должно приносить такое переживание. Если нет, то ситуацию нужно исправить.
Он услышал крик, посмотрел в боковое зеркало. На дороге позади его машины лежал человек. Он стонал, причитал и держался за ногу. Исай знал такие разводы. Сейчас «несчастный» будет требовать компенсации. Он вылез из автомобиля и подошел к стонавшему человеку.
– Сколько ты хочешь? – спросил он коротко, понимая бессмысленность долгих бесед в такой ситуации.
Человек в ветхой грязной одежде тоже понял, что пора прекратить спектакль, и резко оборвал стоны.
– Пять тысяч, – сказал он, улыбаясь, и, сев на асфальте, поерзал задницей, словно сидел на пляже.
Исай ухмыльнулся.
– Зачем тебе? Ты голоден? Пойдем, накормлю.
Человек засмеялся.
– Нет, – сказал он, – хочу купить виски. Давно не пил односолодового вискарика на закате.
Человек был потрепанный, грязный, и пахло от него не комильфо. Но, глядя в его глаза, Исай сначала удивился, а потом почувствовал где-то в глубине, внутри, на самом краешке сердца, что-то похожее на щекотку, но не на ту, раздражающую и неприятную, а на ту, от которой хочется смеяться, нет, не смеяться, а посмеиваться от легкости и радости.
– Давай сделаем так, – сказал он человеку. – Мы сейчас заправимся, а потом поедем, и я куплю тебе самый дорогой виски в магазине.
Человек поднялся с асфальта, подошел к Исаю, склонил голову набок и, улыбаясь радостно, спросил:
– А не врешь?
– Нет, – ответил Исай. – Я никогда не вру. Лучший способ быть счастливым – всегда говорить правду.
Человек засмеялся. Потом сказал, что это правильно, и добавил, что он специально прыгнул на машину, чтобы получить денег.
– Я знаю, – ответил Исай.
От попутчика на переднем сиденье, прижавшего к груди бутылку «Маккалейна» за пятьсот долларов, правда воняло. И вдруг Исай представил себе берег реки. Утром, часов в пять, когда рассвет уже коснулся всего, до чего смог дотянуться на берегу. Вода озера застоялась. Кругом рогоз и кваканье проснувшихся лягушек. Чтобы попасть в воду, над которой зависла туманная дымка, нужно окунуть ноги в грязь берега. Пройти несколько шагов, утопая в густой жиже, похожей на навоз. Но это ничего: как только попадешь в озеро, вода все смоет. Снова станешь чистым. А когда заплывешь на середину озера, туда, где туман, вдруг почувствуешь глубину и чистоту происходящего. Все запахи перемешаются в прозрачный, девственно нетронутый воздух, который наполнит легкие.
Но ведь там воняет: прелостью, болотом, гниющими растениями – все зависит от желания обонять. А красоту или грязь… каждый выбирает сам.
Бомж так был искренне счастлив своему приобретению, он с такой непринужденной любовь держал бутылку, что Исай не выдержал и напросился к нему в гости.
– В гости? – захохотал человек. – Поехали, конечно. Хорошего человека всегда приятно позвать в гости!
Исай хохотнул про себя, то ли от радости, то ли даже от счастья. Ему казалось, что мир наполнен красотой, а его машина – запахом прелого осеннего леса, желтых листьев и нежностью березовых пятен, а еще костром. Голос в его сознании молчал – это было знакомо. Пониманием того, что рядом с ним счастливый человек, а значит, хороший человек, здоровый человек, у которого иммунитет к бациллам несчастья. Бомж привез его к реке, в то место, куда Исай хотел приехать самостоятельно.
Он удивился, ведь никогда прежде не видел там никакого жилья, даже шалаша на этом зеленом пятачке у озера никогда не было. Где его попутчик мог ночевать?
Когда они подъехали к заливу, где вода была спокойной и лишь едва плескала о берег, человек радостно вскочил с сиденья, оставил на нем бутылку, душевно погладив ее замызганной ладонью, и сказал, чтобы Исай располагался, а он быстро сообразит костер. Костер и правда совсем скоро разгорелся, Исай даже не успел насмотреться на залив. Ему казалось, что он только снял мокасины, которые надел в офисе, и зашел по щиколотку в воду, как его новый знакомый позвал вернуться обратно. Он радостно скалил два оставшихся передних зуба
